Там, где сердце (ЛП) - Уайлдер Джасинда. Страница 39

Я резко отпускаю себя. Сажусь и моргаю. Но видение Найл не исчезает. Ее волосы свободно рассыпаны по плечам, только сверху заколоты, открывая лицо. И она одета… Боже, святой ад, на ней сарафан длиной до колена, облегающий, с узором из красно-белых зигзагов. Обтягивающий ее задницу и бедра настолько сильно, что сразу ясно — под ним ни черта нет нижнего белья. Без рукавов — только тоненькие лямочки на плечах. Верхняя часть, тоже облегающая, поддерживает ее великолепную грудь. Это повседневное летнее платье. Цыпочки носят такие платья все лето. Но на Найл? Это абсолютный грех.

Чистое искушение.

С ее руки свисает небольшой клатч. Она его роняет. Брови приподняты, глаза широко открыты, и в них все — терзание, желание, сомнение.

— Не останавливайся, — шепчет она.

Боже, она реальна.

Она здесь.

Я не могу вникнуть, не знаю, что мне делать. Я дрожу. В голове грохочет, как в барабане, от стресса и возбуждения, а еще оттого, что, будучи готов кончить, вынужден остановиться.

— Лок, не останавливайся. Продолжай, — нежно шепчет она.

— Чего ты хочешь от меня, сладкая? — мой голос, как пьяный хрип — грубый, резкий, низкий.

— Продолжай трогать себя, — она делает шаг ближе, чувственно покачивая бедрами. — Ты ведь думал обо мне, не так ли?

— Да, — хриплю я, — я думал о тебе.

Хватаю себя дрожащей рукой, крепко сжимая. В восхищении смотрю, как плавно, словно призрак, словно мечта, словно демон, приближается ко мне Найл. Видно, что внутри нее идет борьба, как и во мне. Но она так же, как и я, не в состоянии противиться этому.

— Трогай себя, — медленно произносит она чувственным шепотом, — и думай обо мне. Как до этого.

— Я бы лучше потрогал тебя.

— Знаю. Я тоже.

Она забирается на кровать, и член в моем кулаке напрягается до боли.

— Но сначала я хочу этого. Хочу смотреть, как ты это делаешь, — она становится на колени на краю кровати у меня в ногах. Вне зоны досягаемости. — Чтобы ты видел меня.

Я стону.

— Боже, Найл. Ты сводишь меня с ума.

— Все это действительно безумие, но, кажется, я не могу остановиться, — она чуть-чуть придвигается. — Погладь себя.

Моя рука скользит вниз от головки до основания, один раз, медленно.

— Вот так?

Она издает тихий горловой стон.

— Боже, да. Вот так.

Найл кладет ладонь поверх моей, удерживая меня, чтобы я мог чувствовать только свою руку на стояке и ее нежную ручку сверху — это дразняще и мучительно. С легким нажимом она показывает, как ей хочется, чтобы двигалась моя рука. Медленно. Плавно.

— Вот так.

Я сдерживаюсь, чтобы не улететь за край, борюсь за контроль. И проигрываю.

— Господи, Найл. Боже…Мои бедра дергаются, живот напрягается, но я с трудом сдерживаюсь, держа глаза открытыми.

Одной рукой она стягивает платье и приподнимает обнажившуюся грудь.

— Это поможет?

— Боже, Найл. Ты такая…

— Какая, Лок?

Я вспоминаю ее слова о том, как сильно ей хотелось услышать от меня, что она восхитительна.

— Прекрасная, Найл. Ты совершенство. До боли красивая.

Со стоном я приподнимаю задницу над кроватью, чувствуя приближение оргазма, заставляющего меня дрожать и вызывающего звон в ушах и гул в голове. Но все еще пытаюсь бороться с этим — на этот раз при помощи мышечного контроля.

— Боже, я хочу прикоснуться к тебе. Хочу, чтобы ты прикоснулась ко мне.

Ее рука соскальзывает с моей, пальцы обхватывают член выше моих. Тоненькие и бледные, над моими большими и загорелыми. Мы ласкаем меня вместе. Наши движения синхронны.

— Я хочу смотреть, Лок, — она приближается еще немного. Закусив губу, пытается бороться с запретным, неуемным желанием, отражающемся на ее прекрасном лице. — Ты смотрел на меня, когда пришел в мой дом; слышал, как я, кончая, выкрикивала твое имя. Теперь моя очередь.

Она находит мою вторую руку, сжатую в кулак, поднимает ее и кладет ладонь себе на грудь. Я беру тяжелую округлость в руку, сжимаю, сминаю, легко потираю большим пальцем сосок. Она восторженно наблюдает, пока наши руки в едином ритме движутся на моем члене, и не сводит с меня глаз, когда я все больше приближаюсь к потере контроля. Но я не хочу, чтобы это закончилось. Хочу ощущать это вечно: ее присутствие здесь со мной, ее прикосновения, мягкую грудь в моей руке. Видеть жажду в ее глазах и знать: как только я кончу, то хорошенько постараюсь заставить и ее почувствовать нечто подобное. И даже лучше.

Она склоняется надо мной, касаясь грудью моей груди, и целует. Это нежный, медленный поцелуй. И очень короткий. Она отстраняется, целует уголок моего рта, обещая продолжение, а затем смещается и целует мою грудь. Живот. Ее рука все еще движется над моей. Она целует низ живота. Нерешительно взглядывает на меня, а потом убирает руку.

— Не смей останавливаться, Лок, — говорит она. — Ты уже близко. Я это вижу. Не останавливайся.

Я двигаю рукой вверх-вниз и смотрю, как она прокладывает дорожку из поцелуев на моем теле. Поглядывает на мою реакцию. Достигает кончика моей эрекции. Снова смотрит на меня взглядом полным желания, тревоги и еще стольких эмоций, которые я не в состоянии перечесть. Кладет ладони на мои бедра. Скользит ими вверх по телу, потом снова вниз. Обводит ладонями мой член и мошонку, поглаживает, обхватывает, а потом снова перемещает их вверх, на живот.

Целует одно бедро. Потом другое.

Боже мой. О, Господи.

И сейчас я уже не могу сдержаться.

— Боже, Найл. Я так близко. Я кончаю.

— Да, Лок. Кончи для меня. Покажи мне. Я хочу это видеть, — шепчет она над натянутой кожей моего члена. Я выгибаю бедра навстречу движениям своей руки, которая сейчас скользит вверх-вниз сильно и быстро. Найл касается моего запястья. — Помедленнее. Не торопись. Делай это подольше.

Я замедляюсь, но невозможно сделать это подольше, когда я так близко. Но она кладет свою руку на мою, как раньше, чтобы почувствовать, как я ласкаю себя. Настолько медленно, насколько могу. Не спеша. Для нее. А потом. Черт, черт, о, чеееерт! Она берет меня в рот. Просто слегка пробует на вкус. Я почти отключаюсь, но у меня получается собраться. Ведь тогда я не смог бы сдержать оргазм. Не сейчас, когда она делает это снова. Берет меня в рот — такой влажный, теплый, нежный, такой офигенно потрясающий. С протяжным стоном я произношу ее имя. Невольно сгребаю в кулак ее волосы. Веду битву за собственный контроль. Она по-прежнему держит свою руку на моей, регулируя ритм моих движений. Языком слегка щелкает и облизывает кругами головку. Я выгибаюсь на кровати, собирая все самообладание, чтобы не кончить ей в рот без предупреждения; чтобы не трахать ее в рот, как дикое животное, каковым я себя сейчас ощущаю.

—— НАЙЛ… черт, черт, Найл, ты должна остановиться. Я… Боже, Боже, о, Господи, ты должна остановиться, или я… твою мааать, я кончаю. Прямо сейчас. Я кончаю, Найл…

Я чувствую это и не могу остановить. Больше никакого контроля. Она отстраняется в последнюю секунду, выпуская мой член изо рта с громким чмоком, а потом я хватаю свой ствол рукой поверх ее ручек. Корчусь в судорогах и кончаю на себя, заливая спермой свои руки, живот и всю ее.

Когда первая волна спазмов проходит, она отбрасывает мою руку и хоронит член между своими губами, собирая языком остатки спермы, высасывая все из меня, постанывая, мягко скользя и сжимая по всей длине — вверх-вниз, вверх-вниз — пока я, клянусь, не приготовился кончить еще раз, и даже больше. Как это назвать, кроме как очередным мощным, разрывающим на части, судорожным взрывом опустошающего блаженства. Я ловлю ртом воздух и с трудом шевелюсь.

— Боже, Найл. Святое дерьмо.

Она вытирает меня халатом, а потом тянет махровый узел пояса и выдергивает его из-под меня. Вытирает свои и мои руки, свой рот, и отбрасывает халат в сторону. Я слежу за ее действиями, практически задыхаясь. Мотаю головой, потрясенный и потерявший дар речи от ее облика. Она на коленях. Обнаженная грудь над спущенным сарафаном. Волосы растрепались и локонами обрамляют ее лицо. Юбка задрана и закручена вокруг бедер.