Там, где сердце (ЛП) - Уайлдер Джасинда. Страница 45

Облака низкие, тяжелые, почти черные. Закручиваются ветром в огромные спирали. Я чувствую, как тряхнуло порывом ветра грузовик, и смотрю на Лока. Сжав руки на руле так, что побелели костяшки пальцев, наклонившись вперед и играя желваками на челюсти, он сканирует взглядом горизонт в поисках торнадо — так же, как и я.

— Твою мать. Господи, — в его голосе звучит ужас, он почти шепчет. — Гребаный ад, эта штука… огромная.

Он указывает пальцем чуть левее.

Я слежу за его рукой, и дыхание вырывается из меня испуганным «ух!».

Мы едем на север. Справа от нас, на востоке, солнце еще видно за грядой облаков, тонкий оранжевый луч еще играет на их границе. Слева же — настоящий ад. Освещенная солнцем стена облаков кажется неприступной крепостью, а за ней бушует огромная злая жестокая чернота с неистовым водоворотом ветра, дождя и града.

Воронка?

Огромная воздушная масса, где-то в километр шириной и сотни метров высотой. Я даже на расстоянии вижу, как она вращается. Мы едем параллельно торнадо, по тому же пути, что и воронка… и она нас догоняет. А потом смерч поворачивает на восток, прямо к нам.

Звук? Я читала разные описания: приближающийся поезд, двигатель самолета, и еще куча разных сравнений.

Но это не описать словами.

Смерч в пятистах метрах от нас, но даже при закрытых окнах его рев… оглушающий. Как будто бы сами небеса заговорили вдруг гремящим сверхчеловеческим голосом. Это крик, рев, вой — такой громкий, что любой разговор становится невозможным. Уши заложило от этого запредельного шума.

Сердце колотится в груди, а я, как зачарованная, все смотрю и не могу отвести глаз.

Град стучит по крыше грузовика, выбивая оглушительную дробь. Кусок льда размером с мячик для гольфа попадает в лобовое стекло, и на нем тут же образуется трещина. Струи дождя бьют в нас почти горизонтально.

Лок давит на газ, выжимая из грузовика, наверное, километров сто сорок в час, пытаясь убежать от торнадо. Но я читала, это самое худшее, что можно было бы сделать.

Он опускает свое окно, и в ушах у меня звенит от ужасной какофонии звуков. Как будто бы стою в паре шагов от ревущего мотора «Боинга-787» без берушей. Я закрываю уши руками, пытаясь дышать ровно, стараясь не закричать.

Юта сползает с сиденья на пол, завывая во все горло — хвост поджат, в глазах страх. Я знаю, что она чувствует.

Мы оказываемся на пути смерча. Он вдруг резко разворачивается на девяносто градусов и летит нам навстречу, как какой-нибудь огромный танк. Он прямо за моим окном, отрезает нас от остального мира. Черный, как ночь, карающий перст какого-то мстительного бога. Я вижу обломки чего-то, подхваченные несущимся навстречу вихрем — не просто камни и щепки, а целые куски конструкций: крыши домов, двери машин, ворота амбаров. Я смотрю, как ураган вырывает с корнем огромный столетний дуб, поднимает его в воздух, и большое дерево теряется где-то наверху, поглощенное этим циклоническим демоном.

Край воронки скользит по земле и задевает дом. Я вижу, как он срывает крышу, подбрасывает ее в небо, и она исчезает.

Я кричу, пытаясь сдержать себя, но уже не в силах справиться с ужасом.

Страх сжимает горло, требуя выхода.

Мимо нас пролетает машина — как ракета. Она крутится. Переворачивается. Выделывает мертвые петли.

Успеваю заметить в ней лицо человека, и машина улетает прочь.

Педаль газа Лок давно вдавил в пол. Я чувствую, как отчаянно наш грузовик пытается прорваться сквозь ураган — меня вжимает в сиденье, когда он увеличивает скорость. А потом нас отбрасывает вбок, когда Лок резко поворачивает, пытаясь уйти от столкновения. Это корова, поднятая вверх от земли, а потом сброшенная с небес и превратившаяся в лужу крови и куски фарша прямо посреди дороги. Я кричу, когда нас начинает мотать, поднимать на задние колеса. Ветер пытается подхватить нас, оторвать от земли, перевернуть. Каким-то образом Локу удается вывернуть руль, и машина снова встает на все четыре колеса. Он снова давит на газ, и мы несемся вперед. Вокруг нас ветер поднимает и кружит деревья, части домов, заборы и животных. Я не слышу ничего, кроме рева урагана. Часть дома — кажется, обломок крыши — врезается в землю в двадцати метрах перед нами, разлетаясь на тысячи щепок. Ветер, дующий со скоростью триста километров в час, как заправский бейсболист, начинает швырять в нас все подряд. Длинное бревно летит прямо на нашу машину. Нельзя свернуть, нельзя избежать столкновения. Лок жмет на тормоз, нас швыряет к приборной панели, мы прикрываем руками головы и лица, и бревно пробивает лобовое стекло прямо между нами.

Я не могу дышать, не могу плакать, не могу кричать. Я просто в шоке. Пригнись я на секунду позже, это бревно могло размозжить мне голову. Лок снова жмет на газ, и мы едем вперед, лавируя между обломками.

Воронка несется нам наперерез. Она движется быстрее, чем можно себе представить. Обломки летят во все стороны — амбары, фермерский домик, целые тысячи гектар посевов, выдранных из земли за пару минут.

Смерч снова поворачивает, и Лок крутит руль, заставляя грузовик съехать с шоссе на обочину и дальше — в поля. Ремень впивается в грудь, почти ломая мне ребра, и мы летим, мчимся, несемся по полю. Ветер пытается оторвать нас от земли, комья грязи со стуком отлетают в крышу.

Я поворачиваю голову и вижу приближающийся конец — воронка словно гонится за нами, повторяя каждое наше движение, твердо решив поймать и поглотить нас. Мы в ловушке посреди поля, и спрятаться негде. В воздухе клубится пыль вперемешку с грязью. Я продолжаю наблюдать за воронкой, и — возможно, это шутки моего воображения — кажется, что она становится меньше, у́же, тоньше. Все еще смертоносная, все еще преследующая нас, но готовая сдаться. Я на это надеюсь.

Наконец, мы выигрываем какое-то расстояние. Обломки больше не кружат и не падают вокруг, но шум все еще болезненно бьет по ушам, а дождь и град по-прежнему сильны.

Теперь я могу дышать, но это больно. Почему-то больно. Я пока не хочу знать, почему и что болит. Не сейчас.

Поворачиваюсь на сиденье и вижу, что смерч все еще крутится, но стал уже вдвое меньше и больше похож на простую спираль, чем на настоящее торнадо. Он прыгает и дергается, выбрасывает из себя грязь, траву и всякие обломки, вгрызается в землю, но с каждой секундой становится слабее.

А потом вдруг исчезает.

Лок сосредоточен на дороге и не замечает этого. Все так же мчит вперед по полю — пальцы намертво сжимают руль, брови нахмурены.

Я касаюсь его руки.

— Лок. Стой. Воронка исчезла.

Мой голос надломленный, тихий.

— Исчезла? — он замедляется, глядя назад.

— Да, распалась.

Он останавливает грузовик. Затем следует момент тишины. Лок выпрямляется, все еще держась за руль, глубоко и шумно вдыхает, а потом разжимает кулаки — медленно, один палец за другим.

Бревно все еще разделяет нас. Лок выталкивает его через лобовое стекло, и оно падает, ударяясь о бампер с глухим стуком.

Потом он отстегивает наши ремни безопасности и, притянув меня к себе, прижимает к своему большому, сильному, горячему, мокрому телу. Тяжело дыша, прижимает мою голову к своей груди.

Я замираю, стараясь не думать о том, как же хорошо мне вот так, в его объятиях. Но я не в силах. Просто не могу сейчас с собой справиться.

— Господи, — голос Лока по-настоящему срывается. — Просто… Господи.

— Да.

— Я видел ураганы и тайфуны. Я прыгал с самолетов. Срывался с горных обрывов. Забирался на Килиманджаро и Эверест. Плавал с акулами — без клетки, без страховки. Они просто появились откуда-то и окружили меня. Но это… было самое чертовски ужасное из всего, что случалось со мной.

— В меня стреляли. Я видела, как грузовик с солдатами, которые защищали наш госпиталь, подорвался на мине. Я пережила землетрясение на Гаити. Но это было самое ужасное, что когда-либо случалось со мной.

Лок наконец отпускает меня из своей мертвой хватки. Открывает свою дверь и помогает нам обоим выбраться из грузовика. Потом выпускает Юту, чтобы она могла сделать свои дела. Мы стоим на растерзанном поле, глядя туда, где когда-то был маленький фермерский городок.