Таинственный остров (Повести и рассказы) - Карелин Павел Сергеевич. Страница 10
Профессор закашлялся и на углах губ его появились пятна крови.
Мы с Невиллем грустно покачали головами, считая все это бредом умирающего и, не желая далее беспокоить профессора, тепло попрощались с ним и вышли из комнаты.
Госпитальный врач, лечивший сэра Перкинса, подтвердил наше предположение, сказав, улыбаясь с бесчувственностью человека, привыкшего постоянно видеть смерть:
— Вы сами видите… Я считаю положение больного безнадежным… В последнее время ему все мерещится какой-то индус… Температура повышена… Бред… Долго не протянет…
На следующий день мы с Невиллем уехали и только через пять месяцев, по окончании командировки, нагруженные всевозможными заметками и записками, вернулись в Бенарес, где первым долгом зашли в госпиталь.
— Представьте, — сообщил нам доктор, узнав нас, — ваш профессор — чудак какой-то! Где он и что с ним, я ничего не знаю. Через несколько дней после вашего последнего посещения к профессору явился какой-то индус и он уехал вместе с ним. Куда — ничего не знаю. Как я ни уговаривал сэра Перкинса, ничего не помогло… По моему глубокому убеждению, он после отъезда более трех-четырех дней прожить не мог, так как у него не было почти обоих легких и туберкулез прогрессировал быстрыми шагами. А в таком положении приостановить развитие болезни или прекратить ее могло бы только чудо…
Пожалев профессора, мы, грустно настроенные, вышли из госпиталя.
— Бедный Перкинс! — сказал сэр Невилль. — Он так хотел изучить эту страну с ее загадочными явлениями, и… вместо тайн Индии, узнал тайну… смерти…
Я, вздохнув, молча кивнул головой в знак согласия.
В Бенаресе мы долго не задерживались и с первым отходившим пароходом уехали в Англию, где мелочи повседневной жизни окончательно вычеркнули из нашей памяти случай с профессором Перкинсом.
VIII
Опять в Индии
Спустя недолгое время после возвращения в Лондон, сэр Невилль снова уехал в Индию, получив там выгодное место, я же остался в Лондоне, рассчитывая до конца своих дней прожить там.
Но… человек предполагает, а Бог располагает.
Лет через шесть мне предложили опять командировку в Индию и я принял ее, так как, помимо материальных выгод, командировка была почетная и не могла затянуться надолго.
Очутившись на пароходе в Гавре, я невольно припомнил свое первое путешествие, индуса, профессора Перкинса, о котором за все это время не поступило никаких сведений и не было даже наверное известно, умер ли он, в чем я, однако, не сомневался, веря диагнозу такого уважаемого и опытного врача, каким был госпитальный доктор.
До Бенареса доехал я вполне благополучно и прежде всего зашел в госпиталь, где после первых приветствий врач, лечивший профессора, сообщил мне, что сэр Перкинс так и пропал без вести. Было сообщено властям, которые приняли все меры для того, чтобы разыскать исчезнувшего, но безрезультатно. Профессор как в воду канул, не оставив никаких следов.
— Без всякого сомнения, — докончил доктор, — профессор умер через несколько дней после оставления им госпиталя, так как дни его были сочтены, а чудес, как вы знаете, в мире не бывает…
В Бенаресе я жил недолго.
Все дела, связанные с командировкой я, при помощи сэра Невилля, имевшего большие связи в местном обществе, закончил менее чем в месяц и задержался на несколько дней, во-первых, из-за того, что сэр Невилль, решивший ехать вместе со мной в Англию по личным делам, не мог выехать раньше этого срока, а во-вторых: через неделю отходила «Виктория», с которой я был уже знаком по первой поездке и которая по комфорту и удобствам не оставляла желать ничего лучшего.
…«Виктория», с которой я был уже знаком по первой поездке…
Оставшуюся в моем распоряжении неделю я провел или осматривая город, или ничего не делая в роскошной вилле сэра Невилля, но, как все приходит к концу, так и пришла к концу и эта неделя и я, вместе с Невиллем, после последних «прости» Бенаресу, отплыл в далекую родную Англию, вверяя себя всем случайностям капризного океана.
IX
Молодой индус
На пристани во время погрузки я заметил молодого, красивого, одетого по-европейски индуса, который долго и пристально смотрел на меня, забыв даже следить за погрузкой своих вещей на пароход, так что я невольно обратил на него внимание.
На вид он был очень молод, хотя его большие черные глаза, смотревшие грустно и выразительно, говорили о мысли и о уравновешенности более солидных лет.
С первого же дня индус стал молча преследовать меня.
Часто за столом или на палубе я, быстро оборачиваясь, встречал его пристальный взгляд, грустно устремленный на меня или на сэра Невилля.
В конце концов индус меня заинтересовал и я почувствовал к нему невольную симпатию. Но, несмотря на все наши попытки заговорить с ним, это никак не удавалось. Индус, хотя и отвечал вежливо, но при первой возможности отходил, продолжая в то же время откуда-нибудь издалека фиксировать нас своим взглядом.
Обращал он внимание только на меня и сэра Невилля, не замечая никого из остальных.
В общий разговор в кают-компании молодой индус вмешивался редко и один только раз, когда мы с сэром Невиллем заспорили о каком-то научном вопросе из области естествознания, он вмешался в разговор, причем высказал такие знания и такую научную подготовку, что мы были положительно ошеломлены.
В другой раз разговор коснулся икс-лучей и индус долго прислушивался к нашим спорам, пока, наконец одной или двумя фразами разрешил вопрос, разбив, что называется, наголову все доводы, как мои, так и сэра Артура.
Такое всестороннее развитие и солидные знания, высказанные молодым индусом, глубоко поразили нас и, оставшись одни в каюте, мы невольно заговорили о нашем новом знакомом.
— Знаете, — сказал Невилль, — меня поражают в индусе его ученость в столь молодые годы и такие громадные энциклопедические знания. И кроме того… не напоминает ли его манера спорить и доказывать — манеру покойного профессора Перкинса?.. Это построение фраз, этот внезапный логический вывод… Мне сегодня казалось, что я слушаю нашего покойного друга…
— Действительно! — согласился я. — Удивительно похоже!.. А знаете, Индия ведь страна чудес. Помните библейского индуса, спасенного Перкинсом? Возможно, он, в благодарность за свое спасение, отдалил одному только ему известными средствами момент перехода в другой мир старого профессора и этот юноша его ученик… Давайте завтра спросим его. Слишком уж своей манерой спорить он напоминает нашего старого друга…
— Ну что же, спросим… — согласился Невилль, поворачиваясь на другой бок и натягивая на себя одеяло.
На следующий день, встретив индуса на палубе, я подошел к нему и сказал:
— Знаете, наш юный друг, ваши познания и научная подготовка поразили меня. Я до сих пор не могу понять, как в такие молодые годы вы могли быть столь сведущи… и тем более в таких серьезных вопросах, отдавая которым многие годы неустанного труда, люди приобретают знания гораздо меньше ваших… Кроме того, ваша манера спорить и доказывать странно напоминает мне одного моего друга, о судьбе которого я не имею никаких сведений… Возможно, вы были его учеником… Я говорю о профессоре Перкинсе. Вы не знали его?..
Едва только я произнес фамилию профессора, как молодой индус сначала побледнел или, вернее, посерел, как умеют сереть только индусы, потом внезапно кровь бросилась ему в лицо и он, прошептав что-то дрожащим голосом, поспешно отошел от меня и спустился вниз.
Я был крайне удивлен его поступком, но за обедом индус, подойдя ко мне, с изысканной вежливостью просил извинения за столь внезапный его уход, ссылаясь на головокружение и незначительное недомогание. Профессора Перкинса, по его словам, он не знал и никогда даже не слышал такого имени.
