Бессердечный повеса (ЛП) - Клейпас Лиза. Страница 62

Он не мог изменить свою природу, и видит бог, не хотел. Он никогда не сможет отдать своё сердце, или свободу. Однако он не осознавал до настоящего момента, что практически невозможно иметь любовную связь с женщиной, которая так же решительно настроена сохранить своё сердце, как и свободу.

Со своей стороны, Кэтлин была такой же, как и всегда: общительная, искренняя, забавная, готовая спорить, когда была с ним не согласна.

Именно он поменялся. Он стал одержим Кэтлин, настолько очарован всем, что она думала и делала, что не мог оторвать от неё взгляд. Половину времени ему хотелось всеми возможными способами сделать её счастливой, а оставшуюся часть времени, он испытывал искушение удушить её. Он никогда не сталкивался до этого с таким мучительным неудовлетворением, хотеть её, хотеть намного больше, чем она согласна была ему дать.

Он опустился до того, что начал преследовать её и пытался поймать по углам, как какой-то похотливый лорд, обжимающийся с горничной. Ласкать и целовать её в библиотеке, за лестницей запустить ей под юбки руки. Одним утром, отправившись с ней на верховую прогулку, он затащил её в самый тёмный угол в упряжной комнате, уговаривал и ласкал, пока, в конечном счёте, не добился своего, взяв её у стены. И даже после этого, сбитый с толку в первые секунды после мощной разрядки, он хотел её ещё больше. Каждую минуту на протяжении всего дня.

Остальные домочадцы должны были заметить, насколько сильно он был увлечён Кэтлин, но пока никто не осмеливался вымолвить ни слова по этому поводу. В конце концов, Уэст спросил Девона, почему он передумал возвращаться в Лондон в середине месяца.

– Завтра вы с Уинтерборном должны были уехать вместе, – сказал Уэст. – Почему ты не собираешься поехать с ним? Тебе следует быть в Лондоне и готовиться к переговорам по аренде земли. Последнее, что я слышал, они должны начаться первого февраля.

– Юристы и бухгалтеры могут всё подготовить и без меня, – ответил Девон. – Я же могу остаться здесь, где я необходим, как минимум, ещё в течение следующей недели.

– Необходим для чего? – фыркая, спросил Уэст.

Глаза Девона сузились.

– Среди таких дел, как: обновление дома, копание дренажных каналов, посадка живых изгородей и молотьба кукурузы, полагаю, что я смогу найти себе занятие.

Они возвращались в дом из хозяйственных построек, расположенных около конюшен, где была установлена недавно привезённая механическая паровая молотилка. Хотя оборудование было куплено поддержанным, оказалось, что оно в отличном состоянии. Уэст разработал план, по которому несколько семей могли бы использовать машину поочерёдно.

– Я могу справиться с имением, – возразил Уэст. – Ты был бы намного полезнее в Лондоне, разгребая наши финансовые проблемы. Нам нужны деньги, в особенности сейчас, когда мы согласились предоставить арендаторам послабления и скидки на оплату аренды.

Девон напряжённо вздохнул.

– Я говорил тебе, что нам стоило подождать с этим.

– Эти семьи не могут ждать. В отличие от тебя, я не могу забирать последнюю корку хлеба у голодающих детей.

– Ты говоришь, как Кэтлин, – пробормотал Девон. – Я приду к соглашению с Севериным настолько быстро, насколько это возможно. Было бы легче, если бы он оставил все переговоры своему управляющему, но по каким-то причинам он решил вести все дела самостоятельно.

– Как мы оба знаем, Северин ничего не любит так сильно, как спорить со своими друзьями.

– Что и объясняет, почему у него их не так уж и много, – остановившись, прежде чем войти в дом, Девон засунул руки в карманы и посмотрел на окно гостиной на втором этаже. Хелен играла на пианино, утончённая мелодия доносилась из глубины дома с такой изысканностью, что можно было бы и не заметить, что инструмент расстроен.

Чёрт побери, он так устал от всех этих вещей, которые нуждаются в починке.

Уэст проследил за его взглядом.

– Ты поговорил с Уинтерборном насчёт Хелен?

– Да. Он хочет ухаживать за ней.

– Хорошо.

Брови Девона поднялись от удивления.

– Теперь ты одобряешь брак между ними?

– Отчасти.

– Что значит, отчасти?

– Та часть меня, которая любит деньги и не хочет оказаться в тюрьме, считает, что это отличная идея.

– Нам не грозит тюрьма. Только банкротство.

– Судьба хуже, чем долги, – сострил Уэст и пожал плечами. – Я пришёл к выводу, что для Хелен это неплохой вариант. Если она не выйдет за него замуж, ей придётся выбирать из самых низов аристократии.

Девон снова задумчиво оглянулся на окно.

– Я думал о том, чтобы взять семью с собой в Лондон.

– Всю семью? Боже мой, зачем?

– Тогда Хелен будет поближе к Уинтерборну.

– И, – сказал многозначительно Уэст, – Кэтлин будет поближе к тебе. – Встретив предупреждающий взгляд Девона, он продолжил ироничным тоном. – Когда я говорил тебе, чтобы ты её не соблазнял, это было сказано в целях её благополучия. Сейчас мне кажется, что стоило побеспокоиться и о твоём тоже, – последовала умышленная пауза. – Девон, ты сам не свой в последние дни.

– Пусть будет так, – сухо сказал он.

– Очень хорошо. Но ещё один маленький совет, я бы не говорил Кэтлин о твоих планах насчёт Хелен. Она твёрдо намерена помочь всем трём девочкам обрести счастье, – Уэст мрачно улыбнулся. – Кажется, она ещё не осознала, что в этой жизни счастье необязательно.

Зайдя в малую гостиную, Кэтлин обнаружила, что Хелен и девочек за завтраком не было. Уэст и Девон сидели за столом, читая почту и газеты, пока лакей убирал использованную посуду и столовые приборы.

– Доброе утро, – сказала Кэтлин. Оба мужчины автоматически встали, когда она зашла в комнату. – Девочки уже позавтракали?

Уэст кивнул.

– Хелен сопровождает близнецов на ферму Луфтонов.

– С какой целью? – спросила она, пока Девон помогал ей сесть.

– Это я предложил, – ответил ей Уэст. – Луфтоны вызвались забрать Гамлета, если мы возьмём на себя расходы по строительству загона и крытого ограждения. Близнецы согласны отдать поросёнка, если мистер Луфтон лично гарантирует его благополучие.

Кэтлин улыбнулась.

– Как это всё произошло?

Лакей принёс поднос с чаем из буфета и держал его, пока она отмеряла несколько полных ложек заварки в маленький чайничек.

Уэст намазал щедрый слой варенья на ломтик тоста.

– Я сказал близнецам настолько деликатно, насколько только возможно, что Гамлет не был кастрирован в детстве, хотя, это следовало сделать. Я даже не представлял себе, что это так необходимо, иначе удостоверился бы, что всё было сделано.

– Кастрирован? – озадачено спросила Кэтлин.

Уэст сделал движение двумя пальцами, изображая ножницы.

– О.

– Оставаясь, эээ... нетронутым, – продолжил Уэст, – Гамлет будет не подходящим для потребления, поэтому не стоит волноваться, что он закончит на обеденном столе. Но он станет крайне агрессивным, когда войдёт в период полового созревания. Кажется, он также будет весьма зловонным. Сейчас он подходит только для одной цели.

– Ты имеешь в виду... – начала Кэтлин.

– Не может это подождать до завершения завтрака? – спросил Девон из-за газеты.

Уэст послал Кэтлин извиняющуюся улыбку.

– Я объясню позже.

– Если ты собираешься рассказать мне о неудобстве содержания не кастрированного самца в доме, – сказала Кэтлин, – я уже осведомлена об этом.

Уэст слегка подавился тостом. Со стороны Девона не прозвучало ни звука.

Лакей вернулся с чаем, и Кэтлин налила себе чашку. После того, как она добавила сахара и сделала маленький глоток дымящейся жидкости, к ней подошёл дворецкий.

– Миледи, – сказал он, протягивая серебряный поднос, на котором лежало письмо и нож для бумаги с ручкой из слоновой кости.

Взяв письмо, к своему удовольствию, она увидела, что оно от лорда Бервика. Она разрезала конверт, открыв его, положила нож обратно на поднос и стала молча читать. Письмо начиналось достаточно безобидно, заверяя её, что с семьёй Бервик всё в порядке. Он продолжил описывать крепкого чистокровного жеребёнка, которого только что приобрёл. Однако, между делом, лорд Бервик написал: "Недавно я получил новости от управляющего фермой вашего отца в Гленгаррифе. Хотя он посчитал, что информировать вас об этом не обязательно, он не противился моему желанию рассказать вам о травме, которую получил ваш отец".