Лекс Раут. Императорский ловец (СИ) - Суржевская Марина "Эфф Ир". Страница 12

— Ого, девочка, ты научился бить в спину? — бросил я.

— Я не девочка, урод! — еще один файер поджог сухой кустик на могилке. Вот сволочь! И почти попал ведь! А мне, чтобы соединить запястья, надо хотя бы рукава закатать и обнажить руны. Швырнул огонь, не целясь. Промазал, но хоть отвлек. И метнулся за покосившийся могильный памятник.

— Ну и кто здесь девочка? — орал Флай, швыряя файеры. И чего он так завелся? Подумаешь… — Иди сюда, трус, я тебе расскажу, кто такие ловцы.

Трус?

Я, наконец, закатал рукава и оскалился.

— Что рассказывать? — крикнул я. — Я уже и так понял. Это местечко, где неудовлетворенные придурки вроде тебя грезят о мире во всем мире. Эй, Харт, у тебя хоть баба была? Ты попробуй, хороший трах от дури помогает!

Ледяная глыба свалилась сверху, я едва успел отскочить. Бездна, кажется, этот говнюк всерьез решил меня здесь прикопать. А что, местечко подходящее. Но это мы еще посмотрим, кто кого!

— Шинта Раххман-та!

Заклятие подчинения ударило в защитный щит и отзеркалилось с такой силой, что я бы выругался, если бы не был занят нейтрализацией собственной магии. Не хватало еще самого себя связать!

— Аора! — водяные капли слетели с ладоней Харта и вытянулись в иглы. Зависли на миг в воздухе, развернулись и устремились ко мне роем разъяренных ос.

Руна на моей спине вспыхнула, заключая меня в огненный кокон. Иглы впились в него и с шипением стекли на землю.

Мы с Флаем подышали, слегка ошарашенно глядя друг на друга. Я — потому что вдруг осознал, что потенциал противника гораздо больше, чем он показывал в Бастионе. Он, похоже, осознал то же самое.

Ладони мы свели одновременно, но слова заклятия сдохли у меня во рту, зато вырвалось ругательство.

— Гнилье смрадное!

— Кажется, впервые я с тобой соглашусь, — пробормотал Харт.

Мгновение мы смотрели друг на друга, а потом ловец заорал:

— К спине!

Мы сошлись спина к спине, обозревая ожившее кладбище. Еще недавно такое мирное и благостное, сейчас оно стало местом ночного кошмара. Потому что могилки начали осыпаться, полезла в разные стороны земля, а из ям показывались узкие серые морды, длинные худые бока, ощеренные пасти со стекающей белесой слюной. Существа были полупрозрачными, я видел сквозь вытянутые и склизкие тела разрытые могилки. В глубоких глазницах светились бледно-желтые радужки, между глаз торчал острый рог. Странные создания, неведомые мне, но настроенные явно недружелюбно.

— Твари Изнанки, — чуть слышно прошипел Харт. Я дернулся, обернулся.

— Что ты сказал?

— Слева! — заорал Флай, швыряя файер.

Серая тварь прыгнула даже без предупреждающего рычания, сволочь! И свалилась, поджаренная. Вот только не сдохла, как полагается всякой порядочной живности, а снова кинулась на нас, пылая факелом и распространяя ужасающий запах гнилого поджаренного мяса.

— Мать твою! — заорал я, отрубая вытянутую башку и сапогом откидывая в сторону.

— Свою поминай! — рявкнул Харт.

— Свою не могу, я ее не помню! — взвыл я, отрубая еще одну башку. Крови в тварях не было, вместо нее во все стороны летела какая-то мерзкая желтая слизь.

— Тогда заткнись! — откликнулся Флай. Его меч свистел, рассекая воздух и тела этих исчадий бездны.

— Тоже не могу! Не нравится — закрой уши!

— Ничего, что у меня руки заняты? — Харт проткнул глаз одной зверюги и уперся сапогом в покатый лоб, пытаясь вытащить застрявший в черепе клинок. Тварь при этом рычала и клацала зубами. — Да сдохни уже! — разъярился Флай, протыкая ее снова.

— Кстати, напомни, чья это идиотская идея разделиться? — я пытался отбиться от трех зверюг, что щелкали челюстями, атакуя. — Не умника ли Харта?

Флай что-то прошипел сквозь зубы. Я пнул серую морду, отпрыгнул, кинул файер.

— Что ты там рассказывал? — не унимался я, вертясь на месте и швыряя сгустки огня. — Солнышко светит, птички поют? Ну и как тебе птички, Харт?

— Жирноваты, — сквозь зубы процедил ловец.

— Угу, — еще одна оскаленная башка отделилась от тела. — И пахнут дурно. Заканчивай уже, что ты там возишься?

— Да пошел ты, — буркнул Харт, добивая двух зверюг.

Я выдохнул и осмотрелся. Картина была удручающая: развороченные могилы, пылающие от файеров кусты и трупы серых тварей. А еще слизь, что покрывала и землю, и могильные камни, и нас с Хартом.

— Вот гадство, — я с досадой оттер лицо и развернулся к ловцу. Он стоял, опустив клинок, и так же мрачно обозревая кладбище. Я свел ладони, активируя сразу несколько рун, и шагнул к Харту. Тот встал в стойку, почуяв недоброе. — Ну а теперь, расскажи-ка мне, чистюля, что ты знаешь об этих зверюшках?

— О чем ты, Раут? — ловец изобразил насмешку.

— Ты назвал их тварями Изнанки, Харт.

— Я? — он закатил глаза. — Тебе послышалось, чернокнижник.

— Да ладно? — смеяться мне уже не хотелось.

Харт открыл рот, чтобы ответить, но тут мое внимание привлекло голубоватое свечение. Обернулся. Кладбище светилось. Множество бледно-голубых точек, словно рой мух кружились вокруг трупов и оседали на них. И там, куда опускались эти огоньки, серая плоть расползалась, словно ее поедали. Через несколько мгновений на земле не осталось ни одной серой зверюги. Ни одного доказательства, что все произошедшее не является плодом воображения перепившего чернокнижника.

Лишь могилки остались такими же развороченными, да кусты — сожженными.

— Интересно, и как мы будем описывать все это эскандору? — буркнул я.

Харт внимательно рассматривал свои сапоги.

— Думаю, нам не стоит об этом рассказывать.

И посмотрел мне в лицо. Жестко, зло.

Я поднял бровь и демонстративно прочистил ухо.

— Ээ, Харт, ну-ка повтори еще раз? Ты представляешь, мне сдуру послышалось, что ты предлагаешь утаить этот досадный инцидент от начальства. Но мне, конечно же, показалась, ты ведь не мог сказать такого, правда? Только не сиятельный Флай, доблестный защитник Бастиона!

— Прекрати паясничать! — обозлился парень. — И пошевели мозгами, или что там у тебя! Как мы будем об этом докладывать? Что на нас напали неведомые твари, вылезшие из могил? А потом испарились? Да нас на смех поднимут!

— Ничего, тебе полезно побыть посмешищем, — отозвался я. — Это спесь сбивает.

— Нам не поверят!

— А это не наша забота. — Я улыбался, хотя ситуация мне ох как не нравилась. — Наше дело доложить.

— Слушай, Раут, — оскалился Харт, — с каких пор ты стал таким правильным? Тебе же плевать на Бастион! И на ловцов плевать. Так почему бы тебе просто не… забыть об этом?

Он уставился мне в лицо. Тяжело так уставился. Его зеленые глаза посветлели, словно выцвели.

— Забыть? — я хмыкнул. — Не знаю… На беду у меня демонски хорошая память.

Харт сжал кулаки, но заставил себя расслабиться. И усмехнуться.

— Чего ты хочешь, чернокнижник? — сквозь зубы бросил он. — Денег? Так могу подбросить, чтобы твоя память стала… несколько хуже.

— Интересно, — протянул я, словно раздумывая. — И почему ты так хочешь замять это происшествие…

— Не хочу выглядеть дураком, — процедил Флай.

— Да ладно? Неужели? И только?

— Да, — он чуть переместил ладонь. Незаметно, всего на долю кранта, но из такого положения легче вытаскивать клинок. Или кидать заклятие. А до меня вдруг дошла и еще одна занятная подробность. Подчинения не было. А ведь должно было быть. Эскандор сделал меня старшим в отряде, и Харт не мог напасть на меня. Но напал. И мое ухо до сих пор горит от его файера. Выводы напрашивались разные, и для начала мне не мешало бы все это обдумать. То, что Харт знал о тварях гораздо больше, чем хотел показать — факт. И его неубедительным доводам я ни на миг не поверил. Но… Но иногда стоит сделать шаг назад и выждать, чтобы оказаться за спиной у противника и нанести удар.

— Хм, ты умеешь уговаривать, Флай, — я ухмыльнулся, пытаясь изобразить жадного чернокнижника, — а деньги еще никому не помешали, правда?

Он смотрел напряженно, пальцы застыли возле рукояти. Но вышедшее солнце осветило мрачный пейзаж, блеснуло на моем амулете ловца. И Харт отступил, тоже пытаясь изобразить улыбку.