Буря (ЛП) - Дьюал Эшли. Страница 53

— Мы возвращаемся в лагерь.

— Вы возвращаетесь. А меня ждут дела.

Вольфман зашипел от ярости. Он вынул из ножен меч и выставил его перед собой в надежде, что Аргон задрожит от страха, преклонит колено, но дикарь ухмыльнулся.

Юный король в растерянности округлил глаза, а Аргон покачал головой и бросил:

— Не стоит.

— Я снесу твою голову!

— Нет.

— Думаешь, не смогу?

— Не успеешь.

Вольфман сипло и часто дышал. Перед ним стоял ни Хьюго Кнут, ни Догмар и даже ни его мать. Более того, перед ним стояла не Эльба. У нее был твердый характер, но и она не нашла в себе сил сопротивляться после разговора в королевских покоях. Аргон совсем его не боялся, и меча он не боялся, как будто кровь у него другая, и раны заживают иначе.

— Вы плохо выглядите, Вольфман. Опустите меч.

— Я сам разберусь, что мне делать.

— Вы не доверяете мне.

— Только идиот будет доверять сильфу.

— Только идиот будет доверять Барлотомею. Но вот. Видимо, два идиота нашли друг друга. Так, может, вы опустите меч, и мы перестанем притворяться, будто у нас нет цели?

— Сейчас моя цель, прорычал Вольфман, поставить тебя на колени.

— Это неосуществимая цель, предупредил Аргон, ветер нельзя приручить.

— Бурную реку тоже. Но почему-то Эльба больше со мной не спорит.

Предводитель промолчал. В его взгляде вспыхнуло нечто новое. В нем проснулись недовольство и ревность, но он очень быстро заткнул чувствам глотку и процедил:

— Я вам не враг.

— Сомневаюсь.

— Хорошо. Л адно. Аргон в сдающемся жесте приподнял ладони и вдруг понял, что ему пора сменить тактику. Враждовать с Вольфманом Барлотомеем не было смысла. Ему не приносило никакого удовольствия общение с этим надменным мальчишкой, но король есть король, и ему принадлежала земля, за которую вскоре им придется сражаться. Вы хотите узнать, куда я направляюсь? Я отвечу. А вы опустите меч.

— Если меня устроит ответ.

Предводитель неохотно кивнул, вспомнил о Ксеоне, который наставлял его держать себя в узде, и продолжил:

— Я проделал долгий путь до того, как встретился с вами, я посетил Рифтовые болота, где потерял своего верного друга, побывал в Ордэте, где узнал о смерти отца, все это было не напрасно. Я искал способ одолеть Лаохесана Опаленного, который восстанет из пепла в ближайшем будущем, и обрушит невиданные катаклизмы на Калахар. Вот увидите.

«Или не увидите», подумал невольно Аргон, но не произнес своих мыслей вслух.

— И причем здесь замок Фера?

— В книгах мыслителей Ордэта было написано, что для победы над Лаохесаном надо добыть стальные цепи, кованные огненным народом.

— И ты решил отправиться в Халассан.

— Верно.

— Почему сразу не назвал причину своего отъезда?

— Я пытался, но вы не слушали. Мне тоже называть вас на «ты»? Или это привилегия великих королей и королев Вудстоуна? Это бы значительно…

— Ладно. Неожиданно отрезал Вольфман и опустил меч. Аргон вскинул брови, а на лице короля появилась недовольная усмешка. Я не слышал ничего более нелепого.

— Вы мало общаетесь с людьми.

— Но моя жена тоже верит в Лаохесана. И если угроза действительно существует, я не стану ставить вам палки в колеса. Пора принять, что есть вещи выше моего понимания.

Вольфман замолчал, а Аргон с прищуром воззрился на него и сплел на груди руки. У такой перемены настроения должны были быть причины, но пока что он не мог понять какие именно. Молодой предводитель задумчиво нахмурился, в то время как юный король сжал в пальцах рукоять тонкого, искусного клинка, выкованного в лучшей мастерской его города. Аргона нельзя было одолеть силой. Он был старше и опытней. Вольфман казался неумехой в сравнении с широкоплечим, легкомысленным летающим сильфом. Но было и у Вольфмана маленькое преимущество: по его венам текла кровь Барлотомеев, они слыли не только гордецами, собственниками, хитрецами и ревнивцами.

Теперь они были и хладнокровными убийцами.

— Я пойду с тобой, и мы добудем стальные цепи вместе, заключил король, и дикарь недовольно свел брови. В конце концов, он отрезал:

— Исключено.

— С какой стати?

— Мне сказать правду?

Вольфман сжал кулаки, сверля в лице Аргона дыру размером с Калахар, и выдохнул горячий воздух. Даже ночью он обжигал легкие, будто пар.

— Таковы условия.

— Я не собираюсь отвечать за вашу жизнь, Вольфман. Мне не нужен балласт.

— Я не балласт.

— Вы еле переставляете ноги, а я собираюсь незаметно пробраться в замок огненных санов, а не сыграть в кости с храбрейшими людьми Эрла Догмара.

— Мы пойдем вместе, или я прикажу Догмару заковать тебя в кандалы, а потом, когда мы вернемся в Станхенг, я выставлю летающих людей к южным воротам города. И все мы насладимся кровавым зрелищем, едва мой дядя направит на них свое войско.

Аргон не ожидал услышать таких слов из уст юного короля. Это была угроза, совсем не шуточная. Вольфман прорычал ее с такой яростью, что предводитель засомневался: кто перед ним стоит друг или враг. Иногда власть оказывается в руках неправильных людей. В руках безумцев. Ничего хорошего из этого не выходит. Лаохесан едва не уничтожил все живое, что процветало в Калахаре. Алман Барлотомей убил родного брата.

На что был способен этот болезненный мальчишка с блестящими от злости глазами?

— В вашем плане есть небольшая погрешность, ледяным голосом отчеканил Аргон и ступил вперед, если вы выполните сказанное, у Алмана прибавится союзников.

— И ты станешь воевать на стороне человека, который обезглавил твоего отца? Яд в глазах Вольфмана засветился желчью. Он оскалился и так же подошел вперед, вскинув до небес острый подбородок. Будешь воевать против Эльбы Барлотомей?

Аргон в очередной раз замер. Этот разговор больше не был детским. Вольфман едва ли повзрослел. Зато слова он начал использовать взрослые.

Предводитель скривил губы в фальшивой усмешке и пожал плечами:

— Не отставайте, потому что я назад не оборачиваюсь.

— И не нужно, ответил король. Нож он планировал вонзить дикарю не в сердце.

А в спину.

КСЕОН

Станхенгские кузнечные мастерские были заполнены рабочими. Удары молотков не прекращались до самого вечера, а затем вновь возобновлялись к утру. Вооружить армию в течение нескольких месяцев тяжелая задача, но люди Вольфмана оказались преданными клерками, которые трудились не столько за еду, сколько за идею возвращения мира. Было в их одержимости что-то поразительное, и Ксеон пришел к выводу, что жители Станхенга искренне любили Вигмана Барлотомея, пусть о его черством характере ходили легенды по всему Калахару. Не зря его армия получила название Каменные сердца.

Родные братья. Вигман и Алман. Когда-то Вудстоун процветал под их правлением, а теперь при воспоминании о былых временах женщины горбились, а мужчины удрученно отмахивались, словно говорить о давно прожитых годах не было смысла.

Что могло сподвигнуть Алмана пронзить сердце родного брата? Почему он пошел на это предательство? Неужели жизнь Вигмана не имела для него никакой ценности? Или же им овладела такая ярость, что он забыл о кровной связи между ними и занес клинок?

По какой-то причине ответы на эти вопросы волновали Ксеона. Он пытался отыскать предлоги и мотивы, хотел понять, что побудило короля убрать с пути близкого человека? С какой целью Алман убил брата, как оправдал свой поступок? К ак он живет дальше? Разве можно спать по ночам, когда ты своими же руками отнял у себя нечто непременно важное и дорогое? Бывает, конечно, что люди разочаровывают и причиняют боль неосознанно, но вместе с тем беспощадно и метко. Но выход ли убийство? Пролилась ли чаша терпения? Или же Алман Барлотомей умертвил брата осознанно и хладнокровно?

Ксеон вновь думал об этом, выходя из своих покоев. Так как они с Аргоном не были в чести у королевского двора, комнаты им отвели на нижних этажах, рядом со столовой и коморками прислуги. Ксеон и сам сердился на короля Вольфмана за такое неподобающее отношение к тем, кто пришел не только просить о помощи, но и помогать. Однако ярость он оставил Аргону. Пусть его друг рубит дрова, а он будет заботиться о том, чтобы щепки далеко не разлетались.