Мертвая тишина (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena". Страница 21
Но со временем Ник научил меня получать удовольствие и от этого, если хотел его дать. Ласкал вытянувшиеся острые соски языком, растирал клитор, медленно двигаясь во мне, сжирая горящим взглядом мою реакцию.
«А вот здесь никого, кроме меня…дааааа, никого, кроме меня. Нравится? О, даааа, тебе это уже нравится! Похотливая, вечно голодная дрянь!».
Наращивая скoрость, вгрызаясь в мои губы. И я уже не чувствую боль, мне кажется, я зависла на самой грани, когда тело вскидывает перед ожиданием взрыва, но ещё не взрывает. Каждый толчок такой резкий, что меня подбрасывает под ними. И ещё один виток удовольствия – это очередной укус прямо над соском,и яд потекший по крови, отравляет сознание наркотическим удовольствием,теперь он имеет меня везде. Каждую частичку жадно трахает и смешивает с собой: мои мозги, мое тело и мои вены. С тихими стонами, все громче, громче, задыхаясь, еще оглушительней,и еще...и беззвучно зайтись, заорать выгибаясь, хватая раскаленный воздух широко открытым искусанным ртом. От очередного оргазма чувствительность зашкалила в тысячу вольт, и, кажется, наслаждением разорвало каждый возбужденный до предела нерв, переходя из крика в хрип...выпадая из сознания и снова вплетаясь в него под нескончаемый кровавый кайф. Потому что удовольствие взoрвалось не только в теле, но и в голове, потекло по венам, заставляя биться под звėрем и судороҗно сжимать его член, раздирая ногтями кoжу на своих ладонях и беспрерывно сoкращаясь, чувствуя, что я сейчас умру от этого дьявольского больного удовольствия, дергаясь на цепях... затихая, продолжая рыдать от ненавистного очередного оргазма и презрения к себе вместе с невероятным облегчением.
А он не унимается, сжимает мои лодыжки окровавленными пальцами и вбивается еще яростнее, злее. Остановился на бесконечные секунды, а я чувствую, как утягивает мрак его черного взгляда. Уже давно не синего для меня. Он хочет большего…он хочет новизны, и мне страшно…я понятия не имею, что приготовила для меня тварь внутри него. И резким толчком погрузился дальше. Сразу и на всю длину. Быстрыми движениями вбивается членом, убрав ладонь с моего рта и позволяя мне громко стонать.
И вдруг меня ослепляет болевым шоком – он вспорол кожу на моей груди и погрузил в нее когти, медленно все глубже и еще глубже. Отобрал боль, давая живительную передышку, но не из жалости, а чтоб осознала, что делает.
О, Божееее ...он осторожно гладит мое сердце горячими пальцами.
– Чувствуешь? Чувствуешь, дряяянь?!
Сжимает в ладони сильнее и таранит меня все яростнее, словно звереет от ощущения того, как бешено бьется в его руке моя жизнь.
– Мояяяяя! Захочу – сдохнешь!
Рыча... а я, едва дыша, смотрю ему в глаза. Меня ведет от осознания, что стоит только ему сжать крепче пальцы...И он знает, о чем я сейчас думаю. Ведь он думает о том же самом. Мы с ним думаем о том же самом. О моей смерти.
Но его рука застыла, тогда как член двигается во мне еще быстрее. Ускоряя темп, отпуская постепенно мою боль и наращивая ее вместе с собственным наслаждением. Вздрагивает в унисон истерическим ударам моего сердца. И когда боль вспыхивает в моем мозгу огненным цветком необратимости, я вижу, как он запрокидывает голову и ревет, содрогаясь в оргазме, словно огромный смертельно раненый зверь…. Изливается внутри бесконечно долго,и я вижу, как по его руке течет моя кровь так же, как внутри моего тела течет его семя.
Не выходя из меня, застыл над зияющей дырой и, положив над ней ладонь, водит рукой сверху, глядя, как срастается мясо, покрывая кости. И я, словно сквозь вату, слышу довольное урчание Зверя. Он смотрит, как нарастает кожа, скрывая от взгляда мышцы. Все это отражается в его расширенных зрачках, а я в том же оцепенении вросла в его взгляд своим, ослепленная болевым шоком. Он вернул мне его взрывной волной и брызгами кровавого фейерверка. Ник был щедрым любовником и таким же щедрым палачом.
После того раза его лекарь неделю возился со мной…и самое жуткое – я начала ждать, когда он скажет, что я в фoрме. Ждать, когда мой личный инквизитор снова придет ко мне. Потому что Ник подыхал вместе со мной,и нет ничего слаще, чем видеть его одержимость и разложение на атомы боли и похоти. Я видела, как он плачет, глядя на порезы на моем теле, как сбивает кулаки о стены и воет подстреленным зверем.
– Твваааааарь! Не тронь ее! Не тронь! – и вены вздуваются на лбу синей сеткой,и глаза пульсируют черными увеличивающимися точками зрачков.
Я слышу, как хрустят его кости, вижу, как превращаются в месиво костяшки пальцев.
Иногда, превозмогая адскую боль после очередного его визита, разлепляла веки и с ужасом смотрела, как он бросается плечом вперёд на зеркало, как бьётся в него головой, не обращая внимания, на осколки, вонзающиеся в плоть. И сквозь разрывающий уши звон стекла – его голос, наполненный самой чистой ненавистью, на которую только способен такой, как Ник…еле уловимое рычание, прерывающееся проклятиями :
– Сукааааааа…мерзкая сука…ложь. Ты-ложь. Я убью тебя,тварь…убьююю…
А через мгновение ледяное спокойствие сменяет это безумие, обдавая жутким холодом, умноженным на десятки его отражений.
Сквозь марево полуобморока, болтаясь на веревках обессиленная и израненная его демонами. Я знаю, что я воскресну, а он станет ещё мертвее. Но именно сейчас он больше мой чем когда-либо. Мой мертвец и только в моей власти похоронить его или бесконечно смотреть, как он снова и снова умирает из-за меня. Да, Николас Мокану, я тоже монстр. И я научилась наслаждаться твоими страданиями. Потoму что без них каждое мое мучение стало бы равно нулю.
ГЛАВА 8. СЭМ.КУРД
Их трясло. Воздух тяжелым сыпучим песком оcедал в диафрагме, облепляя её, затрудняя дыхание,и, казалось, каждый следующий вздох вывернет наизнанку внутренности. Они стискивали челюсти, чтобы не выблевать вонь, забивавшуюся в ноздри. Слишком приторную, сладкую, словно патока, вонь от растений, длинными лианами стелющихся по чёрной вязкой земле. Будто зеленые змеи, извивающиеся под ногами, с багровыми головами-бутонами,испускавшими резкий запах, лианы цеплялись за подошвы сапог слегка подрагивавшими длинными шипами.
– Добро пожаловать в Тартас…на землю обетованную, – прошипел еле слышно кто-то сзади, и Сэм не сразу понял, что услышал этот голос в своей голове. Впрочем, за последнюю неделю он почти привык общаться с остальными членами своего отряда именно так – ментально.
Уголки губ дрогнули. Что ж, земля эльфов – это место, кoтoрое выведет из себя даже нейтрала. Место, дорогу к которому они усеяли трупами бессмертных, встретившихся на их пути. Дорогу, проходившую чėрез Мёртвые камни, в которых они так и не обнаружили сундук, который искали, а значит, Зорич всё же получил команду, спрятать артефакт в таком месте, о котором не должен был знать даже его король.
Сэм, скорее, автоматически запоминал каждое дерево, каждый мало-мальски годный ориентир на этой дороге, мысленно создавая в голове своеобразную карту этой территории.
Он бросил взгляд на спину командира, молча возглавлявшего их небольшой отряд. Попробовал потянуться к нему ментально, но тут же затолкал эту идею куда подальше – тот наглухо закрылся от любого воздействия,и, казалось, даже не слышал топота ног своих солдат и не ощущал вибрации их энергии. Да,именно от этой вибрации их всех и колотило. Около двух десятков нейтралов, настроившихся друг на друга, напряжённых, готовых к атаке в любое мгновеңие. #285442636 / 06-янв-2018 Около двух десятков живых, дышащих машин для убийства, обладавших мощью, силой, невиданной для всех остальных тварей…Их неосознанно колотило в этом месте, где воздух казался видимым, состоящим из микроскопических капель самого настоящего яда, испускаемого местной флорой. Правду говорили в мире бессмертных, что остроухим помогает сама их земля. Одна из причин, почему демoнам до сих пор не удалось подмять под себя эту расу.