Дитя грозы. Кровные узы (СИ) - Романчик Анастасия Владимировна. Страница 4

  Если сравнивать мать и сына - отличий можно найти массу. И если говорить начистоту, они совершенно разные, как характером, так и внешне. Мать - обычная земная женщина, даже кем-то признана некрасивой, жуткая мечтательница, в отличие от своего чада. Ее нос слегка кривоватый после удара. Когда ты играешь в футбол, то мало думаешь, о том, что мяч может заехать в лицо и испортить какую-то его часть. Страсть к спортивным играм у девушки с детства. Она и мальчика приучила к ним. Как маленькая, гоняла с ним на поле футбольный мяч либо забрасывая в сеть баскетбольный.

  Людей изумляла сообразительность мальчика. Уже в таком маленьком возрасте все в нем говорило о породе. Олег был очень красивый, если это слово вообще подходило для описания необыкновенной внешности ребенка. Но его красота не делала его ни тщеславным, ни самовлюбленным. Он как бабочка не замечал того, какой же он прекрасный. Олега можно назвать даже замкнутым, никто никогда не мог точно сказать, что у ребенка на уме. В общем, из него складывалась таинственная личность.

  - Садись же, Олежек! - мило улыбнулась мама, разглядывая с обожанием парня. Она очень любила сына, но не так как некоторые мамаши, избаловывая своих чад до полного отупения всех извилин, даже если они когда-то имелись у ребенка. Ее отношение к Олегу скорее выражалось искренним восхищением. Нередко она задавала себе вопрос: 'Неужели это я его родила?'

  Олег сел за стул, подвигая к себе тарелку, взял вилку и нож. Яна, который раз заметила мягкость и гибкость движений мальчика. Он сильно напоминал ей его отца...

  Сын никогда не болел и не плакал. Что поражало еще больше, ведь его мать страдала от простуд чуть ли не каждую неделю, а лила слезы почти каждый день. Изредка случались из ряда вон выходящие вещи. Один из таких случаев произошел, когда мальчик сдавал анализы. Едва капля крови падала на стекло, как оно разбивалось на мелкие осколки, пугая до смерти медсестру. В итоге, после десятой попытки, мальчика выводили из кабинета.

  С ужасом мать замечала, как у сына выдвигались клыки и так острые как у кота. Стоит Олегу разозлиться, как сами собой затачивались остальные зубы. Обычно подобное явление сопровождалось пропажей света у всего района, а то и взрывом лампочки. На счастье Яны злился ее сын редко - его трудно вывести из себя, скорее он мог довести любого до белого коленья. А еще ногти росли всегда острыми, абсолютно белыми и твердыми как камень. 'Когти' сынули не брал даже напильник. Матери, чтобы их спилить, нужно потратить весь день, выслушать недовольные крики Олега, постирать кожу на руках, своих и сына. Результат практически нулевой: слегка затуплялся кончик. На голове у мальчика рос жесткий волос, черный аж до синевы. Глаза, удивлявшие сердобольных родственников необычным блеском, менялись от серого до цвета потемневшего серебра. Все зависело от настроения маленького Олега. Иногда казалось, что во взгляде мальчика вертясь, как в танце играют искорки.

  - Мама, - голос мальчика с нотками метала, вывел ее из состояния задумчивости, - А кто мой отец? - его глаза приобрели цвет только что начищенного железа. Выражение лица у него не изменилось, только в зрачках появилось нечто, что заставило Яну нервно сглотнуть. Как она не любила этот взгляд, обычно, когда он так смотрел, происходила какая-нибудь гадость.

  - А почему ты спрашиваешь? - дрожащим голосом поинтересовалась она, прежде чем ответить.

  - Не знаю, - слегка нахмурился, - новая учительница спросила, кто мой отец и я не смог ей ответить. Так, мама... кто мой отец? Свести разговор на 'потом' не получится. Так и знай!

  Яна раздосадовано заскрежетала зубами. Кто еще кроме родного сына может знать ее как облупленную? У нее действительно существовала отговорка, когда разговор касался опасной темы, что, мол, поговорим после. Но как это нередко случалось, никто так и не возвращался к данной теме или мама оказалась очень занята, дабы уделить минутку. В итоге беседа откладывалась на неопределенный срок, пока о ней и вовсе не забывали.

  Как же давно она ждала этого вопроса. Молодая женщина боялась его услышать. И каждый раз, пересказывая себе то, что будет рассказывать сыну, но всегда оставалась неудовлетворенной собой, словно все ее слова просто какофония звуков. Раньше он не спрашивал о своем отце. На мнение родственников мальчик, мягко говоря, плевать хотел. Ребенка интересовало только версия его матери, она одна знала истину. Даже ее родители не ведали всей правды и могли строить догадки.

  Женщина села, вздохнула. Здесь не извернешься, не солжешь. Ее сыну нельзя солгать. Сын безошибочно чувствовал ложь. Когда ему лгали, мальчик всегда противно кривился в ухмылке. Внимательно выслушивал лгуна, а после заявлял тому в лицо, что тот непревзойденный прохвост. И что самое странное Олег мог пересказать, что было на самом деле, будто ложь давала ключ от сознания человека и открывала перед ним чужие мысли. Ребенок никого не боялся, скорее, боялись его. Каждый раз, когда на него кричали, происходило нечто страшное. Мальчик никогда не повышал голоса, говорил спокойно даже тихо. Но его полушепот до ужаса леденящий кровь хуже визгливого крика. И никто не мог понять, что именно вызывало суеверный страх, взгляд мальчишки или его рычащая речь.

  - Когда я была маленькая, я, как и другие девочки мечтала о принце, который меня любил бы и увез в свою далекую страну на белом коне, - начала мечтательно Яна.

  Олег, молча, улыбнулся. Он более приземленный, чем мама, но высоко ценил ее честность.

  - Но шли годы, девочки забывали о своих мечтах и находили мальчиков, а я... - запнулась, - а я так и не смогла забыть и предать свою мечту. Я любила того, кого выдумала сама, - глупо хихикнула мать и провела пальчиком по красивому носу сына, идеальному, что редко встречается у человека.

  - Была ночь и гроза, - продолжала Яна и увлеченно стала рассказывать...

   Глава 2

  Была ночь и гроза. Совсем молоденькая Яна осталась дома одна. Ей никто не запрещал смотреть в окно, мечтать под грохот грома и освещение молний. Ночь, когда происходят чудеса, а мечты сбываются. Так хотелось верить, что сегодня действительно такая ночь. И она не пройдет скучно и бесполезно, хорошо начавшись.

  Балкон их квартиры в то время не был застеклен и чисто прибран, что пол блестит, а стены улыбаются белизной досок. Тогда он был завален разным хламом, что ногу некуда поставить. На него Яна выходила, чтобы запрыгнуть обратно в квартиру при малейшей вспышке, с бьющимся сердцем закрывая за собой дверь. Глупо? Но разве альпинист не поступает так же? Рискуя своей жизнью ради чего-то непонятного, призрачного, зачастую и риск больше.

  Одна из молний очень ярко полыхнула и на некоторое время ослепила девушку, даже через туманное от дыхания стекло окна. Сквозь грохот грома она услышала на балконе звон разбитого стекла и чей-то стон, последовавший за грохотом. Испугавшись, Яна выбежала из комнаты, но любопытство вернуло ее обратно и заставило с опаской открыть дверь балкона. Она едва не закричала, увидев... мужскую фигуру.

  'Не может быть! Я сплю!' - мелькнула испуганная мысль в голове. Но иллюзия упрямо не желала исчезать. Мужчина действительно лежал у них на балконе, неизвестно откуда взявшись на пятом этаже. Вроде с крыши свалиться нереально, если только головой вниз, да на асфальт. Может, незнакомец спустился по проводу одной из антенн? О том, что провод мог порваться, ей даже не приходило в голову.

  Он снова застонал и пошевелился.

  - Ой! Я сейчас вам помогу! - спохватилась девушка, подумав, что незнакомец, возможно, поранился о многочисленные банки. Они в несколько рядов стояли безобидно на балконе, во всяком случае, до того, как их разбили.

  Яна подняла мужчину за плечи и удивилась тому, что для его телосложения он почти ничего не весил. Незнакомец выше ее, если не на две головы, то на полторы так точно и к тому же шире в плечах. Она без особого труда втянула неизвестного в квартиру, закрыла за собой дверь. Еще не хватало сквозняка напустить.