Плачу любые деньги (СИ) - Обухова Оксана Николаевна. Страница 10
- Не знаю, - честно призналась Евдокия. - Я бы могла подумать, что... Патрон, например, журналистам информацию сливает.
- Ага. Как же, журналистам... - хмыкнула экономка, но задумалась. В глазах мелькнуло уважение к соображалке Дуси. - У нас тут журналистов быстро отваживают, да и Патрон за гроши пачкаться б не стал - Александр Сергеевич платит хорошо.
Резонно. Алевтина Викторовна гораздо лучше Дуси расставляет точки над буквами. Действительно, в сравнении с зарплатой от Мирона мзда от желтой прессы - сущие гроши. Головняка больше наберется.
У экономки быстрые мыслительные реакции.
Вот только слабые глаза и возраст... Да и зачем подкладывать змею в машину человека, которому недавно жизнь спасла?.. Может быть, за последние месяцы какие-то обиды накопились?
- Алевтина Викторовна, а вы довольны своей работой?
- Очень. Раньше я работала в Испании, но и там получала меньше.
- Кто распоряжается прислугой, вы или мажордом?
- Я. - И усмехнулась с благодушной вредностью. - Игнатьевич только грудь колесом выгибает.
- Александр Сергеевич оставил на работе тех, кто прежде был и у Якова Альбертовича?
- Нет, с тех времен остался только Лева.
- То есть... вы, горничные, повара нанимались сюда одновременно и не так давно?
- Ну да.
- А почему Александр Сергеевич рассчитал прежних работников? - Дуся намеренно избегала обидного, на ее взгляд, слова «прислуга».
Экономка повела плечами и рассказала. Дуся кое-что прочла между осторожных верноподданнических строчек и восстановила целостною картину.
Еще несколько лет назад, бывая гостем в этом доме, Александр Сергеевич испытывал зависть не только к интерьерам дяди Яши, но и к его отменно вышколенной прислуге, элегантному, как лорд, мажордому Леве, изысканным кушаньям от повара Ильи, безукоризненным рубашкам и надраенным стараниями горничных ботинкам. На вазах-шмазах - ни пылинки теми же стараниями.
Получив всю эту прелесть в наследство, Александр Сергеевич людей, разумеется, оставил тоже.
Но... Повар стал давать рекомендации и слишком часто упоминать тонкий вкус прежнего работодателя. (Выпендривался, типа, не по чину, меню сам составлял.) И вылетел отсюда первым, дав в то же время Мирону повод задуматься: а не сравнивает ли перешедшая с наследством челядь его повадки с манерами антиквара Яши, не зубоскалит ли в подсобках за спиной?
Мысли эти застряли в голове Мирона ненадолго, в прошлом ноябре Сергеевич прислугу рассчитал. Оставил только непритязательного садовника Гавриловича и не смог отказаться от важного мажордома: когда тот гостям из бывшей братвы двери открывал, повзрослевшие пацаны рты как дети, на фиг, разевали!
- Алевтина Викторовна, я слышала, в новогодние праздники от вас кто-то соседский дом обстрелял? Есть какие-нибудь предположения по этому поводу?
- Молодежь, - категорически, одним словом ответила экономка.
- Но ключ хранился в потайном месте.
- И что? Женя похвастался или Аня кому-то показала.
- То есть самих детей вы исключаете?
Алевтина поджала губы. Дуся расшифровала мимику как «никого я тут не исключаю, но сплетничать не буду».
- Кто-то из соседей бывает в этом доме?
- Ну-у-у... - нагоняя туман, засмущалась экономка. - Все равно ж узнаете... Васильевич иногда стал заходить... Но это если только хозяина нет дома!
- А кто такой Васильевич?
- Сосед. Рядом, через забор живет. Александр Сергеевич его недолюбливает - Николай Васильевич прошлым летом шибко разорялся, когда ребята змеиную горку взорвали. Предупреждал, что теперь с гадюками хлопот не оберешься.
Так-так... О змеях, значит, сосед переживал?.. (И, впрочем, совершенно справедливо.)
- И к кому он ходит?
Экономка отошла к кровати, с демонстративной привередливостью и неторопливостью расправила-разгладила ладонью незаметную складочку на покрывале. Распрямилась:
- Заболталась я тут с вами, а мне еще на кухне проверять.
- Да-да, Алевтина Викторовна, простите. - Тащить клещами правду о секретных, в отсутствие хозяина, встречах кого-то из домочадцев Саши, скорее всего, бесполезно. - Потом еще поговорим?
Викторовна развела руками: мол, кажется, я все сказала - чем смогла... Дуся отпустила верную работницу, вздохнув всей грудью, - жаль. Придется доискиваться правды иными путями. Хорошо бы остальные жители этого дома не были так верноподданнически скрытны.
Хотя... чего ж тут привередничать? Для первого знакомства и Алевтина выболтала вполне достаточно. К змеям, кажется, привязывался некий гринписовец-сосед.
Но прежде чем делиться с Сашей предположениями, с Николаем Васильевичем стоит познакомиться - наверняка приличный дяденька окажется. Природу бережет.
А как насчет бандитов? Пусть и бывших. Бережет их дяденька, перекрестится, подкидывая змею в соседскую машину? Там ведь могли и детей везти, и женщин...
Плохие шалости. Пусть даже будет и Гринпис.
***
За ужином Миронов представил родственникам Дусю. И сделал это так, что у родни, без исключений, вытянулись лица, а у детей заинтересованно заблестели глаза.
- Прошу минуточку внимания, - сказал Сергеевич, когда все еще слегка заплаканная Аня наконец-то спустилась в столовую. - Это - Евдокия. Она частный сыщик. Я попросил ее разобраться во вчерашнем происшествии. - Сигизмундовна что-то фыркнула, собираясь обрезать зятя на лету... Не получилось. Мирон умел морозить взглядом языки (даже у тещи). - И сразу оговорюсь. В прошлом году Евдокия спасла мне жизнь. Я у нее в долгу. Так что прошу относиться к ней и ее работе с уважением. - Дальше, кивками указывая на каждого родственника, назвал их поименно.
Евдокия тушевалась и алела щеками.
Никак не ожидала, что Миронов мало того что вспомнит ее доблести, но еще и вслух произнесет: «Жизнь спасла»... Из песни слов не выкинешь, спасла, конечно, но теща Сигизмундовна за этот подвиг спалила щеку Дуси гневным взором. Пришлось суматошно размышлять над тем, что в связи с только что сказанным отвечать на расспросы родни. Жены, например. Прошлогодняя история напрямую касалась амурных похождений Саши, а нынче он на испытательном сроке.
Подставил Саша Дусю. Наверное, хотел как лучше.
...Подросток Женя без всякого стеснения пялился на Евдокию с восторженным, чуть недоверчивым недоумением. Анна заинтересованно прищуривалась по тому же адресу. Пани Зося, медленно снимая с серебряной вилки кусочки, задумчиво жевала.
Глубокомысленный и образованный брат Александра Сергеевича Денис исследовал пунцовую сыщицу с видом энтомолога, заполучившего редчайший экземпляр жука. Левая рука Дениса висела плетью. Миронов рассказал, что в детстве брат упал с дерева, расшибся и теперь, как ни стараются врачи, рука сохнет.
Евдокия незаметно, из-под ресниц, наблюдала за женой Миронова. Красивое, худощавое, пожалуй, даже изможденное лицо с четко обозначенными скулами приковывало взгляд. Оно казалось маской. Или даже клеткой. Для глаз. Огромные, угольно-черные очи порой полыхали из-за невидимой решетки!.. - и тут же безразлично тухли.
Евдокия никак не могла отделаться от ощущения, что где-то уже видела, встречала эту надменную, обжигающую женщину. Что-то знакомое, магнитом влекущее заинтересованность, было в пани Зосе...
«Где же мы встречались?! - безостановочно терзалась сыщица. - Я же ее помню, такие не забываются...»
Концерты? филармония? музеи, галереи?..
Музеи. Да, скорее всего. Мельком зацепила обжигающим взглядом в толпе и навсегда осталась в памяти.
Евдокия даже стала немного уважать Мирона - какой вкус у авторитета! какая женщина!
И только когда ужин закончился и все перебрались из столовой в чайную комнату, оформленную в стиле модерн, Евдокия наконец-то вспомнила!
Зося села в низкое - наверное, не слишком удобное для обыкновенных людей - кресло, колени высоко поднялись, руки и плечи прикрыты шалью...
Ахматова с портрета Альтмана! Пожалуй, самый знаменитый портрет поэтессы, и именно он навеял «музейные» воспоминания. Черные волосы убраны назад, челка над породистым, с небольшой горбинкой носом... Глаза. Они не смотрят, а уходят... От всех и от себя. «Сжала руки под темной вуалью... - «Отчего ты сегодня бледна?» - «Оттого, что я терпкой печалью напоила его допьяна»...»