Трон Знания. Книга 1 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир". Страница 92

Между гибкими ветвями мелькнуло серое пятно. Малика… Никто другой в замке не одевается как обыватель монастыря. Прислуга носит одежду синего цвета, садовники облачаются в клетчатые рубахи, охранители ходят в черной форме.

Адэр вытер руки о траву и крикнул:

– Малика, составь мне компанию.

Она приблизилась, пошла рядом.

– Я хочу поговорить с тобой о Виларе, – сказал Адэр. – Его угораздило влюбиться в тебя. Мне надо, чтобы его влюбленность прошла как можно быстрее. Когда в его голове сплошная неразбериха, я не могу рассчитывать на его помощь. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Что я должна сделать?

– Превратить влюбленность в дружбу. Какое-то время одаривай его вниманием. А затем мягко отдались.

Малика резко повернулась к Адэру:

– О чем вы меня просите?

– Всего лишь о невинном внимании. Вилар успокоится. Окунется в работу. Государственные дела затянут. И он тебя забудет.

Малика отвела глаза. Луч солнца, пробившись сквозь крону деревьев, отскочил от черных волос разноцветным фейерверком.

– Ваш друг – замечательный человек, – прозвучал тихий голос. – Я не смогу играть его чувствами.

– Мне надо учить тебя женским уловкам? Только женщина знает, как можно убить любовь.

Малика расправила плечи, вздернула подбородок:

– В Порубежье есть древние народы: климы, ветоны и ориенты.

– Сейчас меня волнует Вилар. С народами я разберусь позже.

– Климы обожествляют Землю. Ветоны воспевают Камень. Ориенты поклоняются Богу Моря.

– Малика! Давай поговорим об этом в следующий раз.

– Но есть еще один народ, о котором все упорно молчат. Народ, который намного древнее всех живущих на этой земле. Это моруны.

– Я знаю, Малика. Знаю.

– Не перебивайте меня. Я должна сказать вам правду. Моруны боготворят Огонь. Он олицетворяет истину, поглощает иллюзии и ложь, выжигает порочность. Меня зовут Эйра. И я моруна.

Внезапно исчезли все звуки: затих ветер, замерла листва, умолкли птицы. И только солнце продолжало палить так нещадно, что казалось, плавится воздух, а кожу лижет пламя.

– Так вот, – не отводя глаз, произнесла Малика, – при мысли об обмане во мне бунтует кровь морун. Я могу молчать, не придавать значения, прятаться, не говорить правду. Но лгать я не буду! Особенно, когда это касается чувств. И как бы вы ни хотели, какие бы ни издавали приказы, какое бы не придумали мне наказание, я отказываюсь быть секретарем маркиза Бархата.

Низко присела:

– Прошу прощения, мой правитель. – И пошла прочь.

Ветерок коснулся пышущих жаром щек. До слуха долетели шелест листьев, гудение пчел и пение птиц.

Вдруг Малика вернулась с решительным видом:

– И вы должны знать, что стоите на моей земле! Посмотрите вокруг, сверху охватите взором тысячи миль. Это Дэмор – земли морун. Это с нашего позволения здесь поселились климы, ветоны и ориенты. Это мы приютили людей со всего света, мечтающих о любви и мире. Это мы разрешили династии Грасс увековечить в названии страны свое имя – Грасс-дэ-мор.

– Почему моруны ушли?

– Пришло время распада. После смерти Зервана страну разорвали на части. На Севере отделилась Долиния. На юге – Тария. Горные кряжи достались Бойварду и Партикураму. Остальное забрал Тезар.

– Это не причина для ухода.

– Мир, в котором матери продают дочерей в дома терпимости, отцы насилуют детей, а дети убивают родителей… мир, в котором священный брак превратился в пустые слова, а целомудрие и беззаветная любовь стали поводом для насмешек… Этот мир не для морун.

– И вместо того, чтобы сделать мир лучше, моруны спрятались за Долиной Печали. Это легче всего.

– Легче всего убрать тех, кто мешает. Морун было полмиллиона. За Долину Печали ушли несколько сотен.

– Ну, сейчас-то их намного больше.

– Меньше. Моруной рождается первый ребенок – девочка. Потом рождаются только сыновья. – Малика подошла вплотную. – Сегодня вы станете законным правителем Порубежья. Полюбите мой Дэмор так, как люблю его я. – Тяжело вздохнула и отвела взор. – Позвольте нам с Муном покинуть замок.

– Не сегодня. Ступай!

Адэр вышел на прогалину и зажмурился. Солнце приготовилось иссушить землю, которую две ночи подряд обильно поливали дожди. Пустошь какое-то время еще будет противостоять жаре, выталкивая из влажной почвы слабые тонкие побеги. Но, сдавшись, растрескается и замрет в ожидании следующего ливня. А сад не оцепенеет. Оживший замок не позволит смолкнуть птичьему гомону и шороху листвы, испариться дурманящим запахам трав и ароматам душистых цветов.

Войдя в гостиную, Адэр уселся на софу, уронил руки на колени:

– Макидор! Покажи, что ты приготовил мне на вечер.

Костюмер вынес из гардеробной черные брюки и белый сюртук – воротник-стойка, два ряда золотых пуговиц, на золотых погонах короны, вышитые шелком и украшенные драгоценными камнями.

– Костюм победителя. Я подумал, что у вас впереди еще много тяжелых битв. В таком костюме нельзя проигрывать сражения.

– Ты исправляешься, Макидор, – промолвил Адэр, хлопнув себя по коленям. Тяжело поднявшись, направился в ванную.

Свет многочисленных ламп неприятно резанул по зрачкам. Овальное, во всю стену зеркало отразило посеревшее лицо, острые скулы, шрамы на груди, похудевшее тело. Изможденный взгляд поверг в ужас. Таким Адэр себя еще не видел.

Упираясь руками в черный мрамор, он долго стоял под струями студеной воды, не чувствуя холода и не замечая времени. Присел на край ванны. Потряс головой, орошая брызгами пол и стены. Сделал несколько глубоких вздохов и, приблизив лицо к зеркалу, впился взглядом в свое отражение.

Чего он добьется своим безумным поступком? Вызовет гнев отца. Но что Великий сможет сделать? Ничего! Он сам отправил наследника в Порубежье, наделив безграничными полномочиями. Открыто вмешаться в действия правителя другой страны, даже если это его собственный сын, Моган не посмеет. И либо смирится, либо затеет интриги, чтобы как можно быстрее вернуть его в Тезар. Но это не все! Он покажет маркизу Лаелу, кто в доме хозяин. И это не все! Осознав, что его ждет кресло старшего советника, Вилар с головой погрузится в работу, и необходимость в Малике отпадет. Простолюдинка уйдет туда, откуда появилась – в плебейский мир, где ей и место.

Адэр ударил кулаком в стену. Из любого сражения он выйдет победителем!

***

Малика заскочила на кухню. Муна там не оказалось, зато обсуждение предстоящего события было в самом разгаре.

– Ой, бабоньки! – нараспев говорила горничная, томно потягиваясь. – Мужиков-то у нас… Теперь не надо в селение бегать. Все под боком. У одних униформа синяя, у других – такая… как же его… как гусиный помет. У третьих…

– Много их? – перебила ее повариха.

– Ой, много. В переходах не протолкнуться.

– Да я не о слугах спрашиваю. Советников сколько?

– Двенадцать, – ответила горничная.

– С правителем и маркизом Бархатом будет четырнадцать, – сказала посудомойка. – А должно быть нечетное число.

– Много ты понимаешь, – вставила повариха.

– Да уж больше твоего, – огрызнулась посудомойка, тарахтя кастрюлями. – Сколько у наместника было помощников? Десять. Плюс наместник. Итого одиннадцать.

– А ты у Малики спроси. Она у нас умная, – с ехидцей промолвила повариха, помешивая на сковороде лук. – Слышь, Малика! Сколько должно быть советников?

– Не знаю, – ответила она и повернулась на скрип двери.

– Вот ты где, – сказала служанка. – А там тебя ищут.

– Мун?

– Какой-то мужлан. Он в холле ошивается.

По коридорам хозяйственной пристройки сновала прислуга, здешняя и приезжая, разодетая в цвета знатных домов Порубежья – кто с чемоданами, кто с кипами постельного белья и полотенец. Иногда промелькивала форма стражей и охранителей. Порой над головами людей проплывали фуражки с широкими козырьками – в свои комнаты спешили шоферы.

Малику то оттесняли к стене, то вынуждали вжиматься в двери, то подхватывали и влекли за собой. Ближе к переходу в главную часть замка толпа значительно поредела, а вскоре мимо прошмыгивал лишь чей-то лакей или проплывала личная служанка какого-то дворянина.