Метка - Бродвей Элис. Страница 33

– Не думаю, что нам хочется проводить вместе больше времени, чем необходимо. – Достав из ящика всякие чистящие жидкости и губки, он продолжает: – Один из нас может убрать в студии, а другой – в остальных комнатах.

Я лишь согласно киваю и направляюсь в заднюю комнату, предоставив Карлу мыть студию и туалеты.

Уборка успокаивает разгулявшиеся нервы, и я постепенно забываю обо всём. Так проходит час. Оглядываю комнату, проверяя, всё ли сделано. Вроде бы всё в порядке, и я возвращаюсь к чтению о старых знаках. У двери звонят – наверное, пришёл клиент. Карл открывает дверь, до меня доносятся голоса. Скорее всего, Карл предложит клиенту вернуться, когда Обель будет на месте.

Полчаса спустя, сияя улыбкой, у чёрного хода появляется Обель. Что бы он ни делал в городе, настроения ему это не испортило. Обведя взглядом чистую, аккуратно убранную комнату, Обель благодарно кивает:

– Спасибо, Леора!

Повесив на крючок у двери сумку, он направляется в студию, и я следую за ним.

Ещё не переступив порога, слышу знакомое жужжание машины чернильщика. Обель резко останавливается и роняет на пол ключи, и тут Карл поднимает голову и оборачивается. Тихо щёлкнув, машина выключается, и мы оглядываем студию в совершенной тишине, от которой стынет кровь в жилах.

Карл наносил татуировку клиенту сам, без наставника. Мужчина в кресле поворачивается к нам. Его кожа кажется очень бледной на фоне чёрного кресла, а лоб блестит от испарины. Клиент, вероятно, удивлён внезапно прерванной процедурой, но и благодарен за нечаянный отдых от боли. Шагнув вперёд, Обель забирает у Карла рукоятку машины чернильщика.

– Дальше я сам. Подожди меня в библиотеке, Карл. В его голосе слышится ледяной холод, от которого у меня по спине бегут мурашки. Щёки Карла заливает краска. Он уходит с высоко поднятой головой.

– Я сейчас вами займусь, – говорит Обель клиенту и уходит за Карлом, на ходу бросая мне: – Леора, приготовь чернила. Я быстро собираю всё необходимое и молча раскладываю, как учил Обель. Проходя мимо двери в заднюю комнату, я слышу голос Обеля. Он не кричит, но явно едва сдерживает гнев.

– Какого дьявола ты там устроил? – Обель почти шепчет, но тем страшнее его готовая выплеснуться ярость. – Ты хоть понимаешь, что мог натворить?

Я ободряюще улыбаюсь клиенту, но, боюсь, получается у меня не очень радостно. Интересно, Карла не выгонят за такой проступок? За стеной слышен скрежет ножек стула по каменному полу, а потом в студии появляется Обель.

Он выглядит совершенно спокойным. Ведёт себя как профессиональный чернильщик, обсуждает с клиентом новый знак. Повинуясь жесту Обеля, я ухожу в заднюю комнату.

Карл сидит за столом насупившись, как провинившийся трёхлетка. Заметив меня, он вскакивает на ноги.

– Ты могла бы вступиться за меня! Глядя в полные презрения глаза Карла, я от удивления теряю дар речи.

– С чего бы это? – дрожащим голосом выговариваю я. – Ты с ума сошёл! Карл всё ещё держит в руках перчатки – наверное, уже испачкал пальцы чернилами и кровью. Заметив мой взгляд, он швыряет перчатки в мусор.

– Он тебе нравится, да? – Лицо Карла пылает. – Ты с самого начала ходишь у него в любимицах. Кажется, он сейчас расплачется, или ударит меня, или и то и другое.

– Зачем ты это сделал? Знал же, что он разозлится. – Я не собирался… Но тут пришёл клиент, и я просто… я думал, если Обель увидит, что я могу, то оценит меня по-настоящему. – Карл пожимает плечами.

– Понятно. Всё будет в порядке. Не знаю, зачем я стараюсь его успокоить. Присев на высокий табурет у столешницы, говорю мягко и убедительно:

– Дай ему время остыть, успокоиться.

– Ты ему нравишься, – бормочет Карл. – Могла бы и защитить меня. Мне нельзя терять эту работу, Леора, понимаешь? Отец меня убьёт!

Что же на это ответить? Карл Новак, конечно, раскаивается, напуган – но с чего бы мне его защищать?

– Я тебе говорю! Леора! Что молчишь? Оглохла?!

Карл хватает меня за плечо, глубоко впиваясь пальцами в кожу, и пытается развернуть лицом к себе. Я вырываюсь, и табурет опасно наклоняется на двух ножках. Карл глухо вскрикивает, но у меня нет времени даже выставить руки, чтобы смягчить падение.

Прежде чем отключиться после удара головой о каменные плиты пола, сквозь завесу из чёрных точек я вижу шагающие к нам сапоги Обеля.

Глава двадцать шестая

– Может, всё-таки отвести тебя к врачу? – заботливо спрашивает Обель. – Ты сильно ударилась.

Я осторожно поворачиваю голову справа налево и потираю лоб. Похоже, скоро будет шишка.

– Я в порядке. Клиенту Карла, наверное, хуже пришлось. – Попытка встать оканчивается неудачей. Кружится голова, и я бессильно валюсь обратно в кресло. – Он всё ещё в студии? Вам к нему не пора?

Покачав головой, Обель протягивает мне стакан воды.

– Я как раз отпустил клиента за минуту до того, как услышал шум. Ему всё равно надо сделать перерыв, а потом мы с ним ещё поработаем. – Обель улыбается, но потом мрачнеет, прикрыв глаза. – Ну и напугала же ты меня, девочка! Я подумал, он тебя убил. – Дрогнувшим голосом произносит он и через минуту яростно шипит: – Вот поганец… Понятно, что примерного поведения от него ждать глупо, но такая подлость… Кстати, он ушёл. Я велел ему не возвращаться.

– Он… Он не виноват. – Невероятно, но я, кажется, защищаю Карла. – Он был очень расстроен, сердит, но не собирался сбивать меня на пол. Просто взял за плечо, а ножки табурета подвернулись.

– Леора, я не слепой. С самого начала было ясно, что вы с Карлом друг друга не выносите. Я тоже виноват – подлил масла в огонь, пообещав победителю постоянную работу в студии.

– Ничего страшного, Обель. Так уж вышло, но теперь Карл ушёл, всё кончилось.

Даже пока я уверяю Обеля, что всё в порядке, мои мысли возвращаются к неприятному мгновению, когда Карл вцепился мне в плечо. К счастью, Обель куда-то уходит, и вскоре до меня доносится умиротворяющий звук закипающего чайника. Тихонько посмеиваясь, я сообщаю:

– Моя мама говорит, что чай решает все проблемы.

– Может, и не все, но чашка чая ещё никому не повредила.

Обель разливает чай и уверенными движениями размешивает сахар. Даже такое обычное дело в его руках превращается в искусство. Я вдруг понимаю, почему мне так хорошо и спокойно рядом с Обелем, – он очень похож на папу.

Обель передаёт мне чашку и садится напротив, устало отпивая глоток.

– Неприятно получилось. Такой одарённый ученик… Мне очень жаль, Леора. По крайней мере, тебе он больше не помешает. Обхватив чашку дрожащими пальцами, я благодарно улыбаюсь Обелю и втайне вздыхаю с облегчением. Я чувствовала, что Карлу нельзя доверять, опасалась его… И вот он ушёл. Всё испортил – и теперь сам по себе. Не будет мне мешать, не украдёт мой кусочек счастья.

– Ладно. Ты посиди ещё, отдохни, – вставая, говорит Обель. И тут, не в силах сдерживаться, я выпаливаю:

– Вы дали мне тот портрет Белой Ведьмы и попросили перерисовать его не просто так, правда?

– О чём это ты? – обернувшись, переспрашивает Обель. Я молча пристально смотрю на него. Пожав плечами, он садится обратно.

– Ах да, вид у тебя и правда был обескураженный, когда ты заметила ваше сходство. Леора, ты просто её копия. Неужели ты не знала? Принимая во внимание, кем был твой отец… Кем был мой отец…

– Вы были знакомы с папой? – Вопрос звучит громче, чем мне хотелось. – Вы были знакомы с папой и ничего мне не сказали?

Смущённо покачиваясь на стуле, Обель отвечает:

– Твой отец был необыкновенным человеком, Леора! Его знали и ценили очень многие.

Настойчиво глядя ему прямо в глаза, я безмолвно прошу рассказать что-нибудь о папе, не отделываясь общими фразами.

– Послушай, Леора. Внимательно послушай. – Обель слегка отворачивается от моего пристального взгляда. – Я действительно знал твоего отца. Не лично, через знакомых, и конечно же слышал о нём задолго до переезда в этот город. Как и большинство из нас.