Львы Кандагара (ЛП) - Брэдли Расти. Страница 6
На обратном пути к казарме меня остановил боевой капитан из ТОС. Он приехал из Кандагара, чтобы подобрать мою команду и сопроводить к передовой базе. Капитан выглядел грубым и очень уставшим. 10 лет назад мы вместе закончили курсы подготовки офицеров , а ранее в этом году он сам менял меня на передовой базе. Это развертывание было особенно тяжелым для него и его команды. Они потеряли двух хороших парней в долине, за пределами города. Я видел, как потеря парней отразилась на нем.
«Сэр, мне жаль ваших парней», - сказал я.
«Спасибо», - сказал он, глядя на меня из подлобья. Слезы навернулись на его глазах.
Мне нужно было немного отдохнуть, потому что дерьмовый сэндвич, которым меня угостил Главный, давал о себе знать. Мы договорились встретиться с капитаном немного позже, чтобы вместе спланировать конвой на передовую базу.
Пока я был на брифинге, Билл взял на себя руководство командой. Часть команды он послал проверить медикаменты и боеприпасы, остальные начали вскрывать поддоны с грузом. Сам Билл отправился на встречу с инструктором Афганской армии (ETTs), который был прикомандирован к нам. Я встретил их обоих уже в штабе.
В основном инструкторы занимались тем, что тренировали солдат АНА, помогали им планировать миссии и были мостом между афганскими солдатами и их западными союзниками.
На фанерной стене в штабе ETTs был прикреплен большой плакат болельщиков Далласких ковбоев, я остановился, чтобы полюбоваться техасцами, а затем постучал в дверь. «Заходи!» - прокричали из глубины комнаты. Билл сидел на одной из трех потертых кушеток, составленных в форме подковы вокруг телевизора в центре комнаты.
«Сэр», - сказал он, «Это Шон и Крис, они, а так же их подразделения АНА, будут прикреплены к нам на время смены. Оба были из Национальной Гвардии Орегона, но были совершенно не похожи друг на друга. Массивный шестифутовый Шон был больше похож на лесоруба, чем на солдата. Я с легкостью представил его в красной фланелевой рубахе и шерстяной шляпе, размахивающим топором. Его партнер Крис по сравнению с Шоном смотрелся легче и меньше, но производил впечатление очень внимательного человека. Я думаю, он в любой ситуации всегда знает что делать.
Я спросил обоих солдат о ситуации в Афганистане. Они обменялись взглядами, прежде чем ответить мне. Мне сразу стало понятно, что они скажут, но все равно выслушал их: боевики Талибана в Кандагаре имеют большую численность, действуют практически открыто, а нашим союзникам по коалиции не удается с ними справиться. Сейчас это начинает звучать, как испорченная виниловая пластинка.
В ту же ночь мы, наконец-то, выступили. Моя команда будет работать на передовом посту, как на прошлом задании, так что мы знали маршрут, или мы так думали. После наступления темноты мы проверили своё снаряжение, машины построились в колонну и начали движение к главным воротам базы, охраняемым солдатами коалиции. Некоторые из наших солдат АНА ждали нас около массивных входных ворот. Когда мы подъехали к воротам, они выскочили из грузовиков и с распростертыми объятиями, широко улыбаясь, бросились обниматься с нами. Несколько раз обнявшись, мы выехали за ворота. Я рад тому что, то взаимопонимание, которое сложилось у нас на прошлых заданиях, никуда не исчезло. Первый раз с момента прибытия я чувствовал себя хорошо. Мы сели, зарядили оружие и начали движение.
Командир группы принялся на себя командование колонной. С ним я чувствовал себя хорошо, но беспокоило то, что наш маршрут проходил по тем районам, которые мы ранее старались избегать.
На главной дороге было тихо, машин почти не было. Афганистан, в отличии от Америки, ночью был черный, как смола. Здесь мало освещенных улиц, не говоря уже про работающие уличные фонари. Практически нигде в домах не было света, кроме огня от домашнего очага. Даже с моим ПНВ мне было трудно разглядеть, что творится за обочиной дороги.
Через три мили, мы достигли первого блокпоста АНА, расположенного на мосту, который пересекал широкое русло высохшей реки. Афганские солдаты поставили два пулемётных гнезда по обоим концам моста, защищенных мешками с песком. Мы медленно остановились, и афганский солдат вышел из-за мешков. Он был без оружия. «Не продолжайте движение вниз по дороге», - предупредил он.
«Ого, этот парень похоже пьян, или того хуже…» - сказал главному по рации кто-то из солдат.
По крайней мере он не оставил свой пост, подумал я. Плохая дисциплина лучше чем никакая.
Афганский солдат сообщил нашему Главному, что час назад, к ним подъехал пикап Тойота Хайлакс, ослепив их светом фар. Из него выскочили шесть человек с АК-47. Уткнув дуло автомата ему в лицо, они сообщили, что дорога закрыта, и они нападут на любого, кто не подчинится. Затем, они забрали его оружие, немного денег из карманов, и, погрузив боеприпасы в свою машину, уехали.
Мы выключили весь свет и полностью положились на приборы ночного видения. Обозначенная как, новый маршрут через центр Кандагара, дорога вела нас через окраины и трущобы, места для отбросов и бомжей, а теперь убежища талибов и маршруты для наркотрафика. В прошлом году мы раздавали здесь медикаменты и уже тогда нас предупреждали, чтобы мы были очень осторожными.
Путь конвоя пролегал через лабиринт улиц по разбитым грунтовым дорогам, пахнущим канализацией. Груды мусора высотой в несколько футов лежали около стен каждой постройки. Темные, не просматриваемые переулки и улицы нервировали и заставляли вспоминать насколько много в Кандагаре террористов-смертников. Мы слишком хорошо знали, как они действуют. Они прячутся в темных углах за стенами, а в час-пик нападают, как трусы, убивая всех без разбора. Для них в порядке вещей убить десятки мирных жителей, ради того чтобы убить или ранить кого-то из нас.
Смертники обычно носят белые одежды и бреют голову. Захваченные у Аль-Каеды пособия по подготовке смертников говорят, их последователям разрешено нарушать религиозные законы и предавать свои убеждения в том случае, если это сделает возможным нападение на войска коалиции. Неудивительно, что мои волосы поседели.
«Какого черта мы тут делаем?» - раздался в рации голос Билла. «Это отличное место для засады, к тому же известное противнику».
«Сидим крепче, парни, просто давайте посмотрим, чем это закончится», - ответил я. Команда ненавидела подобные ситуации, когда они понимали, что я просто пытаюсь сохранять спокойствие. В то же время я и вся команда понимаем, что вопрос Билла сейчас справедлив.
Мы повернули за угол. По обеим сторонам Г-образной дороги были грязные стены, протяженностью около 150 футов с густыми зарослями за ними, предоставлявшими отличные пути отхода для напавшего врага. Будь на месте талибов, я бы выбрал это место для засады. Впереди в свете приборов ночного видения мы увидели двадцать или немного больше людей, стоящих за углом, и выглядевших как типичные боевики Талибана в черных тюрбанах и темно-оливковой одежде. Так как мы шли медленно и без света фар, они не видели и не слышали, как мы приблизились. Сначала они не сориентировались в происходящем, но потом быстро догадались, что мы военный конвой.
Некоторые тут же подняли руки вверх, некоторые стали прятать лица, но большинство стояло в оцепенении. По рации сразу прошла команда приготовиться к бою. Я не разглядел у них оружия, но это не значило, что его нет. Несколько талибов побежали к ближайшей канаве. Кто-то спросил разрешения открыть огонь. Я чуть не сказал «да», но прежде чем я успел что-то сказать, афганский солдат спрыгнул со своего пикапа Форд Рейнджер, яростно взмахнув автоматом АК. Винтовка ударила одного из талибов прямо в лицо, и он упал на пыльную дорогу. Солдат АНА закричал на талибов, пытаясь забрать их оружие и призвать их сражаться как мужчины. Талибы, забившись, смешно шипели как гиены, скрежеча зубами и делая жесты в сторону афганских солдат. Несмотря на время, проведенное в этой стране, я не мог поверить, что вижу такое средневековье. Они не могли скрыть ненависть на своих лицах. Это был враг, которого мы искал, он был близко и без оружия. Мы не могли ничего поделать с этим.