Сильнее смерти - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 5

– Мне хотелось бы сказать вам несколько слов, – мрачно проговорил он.

– В таком случае поторапливайтесь! – ответил я, взглянув на часы. – У меня нет времени на болтовню.

– На болтовню? – рассердился он. – Что за странный народ вы, шотландцы! У вас суровая внешность и грубая речь, но такая же внешность и речь и у тех добрых рыбаков, которые приютили меня. И все-таки я не сомневаюсь, что это хорошие люди. Я уверен, что вы тоже добрый и порядочный человек, несмотря на всю вашу грубость.

– Черт бы вас побрал с вашими разговорами! – закричал я. – Говорите скорей, что вам нужно, и ступайте своей дорогой. Мне даже смотреть на вас противно.

– Ну как мне смягчить вас? – воскликнул он. – Ах, да, вот… – И он вытащил из внутреннего кармана своей вельветовой куртки крестик греческого образца. – Взгляните сюда. Пусть наша вера отличается от вашей своими обрядами, но когда мы смотрим на эту эмблему, у нас должны возникать какие-то общие мысли и чувства.

– Я не совсем уверен в этом, – ответил я.

Он задумчиво взглянул на меня.

– Вы очень странный человек, – наконец проговорил он, – и я никак вас не пойму. Вы стоите между мной и Софьей, а это опасное положение, сэр. О, пока еще не поздно, поймите, что так не должно быть! Если бы вы только знали, каких трудов мне стоило увезти эту женщину, как я рисковал своей жизнью, как я погубил свою душу! Вы – лишь маленькое препятствие на моем пути по сравнению с теми, какие мне пришлось преодолеть, ведь я могу убрать вас со своей дороги ударом ножа или камня. Но сохрани меня бог от этого, – дико закричал он. – Я низко пал… слишком низко… Все что угодно, только не это.

– Вы бы лучше вернулись к себе на родину, – заметил я, – чем шататься здесь среди этих песчаных холмов и нарушать мой покой. Когда я удостоверюсь, что вы уехали отсюда, я передам эту девушку под защиту русского консула в Эдинбурге. До тех пор я буду охранять ее сам, и ни вы, и ни один московит не отнимет ее у меня.

– А почему вы хотите разлучить меня с Софьей? – спросил он. – Уж не воображаете ли вы, что я могу обидеть ее? Да знаете ли вы, что я, не задумываясь, пожертвую жизнью, чтобы уберечь ее от малейшей неприятности? Почему вы так поступаете?

– Потому что мне так нравится, – ответил я, – и я никому не даю отчета в своих поступках.

– Послушайте! – воскликнул он, наступая на меня, причем косматая грива его волос взъерошилась, а загорелые руки сжались в кулаки. – Если бы я думал, что у вас есть хоть одна нечестная мысль по отношению к этой девушке, если бы я хотя на минуту поверил, что вы удерживаете ее у себя ради каких-то гнусных целей, – клянусь богом, я без колебаний задушил бы вас собственными руками. – Казалось, одна мысль об этом приводила его в бешенство, лицо его исказилось, а руки судорожно сжались. Я подумал, что он хочет вцепиться мне в горло.

– Не подходите ко мне, – сказал я, кладя руку на револьвер. – Если вы сделаете хоть шаг вперед, я всажу вам пулю в лоб.

Он сунул руку в карман, и я подумал, что он тоже хочет вытащить оружие, но вместо этого он достал сигарету и начал курить, быстро и глубоко затягиваясь. Несомненно, он по опыту знал, что это самое верное средство обуздать свои страсти.

– Я уже сказал вам, – проговорил он более спокойным тоном, – что моя фамилия Урганев – Алексей Урганев. По национальности я финн, но чуть не всю свою жизнь провел в других частях света. Я неугомонный человек и никогда не мог усидеть на одном месте или поселиться где-нибудь и вести спокойный образ жизни. После того как я приобрел собственный корабль, между Архангельском и Австралией не осталось ни одного порта, куда бы я не заходил. Я был груб, необуздан и свободолюбив, а между тем у меня на родине жил один молодой человек – краснобай, белоручка, мастер ухаживать за женщинами. Хитростью и обманом он отбил у меня девушку, которую я всегда считал своей и которая, как мне казалось, до этого была склонна ответить мне взаимностью. Я совершал свой очередной рейс в Гаммерфест за мамонтовой костью и, неожиданно вернувшись на родину, узнал, что мое сокровище, моя гордость выходит замуж за этого изнеженного мальчишку и что свадебная процессия отправилась уже в церковь. Понимаете, сэр, в этот момент на меня что-то накатило и я вряд ли соображал, что делаю. Я высадился на берег со своей командой, состоявшей из людей, которые плавали со мной много лет и были мне беззаветно преданы. Мы направились в церковь. Они стояли, он и она, перед священником, но свадебный обряд еще не совершился. Я бросился между ними и схватил ее за талию. Мои люди оттеснили перепуганного жениха и гостей. Мы доставили ее в порт, посадили на корабль и, подняв якорь, шли по Белому морю до тех пор, пока купола церквей Архангельска не скрылись из виду. Я отдал ей свою каюту и предоставил все удобства, а сам вместе со своей командой спал на баке. Я надеялся, что со временем ее отвращение ко мне пройдет и она согласится выйти за меня замуж где-нибудь в Англии или Франции. Мы плыли много дней. Мы видели, как позади нас за горизонтом потонул Нордкап, мы прошли вдоль мрачного норвежского побережья, но, несмотря на все мое внимание, она не хотела простить мне, что я оторвал ее от бледнолицего возлюбленного. Затем налетел этот проклятый шторм, погубивший мой корабль, разбивший все мои надежды и лишивший меня даже возможности видеть женщину, ради которой я так много рисковал. Возможно, она еще полюбит меня. Мне кажется, сэр, что у вас большой житейский опыт, – как вы думаете, она сможет забыть того человека и полюбить меня?

– Мне надоела ваша болтовня, – сказал я, отворачиваясь. – Лично я думаю, что вы величайший болван. Если вы думаете, что ваша любовь пройдет, то вам лучше как-нибудь развлечься. Если же вы считаете, что это неизлечимо, то лучшим выходом для вас будет перерезать себе глотку. Я не могу больше тратить время на эти пустяки.

С этими словами я повернулся и неторопливо зашагал, направляясь к своей лодке. Я ни разу не оглянулся, но чувствовал, что он идет за мной, так как слышал хруст песка под его ногами.

– Я рассказал вам начало своей истории, – сказал он, – но когда-нибудь вы узнаете ее конец. Вы хорошо сделаете, если отпустите девушку.

Я ничего не ответил и молча оттолкнул лодку от берега. Отплыв на некоторое расстояние, я оглянулся и увидел на желтом песке его рослую фигуру; он стоял, задумчиво глядя в мою сторону. Через несколько минут я снова оглянулся, но его уже не было.

Долгое время после этого моя жизнь протекала столь же размеренно и монотонно, как и до кораблекрушения. Иногда мне начинало казаться, что человек из Архангельска совсем убрался отсюда. Однако следы, которые я замечал на песке, и особенно кучка пепла от сигарет, как-то обнаруженная мною за холмиком, из-за которого виден был мой дом, говорили, что он все еще скрывается где-то поблизости. Мои отношения с русской девушкой оставались такими же, как и раньше. Старая Медж вначале несколько подозрительно относилась к ней, видимо, опасаясь лишиться даже той небольшой власти, какой она располагала. Но мало-помалу, видя мое полное безразличие к девушке, она примирилась с создавшимся положением и, как я уже сказал, извлекала из него пользу, поскольку наша гостья выполняла большую часть работы по хозяйству.

Я подхожу к концу своего повествования, которое я предпринял скорее для собственного удовольствия, чем с целью развлечь других. Окончание этого странного эпизода, в котором сыграли роль двое русских, было столь же непредвиденным и внезапным, как и его начало. События одной ночи избавили меня от всех неприятностей и дали возможность вновь остаться наедине со своими книгами и исследованиями, как это было до внезапного появления русских. Позвольте мне рассказать, как все это произошло.

После долгого дня, проведенного в тяжелой работе, я решил предпринять вечером продолжительную прогулку. Выйдя из дому, я сразу же обратил внимание на море. Оно было гладким, как зеркало, ни одна морщинка не бороздила его поверхности. И все же воздух был наполнен теми не поддающимися описанию звуками, о которых я уже говорил раньше, – казалось, души тех, кто лежал глубоко на дне, под этими предательскими водами, посылали своим собратьям на земле предупреждение о грядущих бедах. Жены рыбаков хорошо знали эти зловещие звуки и озабоченно поглядывали на море, ожидая увидеть бурые паруса, направляющиеся к берегу. Услышав эти звуки, я вернулся домой и взглянул на барометр. Он резко падал. Мне стало ясно, что предстоит тревожная ночь.