Колонист - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1". Страница 25

— Какое счастье, — сказал я, когда вновь остановились, — что мы не насмехались над плешивым старичком. Тогда бы точно набросился.

— Медведицы растерзали детей не за то, что они дразнили пророка, — принялась очень серьезно объяснять Дениз, — а за то, что они были ублюдками, получающими удовольствие от процесса унижения человека, который притом не сделал им ничего дурного. Бывает, что подобная черта характера проходит и человек исправляется, а бывает, что не исправляется. И из маленького подонка вырастает большой подонок, которого уже не удовлетворяют словесные унижения тех, кто не может дать ему отпора. И от слов он переходит к делам, унижая и издеваясь уже физически. Появление пророка было испытанием. Это был уже даже не экзамен, а последний шанс на апелляцию. Маленькие злодеи шансом не воспользовались, и их дальнейшее топтание земли было признано нецелесообразным.

Все это она произносила, помогая мне в подготовке ложа на ночь. Перевела дух, перестав ломать очередную ветку. Подумала и продолжила:

— Вышедшие из лесу дикие медведицы поставили точку в этой печальной и поучительной истории. Мораль (точнее, один из уровней понимания морали) у этой истории примерно такова: оскорбление — очень нехорошая штука, при всей своей внешней малоопасности, способная завести человека в итоге к тупику его жизни. Людским судом этот грех не карается строго, потому что человеку неведомо прошлое, будущее и настоящее, не известны все обстоятельства и изменения в душе оскорбляющего. Но оскорбляющий морально деградирует, оскотинивается. Проблема в том, что механизм этой деградации простому человеку не виден. И не виден конечный итог. А вот Всевышний может строго покарать за этот грех. Это нужно помнить.

— Так говорил пастор? — невольно замер я.

— Пойми, — сказала она устало, — попытка изучения Библии без соответствующей подготовки, а на то существуют специальные богословские факультеты, неизбежно ведет к извращению, профанации и искажению смысла.

— Что мы и наблюдаем, — охотно подхватил я, — начиная с Лютера и до сегодняшнего дня, когда наплодилась куча несогласных друг с другом сект. Наверняка ведь католики лучше знают, как правильно комментировать. А иудеи и того лучше: они на пару тысяч лет раньше изучать принялись.

— Ты прав, — садясь на подстеленное одеяло, согласилась она. — Можно и так посмотреть. Но мы все же протестовали против развращенности римско-католического клира в первую очередь, а не стремились к реформации как таковой. И тот же Лютер был католическим священником, а не невежественным фермером. В первоначальных девяноста пяти тезисах нет призыва бороться с церковью — напротив, доктор Мартин Лютер отождествлял себя с католицизмом. Не его вина все последующее.

Ну да, конечно. Он совсем-совсем ни при чем. Всего-навсего отверг догмат о посредничестве церкви и духовенства между человеком и Богом.

— Костра разводить не станем, — сказал я. Зря вообще начал этот разговор. Конечно, у людей образованных на любой случай имеются объяснения. — Слишком близко индейцы.

— Холодно ночью.

Это да. Стемнело достаточно быстро, и уже невозможно ничего толком разобрать в двух шагах. Темень подкралась отовсюду.

— Вместе ляжем, — сказал я, расстилая одеяло. Уселся на него и похлопал рукой. Она не колеблясь легла. Пристроился рядом, прижавшись.

Оказывается, заснуть совсем непросто, когда рядом дышит женщина, а ты ее чувствуешь всем телом. Как-то совершенно незаметно я принялся поглаживать ее с настойчивостью имеющего право любовника. Теперь не спешил. Никакой грубости и мужского нетерпения. Целовал шею, ласкал грудь, слушая прерывистое дыхание. Она тоже не спала с самого начала, но сейчас не шевелилась, и это еще больше подзадоривало.

Платье задираем, штаны стягиваем — и вновь пристроился, но уже намного плотнее, тем более что и нога поднимается, впуская. Теперь продолжим. Ох, уж и постанывать начала. А я все равно не торопился. Медленно. Пусть почувствует разницу с прежним опытом. Вскрикнула, выгнувшись. Повернул ее к себе и принялся целовать. Отдышавшись, мы возобновили близкое знакомство, причем инициативу я охотно отдал Дениз. Изумительно приятно, когда женщина внимательно тебя изучает губами, пальцами и всем телом, касаясь и прижимаясь. А потом за тебя все делает. И еще повторили, но уже лицом друг к другу, сплетясь в нечто целое. На практике выяснилось, что лучший способ согреться — не одеться побольше, а, напротив, раздеться. Но только под одеялом и с любовницей.

— Вряд ли смогу идти не выспавшись, — призналась она серьезно утром, хитро поблескивая глазами. Не иначе, реакцию проверяла.

— Придется, — ответил я серьезно. — Может, и не мы одни удрали, и уже предупреждение получено, но в Де-Труа надеются на помощь, и нужно спешить. Ну… остановку сегодня сделаем пораньше.

Глава 9

Доклад и возвращение

Наша река, с очень оригинальным по сравнению с городом названием Де-Труа, вытекает из озера Сент-Клэр и впадает в озеро Эри. Сама по себе она короткая, лье десять-одиннадцать, но судоходна на всем протяжении. И поселок не зря с самого начала поставили так, чтобы запирал выход к озеру Эри. Как не случайно воздвигли и второй Форт-Ройал у вытекающей из озера Гурон воды. По слухам, таких укреплений с солдатами — за сотню в особо важных точках, разделяющих колонистов и индейцев.

На самом деле на такую огромную территорию десяток-другой тысяч человек в армейских мундирах — сущий мизер. Они даже границы не контролируют, причем в обе стороны. С нашей прутся искатели дармовой земли и трапперы, с их тоже заходят не всегда трубку мира выкурить. Как минимум на юг ирокезы регулярно ходили в походы, разбираясь с другими племенами и союзами. Раньше и на востоке от Мичигана частенько шли сражения, но всех врагов повывели и изгнали из тамошних краев. Видимо, теперь им стало скучно без боевых действий, и они развернулись в нашу сторону.

По моему настоянию мы не двинулись сразу в форт, а предварительно осмотрелись. Достаточно быстро я невольно почувствовал себя дурнем. Все было тихо, спокойно, никаких признаков военных действий. Как и у нас, рядом с военными выросли дома и поселились люди. Пожалуй, даже размер поселка побольше будет. Все же тут еще и дополнительный заработок за счет толпы армейцев. Ремесленники, кабатчики, да просто фермеры имеют куда сбывать товар в гораздо большем количестве. Ведь какой смысл выращивать Сорелям пшеницу, если некому ее продать? А эти имеют клиентов прямо под боком. В Де-Труа интендант возьмет у здешних разве при неурожае.

Лес в любую минуту мог извергнуть из себя сотни вооруженных дикарей, а в огородах и на полях спокойно трудились люди. Когда мы, окончательно решившись, двинулись к широко распахнутым воротам, где даже часовой не наблюдался, никто и не подумал окликать. Пришлось самому предупреждать каждого встречного о нападении. Не то чтобы не поверили, но пока рядом тихо, никто не спешил бросить работу, дающую прокорм. Смотрели, кивали и не особо нервничали. Видимо, крепко надеялись на солдат.

На удивление, стоило объяснить адъютанту, кто мы и откуда взялись, были приняты сразу, без обычного выстаивания в передней.

— Мадам, — произнес начальник прочувствованно, явно проникнувшись тяжкими невзгодами красивой женщины, отправив вестового собирать командиров на совещание, даже не спросив мнения старшего офицера. Видать, нравы здесь специфические. — Простите за прямоту, вы явно крайне устали.

Это он, видимо, про круги под глазами. Еще бы им не появиться, когда три ночи подряд после длительной прогулки по свежему воздуху мы принимались ласкаться, доводя друг друга до полного изнеможения. Не знаю, чем они там занимались с мужем, но в некоторых отношениях она была невежественна до безобразия. Уж точно раньше сверху не бывала.

И я с удовольствием позволял. Когда подружка довольна, она и для тебя постарается.

— Позвольте помочь вам разместиться и отдохнуть.