Федералист - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1". Страница 50

— Вот, — сказал генерал Эймс через несколько часов, показывая на чернокожего здоровяка шестифутового роста, — как видите, добродетельное мужество нисколько не зависит от цвета кожи или высокого происхождения. Он пошел на службу и доказал на практике отвагу и готовность пожертвовать жизнью. С сегодняшнего дня сержант за боевые заслуги! Непременно упомяну в отчете Конгрессу имя, а также я хочу видеть тебя на ужине.

Это уже прямо обращаясь к Симону.

— Найдешь время? — спросил генерал под сдержанные смешки офицеров.

— Всегда к вашим услугам, мой генерал, — вскричал не особо понимающий, что говорит, бывший капрал.

Командующий уже потерял интерес к нему и двинулся дальше, продолжая прерванную инспекцию. Три последних дня армия тщательно готовилась к будущему сражению. Вопреки всем советам и даже сведениям разведчиков (общая численность Континентальной — девятнадцать тысяч триста шестьдесят три человека при двадцати трех орудиях против пятнадцати тысяч восьмисот девяноста девяти и шестнадцати пушках у противника), он не собирался идти навстречу врагу и первым атаковать. Продвинувшись достаточно в глубь Новой Галлии и создав явную угрозу столице колонии, он встал, обнаружив удачный для обороны район, и принялся его укреплять. Эймс не слишком доверял стойкости в немалой части даже не побывавших в настоящем сражении и не слышавших рева артиллерии собственных полков.

Потому вместо стратегических планов по охвату и окружению врага принялся на покрытых лесами холмах возводить линии укреплений. Трехсторонние брустверы из земли и бревен на протяжении доброй мили, с расчетом невозможности обойти с флангов. С одной стороны находилось неприятное болото, со второй — глубокие овраги. Кроме того, имелись редуты для артиллерии, расположенные достаточно грамотно и прикрывающие позиции пехоты. Судя по показаниям пленных, испанцы должны были подойти не позже сегодняшнего вечера, а подготовительные работы все еще продолжались.

— Накануне боя выдать ром солдатам из расчета четверть пинты, — напомнил генерал офицерам еще раз.

Перед сражением или тяжелыми переходами такие вещи практиковали все армии. Заглушить страх и подбодрить — вот основная причина.

Сначала появились конные разведчики, потом подошли войсковые колонны. Естественно, Хулиан Ромеро не стал кидаться с похода в наступление. Вражеский полководец считался одним из лучших пехотных офицеров, заслужившим высокую репутацию своими познаниями в военном деле, доблестью и прямотой, хотя не всегда его действия соответствовали куртуазному поведению. Проще говоря, очень неоднозначный тип.

Родом из бедной дворянской семьи, всю жизнь прослужил в инфантерии, прошел путь от рядового до генерала. За сорок лет участия во всевозможных сражениях натворил удивительных свершений. Брал города, выигрывал битвы. Обычные нормы тактики, похоже, были ему не указ. Как и нормы гуманности. С его именем связывали самые печальные эпизоды грабежа и резни в последней индийской кампании. Правда, в Америке худших черт своей натуры пока не проявлял.

Атака началась в десять утра после сигнального выстрела из орудия. В сложившихся условиях у испанцев просто отсутствовал иной выход. Дороги перерезаны союзными Федерации индейцами, Континентальная армия продвигалась вперед, постоянно занимая новые куски уже захваченной территории, смыкая кольцо вокруг Эшли. При наличии флота можно находиться в городе практически до бесконечности, но пропадает смысл вторжения. Сидя в осаде, сложно присоединить к испанским владениям эти богатые земли. Тем более что серьезной поддержки не ожидалось. В Европе франки, по последним данным, собирались вторгнуться прямо на земли Пиренейского полуострова. Монарху было не до далеких окраин.

Требовалось разгромить противника в решительном сражении, уничтожить основные силы, лишив надежды вернуть потерянное. Как минимум выбить за границу, нанеся максимальные потери. Образ действий вынужденный, но шансы на успех достаточно велики. Все же больше половины его армии составляли регулярные войска и немецкие наемники. Ничем подобным генерал Эймс похвастаться не мог. Его сброд немногим отличался по качеству от уже неоднократно битых местных ополченцев. В рядах Континентальной армии таких и сейчас добрая четверть. А остальным, кроме как бойней индейцев, похвастаться великими достижениями на ратном поприще тоже не выйдет.

Цепи егерей открыли огонь. Перестрелка становилась все жарче, однако испанцы продолжали двигаться вперед, и скоро американцы принялись отходить. Теперь Ромеро смотрел в подзорную трубу, как с распущенными знаменами, музыкой и барабанным боем двинулись на позиции немецкие полки. Германские наемники всегда были профессионалами. В этом отношении на них можно было абсолютно положиться. Они и сейчас демонстрировали бесстрашие и умелые маневры. Но в последнее время он перестал им доверять. В Индии таких мыслей не возникало. А вот в Америке многие из германцев всерьез задумались. Тем более что федералисты через местных жителей распространяли в огромном количестве листовки с обещанием перешедшим на их сторону выделить землю. Ничего такого Католический король не предлагал.

Из трех сотен попавших в плен осенью и обмененных на местных ополченцев не меньше сорока дезертировали, хотя их командир капитан Леманн старательно замалчивал случившееся и часть списал на умерших от болезней. Ничего удивительного. Каждому немцу предлагали четыреста восемьдесят акров удобной пойменной земли на южном берегу реки Охайо. Правда, там до сих пор случались налеты индейцев, но не старых вояк пугать такими вещами. Зато огромный участок бесплатно! Странно, что еще не все разбежались.

У командующего имелись свои очень недурственные источники информации среди немцев. Кто по доброте душевной, для поддержания хороших отношений, а иные и по карьерным соображениям или за деньги докладывали об обстановке в полках, минуя официальные инстанции. Всегда полезно держать пальцы на пульсе и знать, чего ожидать от подчиненных. Ромеро хорошо помнил все три случившихся при нем бунта, причем в первом он сам участвовал, будучи еще сержантом. Лично спас от самосуда командира полка, отбив его у озверевшей толпы. Собственно тогда и начался его взлет, хотя мало кто об этом в курсе.

— Молодцы! — сказал рядом генерал Гомес возбужденно.

Был он уже пожилым и седым, но по-прежнему живчик. Ушел в отставку и поселился в Новой Испании, но стоило прозвучать трубе — моментально примчался, готовый сражаться. Под его началом находилась дивизия, набранная из креолов в две с половиной тысячи человек. В отличие от большинства такого рода подразделений, она достаточно боеспособна благодаря командиру, нередко тратившему на своих нижних чинов личные средства.

— Как идут!

С вершины холма трудно было отследить все детали на затянутом пороховым дымом поле, однако оба они были достаточно опытны, чтоб представить происходящее внизу. Скрывающиеся за брустверами пехотные батальоны федералов и шестнадцать пушек создали плотный огонь, засыпая ядрами и пулями наступающих. Ряды продолжавших двигаться, невзирая ни на что атакующих буквально выкашивались, как срезанные серпом колосья пшеницы.

Наперекор всему германцы ожесточенно стремились на холмы, занятые американцами, с мужеством и презрением к гибели встречая смертоносные ядра и картечь. Шеренги, поливаемые свинцом, редели, вновь смыкались и шли вперед живой человеческой стеной. Дважды останавливались, отступали и опять шли на приступ, теряя товарищей, с презрением к смерти и воинскими кличами под пробитыми знаменами.

— Я не видел такого аж с марокканского Феса, когда мы разгромили лягушатников окончательно, выбив их в Алжир навсегда… В штыки пошли!

Ромеро покосился с неодобрением. Он в принципе не понимал смысла многолетней войны в Северной Африке, как и на Востоке. Хотя в последнем случае было иногда что напихать в карманы. Конечно, солдатам такая удача редко подворачивалась, в хижинах простонародья богатств не найти.