Я - Даго (ЛП) - Ненацки Збигнев. Страница 11

Воины быстро и умело завели лошадей на плот и привязали их к деревянным столбикам. Сюда же притащили и человека из клетки, связав ему руки. Тот был настолько слаб, что все время падал, так что двоим людям все время приходилось его поддерживать. Даго дал ему вяленую рыбину, выбрав самую вонючую. Впрочем, и сам этот человек ужасно вонял. Сколько могло быть ему лет? На вид — пятьдесят, а то и больше. Только кто мог знать, сколько ему на самом деле?

Даго ударил его кулаком по шее.

— Завой, — приказал он.

И человек из клетки завыл будто волк, а потом как собака. Жупан расхохотался.

— Ты должен чего-нибудь добавить за него, господин, — сказал он. Красиво он воет.

Даго достал из кармана бронзовую серьгу.

— Возьми это для своей женщины, — бросил он украшение жупану.

Прежде чем отплыть от берега, жупан и его люди поклонились реке. Даго сделал то же самое, хотя и перехватил презрительный взгляд монаха. Только христианство лежало на Даго будто тесная одежка. Жалким казался ему бог, которого люди смогли замучить, а потом еще и распять на кресте, А разве может кто-нибудь распять реку? Существует ли кто-то такой, что смог бы сдержать ее течение, особенно по весне или осенью, когда воды вздымаются и несут поваленные деревья, людские дома и утонувших животных. Даго поклонился бы существу, способному остановить бег реки, заморозить молнии или громы. У этой реки был могучий бог, или же сама она была богом. Христиане верили в рай и ад, вечно опасались греха и постоянно испытывали чувство вины. Для Даго же не существовало ни греха, ни рая, ни ада. После смерти человек переходил в иной мир, но жил в нем точно так же. Если умирал повелителем — им и оставался, если умирал рабом — то и в новом мире рабствовал.

Случались боги сильные и слабые. У этой реки было могучее божество. Малые речки, возле которых родился он сам, люди покоряли, выстраивая язы, и с их помощью ловили рыбу. Просто там были слабые боги. Но даже и тех, слабых, не следовало презирать. Даже маленькая речушка по весне могла стать сильной.

Наконец они отбились от берега. Люди жупана искусно пользовались жердями, плот не кружил на речном стрежне. Воины стояли по двум краям плота и, чтобы ровно отталкиваться от дна, подхватили за своим жупаном песню: «Ой лелум, полелум». Когда пели «лелум» — одновременно погружали свои шесты в речное дно, а когда отталкивались — мычали «полелум». Песня была монотонной, но путешествие не затянулось. Впрочем, все это время Даго был занят тем, что успокаивал Виндоса. Он крепко держал его под уздцы, непрерывно поглаживая коня по шее, и старался прикрывать ему то один, то другой глаз, чтобы жеребец не понял, что с ним происходит.

Монах из клетки тоже молчал. Он жевал вонючую рыбу и казался Даго все отвратительней. На песчаный берег они сошли среди трухлявых верб. Даго отдал жупану два денара, привязал купленного чужака к вьючной лошади, а уже к человеку — Виндоса. Потом поднял руку на прощание, удивляясь, что ни жупан6 ни его люди не готовятся в обратный путь.

— Надо перевести дух, господин, — объяснил жупан. — Тяжко было. — И вдруг, ни с того, ни с сего, показал свою жадность, глядя на сидящего в седле Даго. — Красивые у тебя шпоры, господин. Они покрыты бронзой или золотом?

— Золотом, — коротко ответил тот и медленно тронулся меж вербами, направляясь к недалеким холмам, образующим край долины на этой стороне реки.

Купленный человек внезапно заговорил, на сей раз на языке склавинов:

— Будь осторожен, светлейший господин. Там, на тех холмах, на тебя нападут. Они выслали вперед три лодки с воинами, чтобы те приготовили засаду. Эти же, плотовики, пойдут сзади и ударят с тылу. Много раз я видал, как переправляли они купцов, а потом возвращались с богатой добычей.

— Я знаю об этом, монах из Фульды, — усмехнулся Даго.

Он вытащил нож и перерезал веревки на руках купленного, Виндоса же привязал к вьючной лошади.

— Я сорб. Когда я был еще ребенком, меня пленили франки, окрестили и дали имя Герман, так как раньше у меня было имя Херим.

— Франконским мечом владеть умеешь?

— Очень плохо, светлейший господин. В аббатстве Фульды, где я тебя видел, из меня сделали монаха. У меня недостаточно сил, чтобы сражаться тяжелым мечом.

— Но ведь ты же был в разбойничьей шайке, убивал, насиловал женщин…

— Это правда, светлейший господин. Только сам я не убивал и не дрался. Я замаливал их вину, каялся в их прегрешениях, ибо сказано в Священном Писании, что «один за другого бремя носить обязан». Они не были христианами, но принимали меня за чародея и чувствовали себя со мною безопасней.

— Если меня убьют, ты вернешься в свою клетку, — сказал Даго.

— Я предпочту смерть, господин. Так что дай мне меч, если он есть у тебя.

Даго остановил лошадей. Наконец-то он может сбросить с себя кишащую всякой пакостью волчью шкуру. Он бросил ее Хериму, чтобы тот покрыл ею свои лохмотья. Потом вынул из вьюков железную кольчугу и достал свой длинный франкский меч. Хериму же он дал меч, добытый у тевтона, который вел Виндоса. Только Херим и в самом деле был настолько слаб, что не смог удержать оружия в руке.

— Ладно, тогда тебе будет только одно задание — следи за белым жеребцом и не позволяй, чтобы он куда-то убежал в сумятице. Остальное я беру на себя.

— Господин, ты не сможешь один справиться с воинами из засады. Они метко бросают копья. Их много, а ты…

— А мы не полезем в засаду, не пойдем по дороге от переправы. Я поведу лошадей через заросли лозы, так что на холмы мы подымемся далеко от того места.

— Но мы же оставили следы копыт. Жупан пойдет за нами.

— А мы обождем его в лозах. Когда я справлюсь с этими, другие про это знать еще не будут. После того, они до смерти перепугаются того, что увидят.

Херим покачал головой, не слишком-то доверяя силе Даго.

— Прежде, чем нам погибнуть, светлейший господин, скажи мне хотя бы свое имя.

— Меня зовут Даго — князь, — услыхал он ответ воина, который, говоря это, выпрямился в седле, а голос его окрасился властным тоном. — Если мы победим, то я заберу тебя в свое княжество.

Лозы и высокий камыш, заполнявшие почти всю пойму долины, становились все выше по мере удаления от реки. В какой-то миг Даго приказал Хериму остановиться с Виндосом и вьючной лошадью на небольшой полянке, со всех сторон закрытой стенкой молодого ольшаника и лоз. Сам же он на своем коне исчез в кустах, чтобы застать идущих сзади воинов врасплох.

Ждать пришлось недолго. Очень скоро послышался шорох шагов и сопение людей. Над верхушками камыша были видны наконечники копий. Воины шли гуськом по тропе, вытоптанной лошадями Даго. Тот терпеливо обождал, пока все не пройдут мимо него, а затем, ударив коня шпорами, напал на них сзади. Прежде, чем те успели сориентироваться, на них посыпались удары длинного франконского меча. У воинов жупана не было щитов, и они не успели направить в него своих копий. Даго нагонял их, поочередно разрубывая головы или же нанося удары по шеям. Умирая, они ужасно кричали. Один лишь жупан и пара его людей пытались удрать их камышовых зарослей, но Даго догнал предводителя, принял на щит удар его копья, а затем снес ему голову.

Запыхавшись, вернулся он на поляну, где оставил Херима с лошадьми.

— Я заметил у них мешки. Посмотри, нет ли там какой-нибудь еды, приказал он монаху. — Нас ждет долгая дорога, так что не знаю, удастся ли нам поохотиться.

Херим пошел по следам и возвратился с набитой хлебом и рыбой сумкой.

— Некоторые из них еще живы, — сообщил он перепуганно.

— Ты мог их добить, — ответил Даго. — А, впрочем, пускай скажут своим людям из засады, что за нами не следует идти.

Он тронул коня шпорами и, таща за собой вьючную лошадь и Виндоса, поскакал через тростники в сторону обрывистого края долины. Хериму пришлось бежать, чтобы не оставаться одному.

В конце концов, они вскарабкались по склону и скрылись в чаще.

— Погоди, князь, — хрипел Херим.