Я - Даго (ЛП) - Ненацки Збигнев. Страница 82

Было темно. Даго спешно высек огонь и зажег свечу. Несмотря на одежду воина. он сразу же понял, что перед ним женщина. Та положила ему палец на уста.

— Меня зовут Рыхильда, я монашенка из монастыря Альбегунды, — шепнула она. — Тебе, граф, я приношу поздравления от нее и свое тело, ибо госпожа моя желает, чтобы, обладая мною, ты, как бы, любил и обладал ею.

— Привезла ли ты какие-нибудь новости? — спросил Даго.

— Да. Твой приятель Мелейнос погиб от случайной стрелы на совместной охоте с маркграфом Радбодом, графом Теодориком и мажордомом Мегинфридом…

Она задула свечу и начала снимать с себя кольчугу, кафтан и сапоги. Раздевшись донага, легла она на овечьей шкуре, которую расстилал для себя Даго. Тело женщины виделось ему в темноте белым пятном. Он буквально затрясся от вожделения, так как уже много дней не было у него женщины. Он быстро разделся и лег рядом с монашенкой, желая без промедления войти в нее, но та отодвинулась от него.

— Погоди, граф. Моя госпожа прислала тебе баклажку вина. Если выпьешь его, не станешь помнить, что обладаешь мною, так как лишь она будет в мыслях твоих.

Не знала она, что Даго с самого детства не принимал из женских рук ни еды, ни питья, если женщина поначалу не испробует угощение. Потому-то, когда монашка подала ему упомянутое вино, он попросил, чтобы сначала отпила она сама.

— Нет, нет, граф! — чуть ли не закричала та со страху. — Это вино зачарованное. Если я выпью его, то сама поверю, что стала Альбегундой.

Даго все понял. Мелейноса убили. У стен Регенсбургского замка имелись уши. Кто-то донес Людовику про охотничьи выезды, которые Альбегунда устраивала для него и для Карломана. Кто-то получил от Карломана грсть золотых солидов, но кто-то еще сообщил об этом королю.

Левой рукой Даго крепко обхватил Рыхильду за голову, а правой расцепил ей зубы. И хотя женщина кусала его, он влил вино в рот монашки — не каплю, не глоток, а почти всю баклагу.

Спустя немного времени тело женщины сотряслось судорогой, монашка пыталась закричать, но Даго ладонью закрыл ей рот. Он чувствовал, как бьется в смертных муках Рыхильда, но никто не услыхал из его шатра даже малейшего стона.

Мертвое нагое тело Даго оставил на овечьих шкурах. Сам оделся поспешно и вышел из шатра. Его верховой конь, и еще один, вьючный, с мешками, наполненными одеждой, полученными от Мелейноса золотыми солидами и серебряными денарами, стояли рядом, привязанные к специально вкопанному столбу. Средина ночи уже минула, костры, у которых бодрствовала стража, уже догорали. Никого не взволновало то, что Даго идет в шатер Фредегара, где до сих пор горела свеча, а сам граф разговаривал со вторым королевским посланником. Даго бесшумно скользнул вовнутрь и, прежде чем те успели схватиться за мечи, снес своим Тирфингом головы Фредегару и тевтонскому воину.

Торопясь, Даго отвязал своих лошадей от столба, вскочил на верхового коня и, не привлекая ничьего внимания, пропал в темноте.

Небо было беззвездным, но в лесу Даго сразу же попал на светлую полосу песчаной дороги и, даже неясно почему, но ему было известно, что дорога эта ведет на юго-восток. Он ехал не спеша, ведя вьючную лошадь в поводу. Его попеременно мучило чувство то жары, то холода. Так вновь проявилась в нем болезнь, называемая Жаждой Деяний. Стало ему ведомо, что пришло время, когда следует возвратиться туда, где он родился, и разбудить спящего великана.

Через четыре дня неспешной езды, в самый полдень, Даго добрался до берега большой реки, которая на одной из трех больших таблиц, принадлежавших когда-то великому императору Карлу, носила имя Свебской или же Вядуи, хотя обыкновенно называли ее Рекой Забытья.

Две пары лошадей мчались галопом по границе между лесом и болотами. Даго, не переставая, лупил бичом по их спинам, тяжелая повозка с золотом даже стала подпрыгивать на выбоинах, разбрызгивая фонтаны грязи. Где-то далеко перед ними замаячил отблеск костра, разведенного, скорее всего, Авданцем; за собой же он чувствовал чуть ли не материальное присутствие ужасной смерти.

Зифика пришла в себя и пыталась разорвать держащие ее узы. Тогда Даго сначала замедлил бег лошадей, а потом и вовсе остановил повозку. Он схватил девушку в свои объятия, гладя ее лицо и волосы.

— Я не разрешу тебе возвратиться туда, где вот-вот начнет гулять Мор, — все время повторял он. — Я женюсь на тебе, и ты вольешь в мой род свою савроматскую кровь. Я буду повелителем, а ты — повелительницей. Вместе мы создадим державу настолько могущественную, что ее не сможет победить никакая людская сила.

Зифика молчала, хотя и перестала вырываться из веревок. Даго схватил вожжи и направил повозку в сторону горящего костра.