Последний пророк - Вуд Барбара. Страница 22

За три дня до зимнего солнцестояния с неба исчезла Утренняя Звезда. Тольтеки верили, что их бог Кетсалькоатль спустился в преисподнюю, где он будет обитать пятьдесят дней, пока снова не появится в образе Вечерней Звезды. В первые дни после исчезновения Утренней Звезды Ошитиве показалось странным, что она не видит Господина Хакала возвышающимся над Центральным Местом и каждое утро, перед рассветом, поклоняющимся своему богу. Его фигура на горé утешала ее, и она начинала верить, что пока, Господин, стоя на горе, приветствует рассвет, все в Центральном Месте будет хорошо.

Она также стала скучать по мужчине, который каждое утро появлялся там, наверху, Господин Хакал становился для нее чем-то более важным и значимым, чем просто тлатоани для ее народа.

Наступил канун зимнего солнцестояния. Прошло уже шесть месяцев с тех пор, как состоялся последний отбор дождевых кувшинов, когда Тупа разбила уникальный золотой кувшин Ошитивы и навлекла тем самым несчастье на Центральное Место. Атмосфера в гончарной мастерской просто накалилась, когда Мокиикс и жрецы бога дождя пришли сюда снова, чтобы увидеть двенадцать дождевых кувшинов Ошитивы, выполненных в разнообразных оттенках золотого, желтого и оранжевого и выставленных вместе с черно-белой керамикой ее сестер-мастериц.

Мокиикс и жрецы бога дождя тщательно осматривали кувшины, искали, нет ли на них трещин и изъянов, второсортный кувшин мог оскорбить богов. Были отобраны кувшины Ошитивы, только выкрашенные в самые умеренные тона, не взяли те, что пестрили красками от бледно-красного до золотого. Покрытые голубой краской жрецы Тлалока, отбирая очередной кувшин, освещали его игрой на своих флейтах, сделанных из человеческих костей, и ритуальными песнопениями. Когда процедура отбора закончилась, с большими почестями все кувшины выставили на площади, чтобы люди, придя на площадь, могли восхищаться ими.

Ошитива вернулась на свой спальный коврик на кухне в рабочем лагере. Всю ночь ее бил озноб, но не от холода, хотя ночи были морозными, а от страха. Когда солнце садилось за горизонт, на небе не было видно ни одного облачка. Откуда же дождю взяться ночью?

Тем утром все жители Центрального Места, просыпаясь, думали только об одном: люди выползали из-под своих одеял и осторожно выходили из своих домиков, чтобы увидеть, не вняли ли, наконец, боги их мольбам. А когда первые лучи утреннего солнца озарили окрестности столовой горы, люди, протирая глаза и щурясь от яркого света, ахнули от изумления.

Не обман ли это зрения? Центральное Место за ночь стало белым!

Господин Хакал вышел на площадь, одетый в тяжелый меховой плащ, украшенный перьями, и встал на край каменной кладки, чтобы обозреть всю равнину. Она вся, насколько мог видеть глаз, была белой. Больше света разливалось по крутым склонам гор с их покрытыми белым налетом валунами и кустами, белыми пятнами по склонам скал, белыми террасами и лестницами в Центральном Месте.

Это был не снег, а иней.

— Этого недостаточно, мой принц, — торжественно объявил Мокиикс. — Кувшины не призвали в долину снег. Боги злятся на нас. Мы должны восстановить равновесие. Мы должны отдать им чью-то жизнь.

Он указал рукой в сторону каменного алтаря в центре площади. Долгие месяцы прошли с тех пор, как камень в последний раз обливался жертвенной кровью.

Хакал догадывался, кого Мокиикс метил на роль человеческой жертвы.

— Это не снег, — согласился Хакал, — как ты говоришь, мой друг. Но это иней, а иней означает влагу. Я принимаю его как знак богов, нам снова даруют милость, и скоро в природе опять восторжествует равновесие.

Хотя на площади, где собрался весь народ, не слышалось радостных криков, все же в сердце каждого мужчины и женщины поселилась надежда: все слышали, как Господин объявил, что боги не оставили Центральное Место.

А Ошитива, стоявшая рядом с сестрами-гончарами, тоже питала эту слабую надежду. После беспокойно проведенной ночи, она проснулась с мрачным предчувствием и осознанием того, что у нее появилось какое-то новое чувство. Она ощутила связь с Центральным Местом, связь, которую не знала прежде. И она размышляла: может, каким-то чудом ее статус «макай-йо» отменили?

Закончился еще один лунный цикл, но дождь так и не пошел. Подходил к концу пятидесятидневный срок. Уже через три дня на небе должна появиться Вечерняя Звезда.

Пугающие новости снова поползи по городу, и Ошитива поняла, что приближается церемония поедания человеческой плоти. Воины-ягуары ночи напролет праздновали это событие вокруг своих костров, доводя себя до состояния экстаза. Они собирались на площади, разодетые в роскошные шкуры и перья, со свирепыми копьями и дротиками в руках, издавали дьявольски-страшные крики, от которых мороз бежал по коже. Всю последнюю ночь воины-ягуары провели вокруг костров: они с грохотом били о щиты и пронзительно кричали, устремив свой взор к звездам. Когда забрезжил рассвет, они сгруппировались, став одним общим телом, жрец благословил их, и они без промедления рассыпались по долине. Когда они пробегали по улицам, люди поворачивались к ним спиной и истошно кричали. Ошитива поняла, что пришло время массовой бойни и ритуальной церемонии поедания человеческой плоти.

Воины-ягуары, довольные и насытившиеся, вернулись в долину через три дня. В доказательство успешно проведенной кампании они украшали забор своих деревянных бараков человеческими черепами. Они были на юге, где дождь обильно поливал землю, и ели плоть людей, благословенных дождями.

Ошитива думала, что Господин Хакал будет сопровождать их, но он остался в Центральном Месте. Следовательно, решила она, свою порцию человечины он съест потом. Но празднество состоялось без воинов, которые должны были показать богам, что человеческие жертвы принесены. Тогда Ошитива поняла, что Господин Хакал не ел человеческую плоть, не ел ее и Мокиикс, и никто из тольтеков, живущих в Центральном Месте.

И благодаря этому новому открытию ее интерес к Господину Хакалу, а также будоражащие воображение желания росли и крепли.

Ошитиве казалось, что за ней кто-то следит.

Объяснить это ощущение она не могла. В кустах она никого не заприметила. Но, собирая глину, чувствовала, что кто-то или что-то наблюдает за ней.

Она выпрямилась и огляделась вокруг. Маленький каменистый каньон был залит поздним послеобеденным солнцем. Несколько весенних цветов росли меж сухими камнями и валунами, которые во время сезона дождей могли образовать пруд, но в них уже годами не было воды. Ошитива никого не увидела, но по-прежнему чувствовала, что за ней кто-то наблюдает.

Призрак? По коже побежали мурашки. Разве призраки гуляют днем?

Она молилась, чтобы ее не преследовал какой-нибудь злой дух, ведь она выполняла священную работу. Когда Вечерняя Звезда появилась на небе и ярко засияла на западном небосклоне, в Центральное Место вернулась праведная, размеренная жизнь с ее ритуалами и праздниками, во время которых люди чествовали своих многочисленных богов, наблюдающих за их жизнью. Ошитива преданно работала над созданием кувшинов; все надежды на дождь были связаны с днем летнего солнцестояния.

Она знала, что есть табу: ей нельзя посещать тайную поляну. Если обнаружится, что она его нарушила, ее казнят, но она ничего не могла с собой поделать. Сегодня ей действительно была нужна глина, и это не пустой предлог, поэтому она имеет право снова забраться в это узкое ущелье. Когда ее корзина уже наполнилась и она собралась возвращаться в Центральное Место, ее внимание привлекла узкая протоптанная дорожка, которая шла в сторону поляны.

Ей хотелось понять, почему Господин Хакал не выходит у нее из головы.

Она не слишком близко подкралась к священному месту и затаилась. Даже если никто из людей не заметит ее святотатства, боги все равно узнают. Она взглянула на поляну: от яркого, слепящего солнечного золотого света разболелись глаза.