Звёздная дорога - Гамильтон Питер Ф.. Страница 52

– И вот вам результат. Какого хрена они так испугались, Сид?

– Это не первый раз, когда убивают Норта. Помнишь Бартрама?

– Ага, смутно, надо через элку вытащить файлы, чтобы убедиться.

– По какой бы причине ни умер Норт на прошлой неделе, убийце очень помогли со сбросом тела – а мне не хватает зацепок. Ну давай же, у тебя должно что-то быть; ты возглавляла городское подразделение по борьбе с организованной преступностью. Между ними и корпорациями должен быть какой-то контакт.

Он изучил видимую часть лица Каниши и заметил, что множество черных пятнышек – сухие и потрескавшиеся. Некоторые даже кровоточили и выглядели болезненными. Она была в перчатках, он не мог проверить её руки.

– Не так много, как ты думаешь и как фантазируют в транснетовых драмах, – неохотно проговорила Каниша. – У ребят из корпораций есть свои теневые отряды, которые делают грязную работу для их служб безопасности. Никто в этом не признается, конечно. Тебе не отыскать связь, подходящую для того, чтобы предъявить в суде.

– Ну же, подруга, давай, помоги мне. Я должен что-то дать О’Руку и Нортам, что-то серьезное, иначе меня сольют в толчок.

– Корпорации и впрямь вступают в контакт с бандами, но обычно по малозначащим вопросам. Им нужны сутенеры, чтобы поставлять симпатичных девушек и мальчиков для гостей высокого ранга, да ещё прибавь к этому чуток тяжелого токса – вот о каком уровне я говорю.

– Ну давай же!

Она выдавала ему сведения по капле, как дилер – наркоту, и, насколько Сид мог судить, наслаждалась процессом.

– Кто его знает! Гипотетически, лапуля, если кто-то запустил грязную теневую операцию, он мог использовать какие-нибудь уличные банды, чтобы выставить их на передовую и защититься от всех прочих.

– Теневая операция? Но в чем может заключаться её суть?

Каниша вздохнула.

– Чему вас только учат теперь в академии? Все производители биойля на Сент-Либре – большие, во главе с «Нортумберленд Интерстеллар» – предпочитают держать любые рыночные фьючерсы на горючее под жёстким контролем. Они не хотят, чтобы кто-то другой наживался на плодах их трудов. И потому они ломают все, что грозит изменить установленную ими цену, чего хватает для получения достойного дохода, но не хватает для того, чтобы придушить межзвёздную экономику. Ты же знаешь, что у них целые офисные здания экономистов, которые вычисляют, какой должна быть цена? Это весьма деликатное балансирование между ростом и рецессией. В конце концов, никто не хочет перевести часы назад к депрессии, которая последовала за Зант-роем две тысячи девяносто второго года – нам понадобилось два десятилетия, чтобы из нее выкарабкаться. Видишь ли, лапуля, в наши дни цена на биойль на самом деле никак не связана с затратами на производство и количеством, её тщательно рассчитывают до последних долей процента, чтобы не вызвать никаких падений на межзвёздных финансовых рынках. Когда картель две тысячи сто одиннадцать вступил в дело и стабилизировал рынок, они заполучили большой кусок всего рынка биойля и не отдадут его назад без очень скверной драки. Поэтому если кто-то попытался в это вмешаться, возобновить торговлю фьючерсами каким-нибудь секретным образом, тогда я не удивляюсь, что он в итоге поплыл по волнам Тайна.

– Зачем Норту вмешиваться в то, как все устроено?

– Может, он и не вмешивался – ты к этому подбираешься, малыш? Другие ребята будут такими же суровыми. Только подумай, что поставлено на карту. – Она взмахнула своим стаканчиком с кофе в сторону портала. – Видишь те трубы внизу, под рампой? Ты когда-нибудь задумывался о том, какие они большие, сколько биойля по ним качают в секунду? Все лгут о том, что производство на Сент-Либре обеспечивает только восемнадцать процентов биойля для ГЕ и связанных с нею планет. На самом деле больше… намного больше. Никто не хочет, чтобы те чертовы громадные водорослевые поля хлюпали в их новых чистеньких мирах; а земная почва слишком драгоценна, чтобы использовать её для чего-то, кроме пищевых культур, – эту битву выиграли век назад. Но никто не признается, насколько сильно мы зависимы, потому что Сент-Либра – это такой маленький раздражитель для Брюсселя, единственный портал, над которым нет политического контроля. Он принадлежит Нортам, и они не собираются передать его какому-нибудь евробюро.

– Охренеть! – пробормотал Сид. – Я слышал про пятнадцать процентов. Ты уверена?

– О да, по меньшей мере. Так что, если ты хочешь что-то предпринять против такой твердой монополии с её законными интересами, неограниченными финансами и крепкой политической поддержкой, пострадают люди на передовой. Кроме того, конечно, имеется множество рынков, дополняющих биойлевые, выбирай любой; можно нацелиться на обязательства по эмиссии, сертификаты углеродных бирж, лицензии для санитарного выжигания, возвратных пользователей, займы для отложенных поставок – они все подвержены манипуляциям, если у тебя яйца есть. Словом, если ты достаточно наглый псих, чтобы взбудоражить это болото, тогда тебе как минимум понадобятся несколько серьезных крутых парней, которые знают, как подкупить персонал противника и быстренько решить проблемы. Это и есть теневые отряды, они налаживают связи с уличным сбродом, которому заплатят за по-настоящему дерьмовую работу. Тебе этот орешек не раскусить, малыш, он слишком крепкий. Даже если ты заподозришь кого-то и загонишь в угол, он за любую сделку с тобой получит ссылку на Минису или угодит на двадцать лет в тюрьму. Они не дураки.

– Я в этом не уверен. За мной стоит АЗЧ, а он умеет убеждать.

– Эти люди такого не боятся. Но я-то боюсь. Я свободна и чиста, лапуля; мне не нужно, чтобы мое имя снова всплыло в официальных кругах.

– Хватит этого дерьма! Каниша, я тебя даже не знаю. Мне нужны имена, подруга, для меня, не для кого-то. Ты меня прямо убиваешь. Кто-то из банд, у кого есть выход на корпорацию. Давай же.

Она покачала головой и вылила остатки кофе на снег, устилавший парковку, наблюдая, как темно-коричневая жидкость растапливает корку.

– Я знала десятки людей. Все умерли, после того как я ушла. Тебе это о чем-то говорит?

– Каниша!

– Почему не спросишь своего дружка Альдреда? Поработай над этим с другой стороны.

Сид уставился на нее:

– Ты все ещё в деле.

– Нет. – Она ткнула пальцем в перчатке в сторону своего лица. – Я видела, как твой мозг сделал отметки, когда ты разглядел мое лицо. С этой хренью нужно как-то разобраться. Я должна уехать, очень далеко уехать, малыш, чтобы найти генетическую терапию, которая избавит меня от этого. Это будет дорого стоить. Я не собираюсь рисковать, я слишком долго жила с риском. Эта часть моей жизни закончена.

– Одно долбаное имя, Каниша. Одно! Ты мне обязана. Б этом нет никакого риска.

– Я подумаю.

Она повернулась и пошла прочь через парковку, к ржавым воротам.

– Каниша!

– Не звони мне больше, никогда не звони. Я сама позвоню. Возможно.

Сид, стиснув зубы, проследил за ней взглядом; он хотел побежать следом, развернуть её и ещё немного покричать, чтобы она поняла, насколько он нуждается в этих сведениях. Он знал, что это бесполезно. Кроме того, она сказала «возможно». В том мире, где она жила, такое обещание на вес золота.

После того как второй «Дедал» прошел через портал, Сид отвез Хасинту и детей обратно в центр города и припарковался возле участка на Маркет-стрит. Оттуда было удобно идти по магазинам, и ему не пришлось платить за парковку.

– Даже не вздумай «просто заскочить» туда, чтобы проверить свое дело, – предупредила Хасинта, когда они вышли из машины.

– Я и не собирался, – запротестовал Сид. – Этот день для семьи, я же сказал.

Он проигнорировал её взгляд; она лишь после долгих споров согласилась, чтобы он встретился с Канишей. Кроме того, его сетка радужковых смартклеток имела небольшой дисплей, где в реальном времени отражался прогресс, которого команда добилась в зонном театре. Пока что они отследили восемнадцать такси. Ни одно из них не побывало у пристани Элсвик.