В реальном времени (ЛП) - Рейц Сара. Страница 27

— Да, но ты ведь это знаешь.

— Неужели? Тебе потребовалось время, чтобы ответить на мой вопрос, и ты на самом деле никогда мне об этом не говорила.

Он положил пульт на ночной столик и яростно схватил журнал, который там лежал. Мужчина разъяренно швырнул его в направлении Нины. Она увидела титульную страницу. Фотография Эско и ее, рука об руку, на Стокгольмской дискотеке.

— Ты знаешь, в отличие от журналистов, я вытянул из тебя, что там ничего не происходило.

Нина почувствовала, как в ней снова поднималась тошнота. Отчаянная слеза свободно и тихо побежала по ее щеке. Она взяла журнал и положила его на журнальный столик титульной страницей вниз.

— Я даже поверил тебе, когда ты говорила, что никого нет в твоей жизни, — он яростно вскочил.— Я — никто?

— Нет, Том... позволь мне, пожалуйста... — она понятия не имела, как должна была ему противостоять.

— Я недостаточно хорош для тебя? — мужчина пересек комнату и взял свою куртку.

— Том, останься, пожалуйста. Мне нужно поговорить с тобой, — она осторожно приблизилась к нему, пока он застегивал молнию.

— Не о чем больше говорить, Нина! Ты отказалась от меня. Меня не существует, — он потянулся за уже упакованной дорожной сумкой и поднял ее. На мгновенье мужчина остановился и посмотрел на нее так, как будто не хотел уходить.

— Пожалуйста, Том... Я люблю тебя.

Мужчина закрыл глаза и покачал головой.

— Уже слишком поздно, — затем Том оттолкнул ее.

Нина вздрогнула, когда закрылась дверь, и дала волю слезам. Не имело смысла сообщать ему о своих подозрениях. Она не хотела, чтобы он оставался только из-за этого. Не следовало злоупотреблять чем-то вроде этого для давления. Дрожащими руками Нина взяла пакет и вытряхнула содержимое в свою ладонь. Прямоугольная коробка с кратким руководством, которое она сама понимала в своем плачевном состоянии. Беременна или не беременна. Это было совершенно просто.

Глава 19

19 октября 2011, Берлин

— Па-а-а-па-а-а-а-а! — раздался детский голос Пауля в старой квартире Тома. — Мама хочет знать, когда ты привезешь меня домой.

Том ненадолго закрыл глаза и вытащил руки из воды для полоскания. Пока он выходил в прихожую к своему сыну, теперь уже школьного возраста, то вытер руки о кухонное полотенце.

— Дай сюда, — сказал он, требуя сотовый телефон Пауля. Катрин уже давно не считала необходимым звонить непосредственно ему. С тех пор, как у Пауля был собственный телефон, они едва сказали друг другу пару слов.

— Привет, — буркнул Том в трубку и сразу утонул в потоке слов. Катрин умудрялась в течение нескольких секунд делать так много упреков, что охотнее всего хотелось выброситься из окна от депрессии.

— Я говорила тебе, что не хочу, чтобы ты брал его в вашу так называемую профессиональную студию, — орала она в трубку, причем «так называемую профессиональную» она выделяла особенно крикливым звуком.

— Да, я знаю. Ты говорила мне это достаточно часто, и я отвечу как всегда. Там с ним ничего не произойдет.

— Ничего не произойдет?!

Том закатил глаза. Его сын, абсолютная мини-копия его самого, пожал плечами и снова уселся на пол в гостиной к своим кубикам «Лего».

— Катрин, я...

— Мне безразлично. Ты приведешь его, если сегодня еще собираешься к своим приятелям.

В трубке затрещало, и затем наступил короткий успокаивающий момент тишины, прежде чем гудок просигнализировал об окончании связи.

Он вздохнул и положил мобильный телефон на шкаф рядом с дверью жилой комнаты.

— Мама снова это запретила, — четко определил Пауль и ловко вставил два кирпичика «Лего» в угол домика.

— Выглядит именно так, приятель, — Том опустился рядом с сыном на ковер. — Мне жаль.

Маленький мужчина только пожал плечами и больше не обращал внимание на своего отца. Мальчик оставался смелым, но даже Тома нервировало то, что он все еще должен был повиноваться воле Катрин, так как иначе не только он, но и Пауль были беззащитными перед ее бранными тирадами.

Нина провела пальцем по контурам Бранденбургских ворот. Это стояло в основании и было частью целой мозаики Бранденбургских ворот. Транспортные компании были по-настоящему креативными и украсили стекла метро такими рисунками, чтобы туристам не пришлось таращиться на темные стены берлинской подземки.

Она снова вернулась. Назад, в Берлин, но иначе, чем ожидала, девушка не чувствовала себя хорошо. Здесь она потерпела крушение, Лолли последовал сюда из Лондона. Он был единственный, кто еще участвовал в ее жизни. Остальные были слишком заняты или просто посмеивались над ней.

Поезд остановился, двери раскрылись. Некоторые выходили, другие входили. На свободное место напротив нее наискосок сел хорошо выглядящий мужчина, примерно за тридцать. Он полностью соответствовал ее трофейной схеме. Карие глаза, волнистые волосы до плеч и улыбка, способная заставить расплавиться любую находящуюся здесь женщину, только не ее. Мысли Нины в течение двух лет вращались только лишь вокруг единственного мужчины, которого она самоуверенно прогнала.

Мужчина расстегнул свое пальто и наклонился вперед. Его взгляд остановился на ее лице. Он убрал свои волосы за ухо и открыл рот, как будто пытался что-то сказать. Нина быстро отвернула голову и уставилась на мозаику. Ее тело было напряжено, плечи были так подняты так, что болели. Только когда она была уверена, что тип отстал от нее, девушка позволила себе выдохнуть. Женщина краем глаза посмотрела на него. Он все еще глазел на нее. Нина порылась в кармане пальто в поисках своего айпода, вставила наушники в уши и добавила громкость, чтобы заглушить все шумы и голоса в метро. Затем она закрыла глаза, чтобы целиком посвятить себя музыке.

Однако она не реагировала на звуки в своих ушах. Песня не касалась ее и не располагала к веселью. Нина даже не знала, какую песню слушала. Девушка воспринимала только ритм и использование разных инструментов. В своей голове она разбирала музыкальное произведение во всех технических подробностях, проверяла на корректность и снова соединяла части вместе. Нина всегда делала это. Всегда...

Поезд метро прибывает на вокзал. Нина проталкивалась к двери мимо других людей, проходящих мимо. Она стремилась избежать любого соприкосновения и съеживалась так, чтобы только пройти. На пути к эскалаторам женщина с детской коляской обогнала ее. И там женщина схватила ее за руку. Нина испуганно повернулась вокруг. Она видела, как передвигались губы женщины, но в ее ушах все еще раздавалась: «Знаешь ли ты своего врага» группы «Green Days»  [35]. Женщина с улыбкой показала на наушники Нины и ее губа снова задвигались. Нина только сглотнула и посмотрела вниз на детскую коляску. У девочки были большие круглые глаза сияющего синего цвета. Малышка с наслаждением сосала сливочное печенье, пока с интересом рассматривала ее.

У Нины сдавило в грудь. Она едва могла дышать и только знала, что ей нужно уйти отсюда как можно скорее. Девушка проигнорировала следующие жесты женщины, схватила свою сумку и взбежала вверх по лестнице. Задыхаясь, она перескакивала через две ступеньки за раз и когда почувствовала на лице первые капли дождя, к ней вернулось облегчение. Ее побег удался.

Она подняла плечи и натянула на голову капюшон. Сунув руки в карманы куртки, женщина бежала по улице. Мимо киоска, пекарни и турецкого овощного магазина. Она иногда останавливалась здесь, чтобы купить для себя некоторые травы и помидоры для вкусного соуса, но в этом раз только упрямо пробежала мимо него.

Сразу за овощным, Нина свернула в темный подъезд. Рядом с мусорными баками стоял различный крупногабаритный мусор. Начиная от старого телевизора и заканчивая покосившейся сушилкой для белья. Она едва обратила на это внимание, ей было безразлично. В центре внутреннего двора была пустая игровая площадка, которая пустовала не только в такие дождливые дни как сегодня. Она обошла песочницу и прошла по серым бетонным плитам, которые вели прямо к подъезду. Мокрыми пальцами Нина покопалась в глубинах своей огромной сумки и несколько раз прокляла вес ноутбука, который носила с собой. Наконец, женщина нащупала рукой шнурок и сильным рывком вытащила связку ключей. Пачка носовых платков вырвалась на свободу и упала в лужу. Она проигнорировала это также как и все остальное. Нина открыла дверь и отправилась вверх по затхлой лестничной клетке на четвертый этаж.