Длинные руки нейтралитета (СИ) - Переяславцев Алексей. Страница 94

  Атмосфера и реплики в рубке были насквозь деловыми.

  - Мишень справа по курсу.

  - Вижу.

  - Михаил Григорьевич, изготовить картечницу к бою.

  - Слушаюсь! - донеслось с палубы. - Приписной Неболтай, палить по команде!

  Картечник нарочито неспешно заправил ленту. Стальные пули тускло поблескивали на почти скрывшемся за дымкой солнце.

  - Даю 'Гладкую воду'! Палить с дистанции пятнадцать кабельтовых.

  Казачок чуть-чуть довернул толстый ствол.

  Мешков заговорил негромким голосом, почти шепотом:

  - Первые пули давай с небольшим недолетом, по всплескам сможешь поправлять прицел.

  За этими словами последовало уже в полный голос:

  - Давай!

  Фрол рассчитывал взять верный прицел с первой же очереди в пять пуль. Не вышло. Довольно крупные столбики воды поднялись чуть впереди мишени. Стрелок почти неслышно ругнулся и шевельнул стволом. Снова загремело звонкое 'дап-дап-дап-дап'. Про себя картечник отметил, что тяжелая картечница бьет куда звучнее легкой.

  - Ес-с-с-сть! - прошипел старпом 'Херсонеса'. Взятая им подзорная труба не подвела: летящие в разные стороны щепки были видны превосходно.

   В рубку быстрым шагом зашел князь Мешков.

  - Я видел три попадания, Владимир Николаевич. Прикажите подойти к мишени. Надо бы поглядеть на результат сблизи.

  - Так и сделаем, Михаил Григорьевич, - ответил командир и кивнул рулевому. Шёберг двинул на себя сектора газа и завертел штурвалом.

  - Запишите расход боеприпасов.

  Мишень освидетельствовали. Возник спор: считать ли попаданием легкое каcание оковой поверхности, в результате чего отлетела щепка не из крупных. С некоторыми трениями сошлись на попадании трех пуль из девятнадцати. На Руднева наибольшее впечатление произвела пробивная способность: не менее шести брусов. По его подсчетам, каждый снаряд пробил аршин древесины. На это Малах осторожно заметил, что все же детали мишени сосновые, а не дубовые.

  Поэтому Семаков ничуть не удивился, услышав от капитана 'Херсонеса' уже после швартовки к причалу:

  - Владимир Николаевич, нельзя ли сию картечницу разместить у меня? Сами знаете, на палубе у нас места куда больше.

  Семаков проявил наивысшую дипломатичность, тем более, что иностранный лейтенант к тому моменту отбыл:

  - Насчет места вы правы, Иван Григорьевич, но тут такое обстоятельство имеется: картечница не принадлежит Российскому императорскому флоту. Он за нее ни копейки не платил. Нам изготовители передали картечницу на испытания, а решение по изготовлению и продаже - это к ним. Entre nous [20], мне кажется, что решение будет принимать даже не Малах Надирович, а его начальство. Но если картечница хорошо себя покажет, то похлопочу, чтобы и вам она досталась.

  Дракон получил очередную взятку, но сперва устроил бомбардировку еще одному кораблю. Под раздачу попала тридцатипушечная 'Артемиз'. Удостоверившись в гибели врага, Таррот взял курс на Босфор.

  Ему повезло. Эскадра как раз вышла из пролива. Дракон пересчитал все корабли и запомнил их особые приметы. Могучая память крылатой расы не подвела в очередной раз: три корабля, за каждым из которых на короткой дистанции тащилось еще столько же, и еще девять сверх того. Буксирный трос в дневное время драконьи глаза, разумеется, увидели бы, но ночью даже острейшее зрение Таррота оказалось недостаточным. Но уж очень три пары кораблей повторяли перемещения друг друга. Три работающих тепловые машины, остальные на парусах. На трех кораблях две мачты, еще три (те самые, что, похоже, на буксире) вообще без мачт, остальные трехмачтовики.

  Капитан второго ранга Семаков уже под утро зашел в пещеру к своему разведчику и получил порцию сведений. Мысленный расчет тут же выдал: если держаться кратчайшего пути, то и тогда от Босфора до Севастополя вражеская эскадра пройдет за шесть дней в самом лучшем случае. Время еще есть.

  Командир 'Морского дракона' даже успел поспать часов пять. На утро у него была запланирована встреча с Рудневым. Но перед этим командира перехватил боцман. Он имел официальный вид, а в руке у него была исписанная бумага - тоже, по всей видимости, официального назначения.

  - Ваше благородие, разрешите обратиться?

  - Обращайся, братец.

  - Осмелюсь доложить, те унтера, что на обучение направлены были, вернулись, теперь им для починки повреждений кое-чего из припасов надобно.

  - Каких еще повреждений? - не сходу уяснил ситуацию Семаков. - А, на будущее. Так у тебя и список готов? Давай сюда. Ага... Как понимаю, для подкрепления? А почему три?

  - Так ежели три попадания, три и понадобятся.

  - Ну, будь по-твоему... это тоже ясно... клинья деревянные во множестве: это как?

  - Чтобы силу прижима создать, ваше благородие; опять же, на скосе корпуса работать...

  - Ладно... Что там дальше?.. У тебя же есть кувалда. Зачем еще две?

  - Так как же без них, ваше благородие! Чтоб править три пробоины разом. Клинья подбивать, опять же.

  - Ох, и жадный ты, Кроев!

  - Никак нет, ваш-бродь, только лишь запасливый.

  - Что там еще... железо зачем?.. а, понял, заплатки ставить... Очки-то сварочные уже есть, куда больше?

  - Как же: вещь стекольная, хрупкая, ну как в бою расколотят?

  - Так... проволока... ну, это будет... угу... теперь ясно. Вот, глянь на список: там, где я карандашом отметил, с этим к Малаху Надировичу. Знаешь, где он живет?

  - Обижаете, ваш-бродь...

  - Скажешь, что я заказал, пусть счет выставит. А с остальным... ну, тут не мне тебя учить. Небось, все ходы-выходы известны?

  Ответ был произнесен очень серьезным голосом:

  - Нам без этого нельзя.

  Тихон Неболтай зашел к доктору Пирогову. Разговор был коротким; собственно, он состоял в одном вопросе и в одном ответе. Из кабинета хирурга казак быстрым шагом двинулся в сторону крохотной комнатеночки, где, как он знал, временно жила Мариэла.

  Охрана была на высоте:

  - Тихон Андропович, без дозволения Марьи Захаровны пройти нельзя-с!