Обуглившиеся мотыльки (СИ) - "Ana LaMurphy". Страница 141
— И не появился бы…
Гилберт медленно подвинулась к магнитоле и сделала музыку погромче. Совсем чуть-чуть. Кстати, она давно не слушала музыку.
— Так ты мне расскажешь? — шатенка оперлась о спинку сиденья и переключила свое внимание на парня. — Об этой учебе по обмену?
— Такая же учеба как и в нашем колледже. Только все намного выебистее.
Солнце устало стремилось скрыться за линией горизонта. Красные полосы накрыли небо атласными лентам. Кровавый закат стал декорацией к завершению очередного акта безумной пьесы.
А по выезду из города высокие деревья лишь добавили мрачности. Они возвышались, когтистыми ветками словно желая остановить быстро бегущую вперед машину.
— Спасибо, — прошептала девушка, закрывая глаза. Она хотела забыться на несколько часов. Просто отдохнуть, выпав из контекста мира. — Ты мне помог…
Девушка открыла бардачок и нашла там несколько пачек сигарет. Она знала, что в этой машине, именно у этого человека, она найдет сигареты. Найдет именно те сигареты, которые курит. Бонни достала одну.
— И куда тебя везти? — он на несколько секунд посмотрел на нее. Бонни закрыла бардачок, заполняя пространство салона автомобиля никотином. Родной запах, родные ощущения — это как возвращение домой. Ощущение мнимого уюта и иллюзорного утешения.
— Я сбежала из больницы, но я не хочу сегодня туда возвращаться. У тебя меня никто не найдет.
Он кивнул, вновь устремляя взор на дорогу. Кажется, у всех сегодня не было ничего кроме дороги.
— Тайлер уехал в Мексику, — девушка сделала глубокую затяжку. — А Елена сказала, что ненавидит меня.
— Мне такое она тоже говорила, — Сальваторе протянул руку и взял пачку из рук Бонни. Деймон тоже давно не курил, и ему тоже хотелось заполнить эту безумную пустоту хоть чем-то. — Она всем такое говорит. И своему отцу, я уверен, что тоже.
Они поехали по объездной, въехали в тоннель. Яркие фонари осветили пространство, словно желая разбить мрак этого вечера, мрак душ этих людей.
— А помнишь тот стих, который ты мне читал? — девушка улыбнулась и, затянувшись, произнесла: — Я его до сих пор помню…
Они выехали из тоннеля, и мантия вечера снова накрыла их. А голос Бонни тихо зашептал в тишине:
Сгорать в огне, теперь и впредь,
И странствуя себя губить,
Ах, губы не желают петь —
Но имя нежное твердить.
О коноплянка, я с тобой,
В шиповнике — биеньем нот,
О жаворонок, громче пой,
Когда Любовь моя идёт
====== С чего все началось ======
1.
Деймон Сальваторе вошел в полицейский участок, наверное, впервые, по собственному желанию. Его не тащили полицейские, они не шли рядом. Появление Сальваторе в полицейском участке было уже не в новинку. Некоторые копы даже поздоровались, обернувшись, правда, несколько раз, чтобы удостовериться в том, что им не показалось. Им не показалось.
Парень расстегнул куртку, вытащил из внутреннего кармана паспорт. Он был настроен решительно. Более того, он был даже в каком-то смысле одухотворен. Увлечение азартными играми, конечно, не предвещало ничего хорошего с самого начала, но чтобы настолько быстро — этого Сальваторе предположить не мог.
Деймона одернул какой-то охранник. Он был старше озлобленного Добермана лет на десять, но при грозном взгляде Сальваторе, сделался будто маленьким ребенком.
— Вы не оформили пропуск, — получилось не слишком уверенно. Деймон усмехнулся.
— На месте оформим, — он развернулся и пошел дальше по коридору. Видимо, на охрану этого паренька приняли недавно, ибо остальные даже и не реагировали на то, что Сальваторе никогда не оформлял пропуски.
Возле кабинета сидела стройная женщина средних лет. Она плакала, зарывшись руками в волосы и пытаясь не взвыть от горя, которое, видимо случилось с ней. Тут такое встречаешь довольно часто. Муж избил жену, муж избил жену и любовника, жена прикончила мужа по неосторожности, девушку изнасиловали знакомые знакомых. Слезы, людское бессилие, опустошение, пот, боль — это словно впитывалась в стены маленького помещения, словно ухудшало и без того отрицательную энергетику здания.
«Полицию создал дьявол», — подумал Деймон и, открыв дверь, прошел в кабинет.
В кабинете было слишком много сигаретного дыма. В возрасти двадцати трех лет Деймон еще не очень сильно увлекался куревом, еще не сильно сидел на никотине, а потому его даже немного передернуло от серого облака, медленно поднимающегося к потолку. Тусклый свет лампы освещал какие-то бумаги на столе прокурора, возле которого сидел взрослый и уверенный мужчина. Прямая осанка, расслабленное тело, уверенный взгляд говорили о том, что этот человек отлично контролирует ситуацию. Только пластыря много было на шее — вот что немного смущало.
А напротив него сидела маленькая девочка. Она смотрела на свои скрещенные пальцы. На ее одежде были видны капли крови. Они были практически незаметны, но Деймон, привыкший питаться кровью, рожденный в крови и выращенный в ней, мигом заметил такую подробность. Осанка девочки тоже была прямая. Только взгляда Деймон не видел, но он почему-то не сомневался, что…
— Сальваторе! А ну вышел вон из кабинета!
Полицейские не церемонятся. Они никогда не церемонятся, потому что упиваются той ничтожной толикой власти, которую получают. Неизвестно кто или что вложило в нас это стремление к доминированию, но оно скрыто в каждом человеке на этой гребанной планете. И когда маленькие детки становятся взрослыми тетями и дядями, когда они понимают, что их жизнь ничего не будет отличаться от жизни других, когда они понимают, что провинция душит сильнее петли, тогда они идут в полицейские академии или на юридические факультеты. Тогда они думают, что хоть как-то будут контролировать если не свои, то чужие жизни.
— Меня ограбили, я хочу написать заявление! — Деймон подошел к столу, захлопнув предварительно дверь. Он встал между стульями сидящих и оперся о стол следователя. — Долбанная девка в казино «Блеск» с каким-то странным акцентом украла все мои фишки!
— Ты что, Сальваторе? — прокурор медленно поднялся, тоже оперевшись руками о стол. Тон голоса этого человека повысился, но Деймона этого нисколько не волновало. Вообще, было сомнение, есть ли факторы, способные как-то смутить Добермана или вогнать его в краску. — Страх потерял?! Прийти сюда без стука, так еще и с разговорами про казино, которые у нас запрещены! Тебе либо окончательно все мозги выбили?!
Деймон выпрямился, засовывая руки в карманы. Кривая улыбка появилась на его губах. Он уже привык к тому, что его просьбы или какие-то слова остаются без внимания. Его веселили напускное величие и фальшивая важность этого толстого дядечки. Его веселил сложившийся расклад обстоятельств. Было нечто горько забавное в том, что его обворовала какая-то девчонка, коряво говорящая по-английски. Было нечто горько забавное в том, что он пришел за помощью к тем, кого терпеть не мог всем своим нутром.
— Эта сука забрала мои деньги! — улыбка исчезла. Тон голоса повысился еще больше. — И если вы не поможете мне ее найти, то завтра же весь город будет вещать о ваших вечерних визитах в стриптиз-клуб «Кристалл».
Прокурор нажал какую-то кнопочку под столешницей своего стола — вызвал охрану. Что ж, веселье начинает набирать обороты. Обычно охрана втаскивала Добермана в этот кабинет, а теперь будет выпроваживать.
Второе «впервые» за этот день.
— Как скажешь, Сальваторе, а пока что весь участок будет вещать о незаконном бое в спортивном зале двадцатой школы! Может, ты все же решишь назвать имена организаторов?!
В это время дверь распахнулась, и Деймон уже приготовился к удару под дых.
Но вместо охраны в кабинет влетела та женщина, которая плакала у дверей. Она застыла в проходе. Слезы застыли в ее глазах. Страх — в ее душе. Сальваторе чувствовал этот страх нутром; он медленно повернулся. Женщина не видела ничего, кроме маленькой дочери. Она ринулась к ней свирепой кошкой, схватила ее за плечи, заставляя подняться.