Обуглившиеся мотыльки (СИ) - "Ana LaMurphy". Страница 20

Или чтобы сойти с ума от рьяности чувств.

Тайлер и Елена наворачивали уже не первый круг по бродвею центральной площади города. Они держались за руки, а в их наушниках звучала одна и та же музыка. Эту идею предложила Елена — скачать одинаковые плейлисты на плееры, в которых не было бы ни одной печальной мелодии. И вот сейчас, слушая очередную сумасшедшую композицию, они мчались на роликах, чуть ли не сбивая мимо идущих людей. Им было все равно. Музыка на максимум. Скорость на пределе. Настроение никогда не было таким приподнятым. А их крики и их смех разносились по округе. Оба не вели себя эпатажно. В конце концов, у каждого свое понятие правильности, не так ли? Они просто веселились, радуясь каждому мигу. Это чудесно — уметь любить жизнь. Это практически невозможно — любить жизнь после таких трагедий… Но Елена сейчас не думала об отце. Она реже о нем вспоминала за эту неделю… Эта неделя была замечательной.

Тайлер и Елена гуляли вместе каждый день. Вначале было сложно привыкнуть к Локвуду, было сложно принять его образ жизни, было сложно стараться реагировать на Тайлера спокойно. Он постоянно что-то выкидывал: то стариков изводил в парке, то падал в листву городского парка, говоря при этом: «О, да! Я в Раю!», то начинал плясать под музыку в супермаркете, за что Локвуда каждый раз выгоняли, то приставал к охранникам с расспросами по поводу, почему же они такие грустные. Елена свыкалась со своеобразием поведения Локвуда первые три дня… А потом жить в вечной непредсказуемости, радости показалось неплохой идеей. Елена и Тайлер редко мирно прогуливались по городу или ходили в кино на последний ряд. Нет. Они оба постоянно смеялись, устраивали нечто безумное и… веселое. Им нравилась их молодость. Им нравилась их жизнь. Им нравилось то, что они гуляют вместе так часто… Каждый день. По три часа.

Тайлер за все это время ни разу не то что не поцеловал девушку, он боялся взять ее за руку, хотя раньше был более уверенным в своих действиях. Теперь же казалось, что все изменилось. Сама Елена тоже была робкой, хотя ей и нравилось такое общение. Ей нравилось то, что они оба не имеют претензий друг к другу. Их общение их не иссушает.

Пока что.

Елена и Тайлер катались по городской площади, и им обоим казалось, что сейчас наступала весна: свежий морозный воздух, какой обычно бывает в апреле, а не в октябре, теплота на душе… Природа умирала. Душа оживала. Гилберт напрочь забыла о метро, о том странном незнакомце она больше не думала. Елена хотела поделиться своим секретом с Бонни, но та не появлялась в колледже уже неделю, постоянно ссылаясь на болезнь. Гилберт решила, что Беннет не просушивала сообщение на автоответчике и решила, что это даже к лучшему. По крайней мере, Елена сейчас не хотела ни с кем делиться своими чувствами. Пока что не время…

Елена добилась желаемого. Тайлер стал встречать ее возле колледжа, и однажды это увидел Мэтт. Гилберт лишь выше подняла подбородок, сухо бросила: «До завтра, Мэтт» и с Тайлером скрылась из виду. Она не знала, что испытывал Донован и никогда не узнает, но она точно знала, что она его зацепила. Ему, может, тоже думалась, что Елена Гилберт уж всегда-то будет в него влюблена, что она будет запасным вариантом… А может, он не думал об этом вовсе, кто знает? Это и не волновало девушку. Главное, что она добилась желаемого. «Ты использовала Тайлера… Он был твоим доказательством», — тут же прошептал внутренний голос. Со временем он будет шептать все громче и чаще, Елена будет заглушать его криками и алкоголем…

До тех пор, пока она не окажется в той буйной и сумасшедшей стихии чувств, которая подобно буре на море будет сносить все на своем пути. Но это произойдет еще нескоро. Совсем нескоро…

Тайлер дарил свою душу. Он не дарил каких-то пронизывающих и ледяных взглядов, никогда не говорил с вызовом, никогда не причинял даже малейшей боли. И Елене нравилось то, что этот человек не сводит ее с ума. Не было фанатизма. Не было ничего, что могло бы разрушить такую идиллию. Была лишь молодость. Было желание жить: яркое, неконтролируемое, сумасшедшее… Было стремление успеть все!

Елена остановилась возле скамейки. Тайлер тоже захотел остановиться, засмотрелся и врезался в какого-то прохожего. Они оба рухнули, а девушка залилась смехом от нелепости такой ситуации. Елена села на скамейку, глядя на то, как Локвуд пытается подняться, при этом еще что-то доказывая прохожему, который «не видел, куда летел». Елена чувствовала колоссальную отдачу, чувствовала, как осень, несмотря на всю ее серость, окрашивается в какие-то дивные цвета. Это было потрясающе. У нее никогда такого не было.

Девушка выключала плеер. Тайлер поднялся и крикнул вслед прохожему очередную бессмысленную фразу. Потом Локвуд подъехал и сел рядом. Елена больше не боялась смотреть этому парню в глаза, не боялась разговаривать с ним, не боялась смеяться.

Она была настоящей и искренней. Ее ничто не сковывало в их отношениях.

Тайлер глядел, как девушка смеялась, сидя рядом. Елена даже не подозревала, что она тоже дарит свою душу, и что Локвуд думает о ней так же, как она о нем. Их обвиняли в позерстве и неадекватности, а они просто любили…

— А чего ты остановилась? — спросил он, нисколько не сердясь на свою смеющуюся над ним подругу.

— У меня ноги болят, — сказала она, пытаясь прекратить смеяться. — Ты так красочно вписался в этого парня… Прямо роковая встреча…

И она снова смеялась. Беззаботность — вот что ими руководило, и в этом не было ничего плохого. Тяжелые мысли не тревожили, тоска не появлялась, плохие сны не беспокоили.

— Я в жизни столько не каталась, — произнесла девушка, придя в себя наконец. — Сегодня буду спать как убитая…

— Что делаем дальше?

— Не знаю, — пожала плечами девушка.

— Пошли в клуб? — произнес он так, словно произнести эти слова ему казалось невыполнимой миссией. За время их общения Локвуд понял, что Елену не привлекают наркотики, клубы, сигареты и спиртные напитки. Елена вообще не любила все это, поскольку чувствовала себя не комфортно в таких заведениях. И это было вовсе не из-за ее чрезмерной и неуместной правильности. Гилберт, правда, не соблазнялась на ночные вечеринки и употребления стимулирующих веществ.

— Мы просто потанцуем, — произнес Локвуд, видя, что его подруга стала очень уж серьезной.

— Тай, я… Я как-то…

Он взял ее за руку, улыбнулся, когда Елена посмотрела на него, а потом спокойно произнес:

— Хорошо. Придумаем что-нибудь другое. Погнали?

Елена обрадовалась. Ей не нужно придумывать отговорки, не нужно идти туда, куда не хочется.

И они оба отлично провели очередной день их счастливой жизни. Кто бы знал, что увядала не только природа, но и жизнь? Листья осыпались. Дожди участились. Холод становился все сильнее.

А душа жаждет, так сильно жаждет любить… Будь она проклята, эта осень!

Они расстались возле кафе «Стрела», возле которого всегда прощались и встречались. Елена сказала, что ей надо домой, что она обещала быть там к шести. На самом деле, девушка должна быть дома только к восьми, но никак не к шести. Да и сам Тайлер хотел встретиться с Доберманом, который вновь в омут с головой бросился в уличные аферы. Говорят, что он вновь избил кого-то до полусмерти.

Тайлер держал девушку за руку. Елена молчала, пряча взгляд и чувствуя стеснение, которое появилось из ниоткуда… Но оно было даже немного приятным.

— Ты не против, если я встречу тебя завтра?

Елена быстро посмотрела на парня, потом почувствовала внутри нечто неконтролируемое… Девушка поддалась этому желанию. Она подошла к Тайлеру слишком близко. Оба почувствовали как близость опьянила их, заставляя молчать и испытывать смущение и нежность. Эти чувства переплетались между собой… Сумасшедшее сочетание. Шатенка приподнялась на цыпочки, приблизилась к лицу парня и, положив руки на его плечи, поцеловала в щеку.

Произошел взрыв. Тихий взрыв. Его никто не слышал и не видел кроме них. Казалось, что мир вдруг изменился. Казалось, что по телу пустили ток. Он дошел до кончиков пальцев. Тайлер ощутил аромат ее духов. Девушка не хотела отрываться от его лица, хотела стоять тут с ним, слушая шум улиц и окружающей жизни. Взрыв! Такой яркий… Это был словно всплеск чувств, дикий шквал эмоций. Словно они увидели всю яркую палитру мира. Услышали музыку могучих гор, мудрых индейцев… Услышали музыку чувств. Они оба могли назвать это состояние лишь взрывом.