Дембель против бандитов - Ахроменко Владислав Игоревич. Страница 58

Ужинать уселись в шесть вечера. Стол, накрытый Галей, впечатлял. Красной смальтой застыла на тарелочках икра, серебрилась на блюде огромная рыбина, пироги с загорелыми боками радовали глаз, как и заиндевевшие поллитровки с водярой, а жаренное с луком мясо распространяло по всему дому такой запах, что Яша даже забыл подумать, в какую копеечку обошлось это угощение.

Первым, как ни странно, о делах заговорил Сеня. Он излагал суть дела спокойно и размеренно, ничуть не сомневаясь, что ему удастся договориться.

Ему, Сене, надо расширять производство. Конечно, найти беспаспортных бомжей на любом московском вокзале — не самая большая проблема, но брать людей незнакомых ему не хочется. Рано или поздно такой работничек сбежит, попадет в ментовку и сдаст подпольный цех. А потому надо брать проверенных — из тех, за кого кто-нибудь поручится. Таких, кому бегать неповадно. Таких, за которыми что-нибудь противозаконное числится… Так, может быть, ты, дорогой Яша, кого-нибудь из своих «батраков» мне предложишь?

— Галя! — крикнул Федоров. — Позови-ка сюда Валерика с Аркашей.

Спустя несколько минут профессиональные нищие предстали перед хозяином и потенциальным покупателем.

— Тот, что в очках, от алиментов третий год скрывается, я его на вокзале в Калуге подобрал, — принялся пояснять Федоров. — А вон тот, с синяком под глазом, от следствия бегает, по пьянке в соседа из двухстволки стрелял. Отпустили его под подписку о невыезде, он сразу в бега и намылился. Говорит, когда-то в Таджикистане жил. Врет, наверное…

— А документы у них имеются? — подозрительно осведомился молодой цыган.

— А как же! У Аркаши свой паспорт, честный, не подделка какая-нибудь. А Валерику наш участковый за двадцать баксов и ящик водки новую паспортину выправил.

— Так ведь твой Аркаша — слепой! — напомнил Семен. — Как он в цеху-то трудиться будет?

— Ха! Слепой! Он видит лучше нас с вами! А очки синие для работы нужны. Как и собака… Аркаша, где твоя Жучка? — спросил Яша.

— Во дворе, — жадно поглядывая на бутылки с водкой, ответил нищий.

— А очки зачем носит? — продолжал допытываться подпольный бизнесмен.

— Да по привычке. Аркаша, сними-ка очки! — приказал Федоров. — Ну, видишь что-нибудь?

— Угу… — угрюмо отозвался Аркаша.

— Галя, дай-ка иголку с ниткой… Продеть сможешь?

Результаты опыта впечатляли — обладатель синих очков попал в игольное ушко с первого же раза.

— Такой вот слепой…

— По скольку им лет?

— Аркаше двадцать восемь, а Валерику по новому паспорту тридцать, — ответил Яша. — А сколько ему на самом деле — он, наверное, и сам не знает. Ну что — покупаешь? Аркашу я вместе с документами, собакой и очками продам, — перешел Федоров к самому главному.

И закипел торг…

Торговались горячо, ожесточенно и зло — как, наверное, торговались бессарабские цыгане-конокрады, продавая уведенного у крестьян жеребца где-нибудь на кишиневском базарчике. Разве что рубах на себе никто не рвал. Яша начал с семисот долларов за двоих, Сеня давал за каждого только по сотке. Впрочем, к согласию пришли довольно быстро: сумма в триста двадцать долларов за обоих удовлетворила обе стороны.

Ударили по рукам, выпили за покупку, потянулись к сигаретам…

— Черт, курить больше нечего, — спохватился Яша и, приподнявшись из-за стола, крикнул: — Галя, куда ты опять пропала?! Позови-ка Сашку и дай ему денег, пусть в город за сигаретами сгоняет!

Пока златозубая Галя, привычно ругаясь, искала по дому пацаненка, пока сам Яша открывал очередную бутылку, заговорил Егор. Хозяин насторожился; главное теперь было не продешевить.

Егор начал вкрадчиво, но уверенно. Мол, участок, на котором он выставляет своих «батраков», хотя и выгодный, у Савеловского вокзала, но больно уж маленький. Центр вообще строго разделен на зоны влияния, и «чужих» нищих никто не потерпит. Так что приходится изворачиваться, почаще меняя контингент. «Батраки», которые работают на Егора чуть больше четырех месяцев, уже приелись. Но ведь и Яшины нищие наверняка примелькались на улицах этого города! Вот если бы сделать обмен…

— Давай, — хозяин согласно наклонил голову.

— Кто у тебя есть?

Яшины глаза алчно блеснули.

— Есть у меня один парень… Правда, инвалид, без ног. Золото, а не парень! В Чечне воевал, награды имеет, — увлеченно продолжал Федоров, хотя он даже краем глаза не видел Диминых медалей. — Обычно я его на рынке или на вокзале ставлю, и табличку на грудь: «Люди добрые, помогите инвалиду чеченской войны собрать на протезы». А дают под него как! Ты б видел, как дают!

— Если он такой козырный, то зачем же от него избавиться хочешь? — последовал резонный вопрос.

Сглотнув некстати набежавшую слюну, Федоров осекся — но лишь на мгновение; изворотливый цыган быстро нашел нужный контраргумент:

— То есть сперва давали… Пока, как ты говоришь, не примелькался. Городок-то у нас маленький, нищих этих почаще менять надо!

— Инвалид, говоришь? В Чечне воевал? А он, часом, не буйный? Знаю я всех этих афганских да чеченских ветеранов…

— Какое там буйный! — горячо воскликнул Яков. — Да и не побуянишь особо без ног… А еще он на аккордеоне отлично играет. Прикидываешь — не просто деньги клянчит, как вокзальные бомжи на опохмел, а под гармошку песни поет! Да как поет! Он у меня то ли в филармонии, то ли в консерватории учился! — с гордостью закончил он.

В этот момент послышался стук в дверь.

— Кто там еще? — бросил Федоров недовольно.

Дверная створка осторожно отошла назад, и в проеме показалась лохматая, нечесаная голова пацаненка Саши.

— Дядя Яша, тетя Галя сказала, чтобы я за сигаретами в город сбегал, а какие купить — не сказала.

— Что, еще не выучил, каким табаком я трубку набиваю? — Хозяин швырнул в мальчонку пустой пачкой. — «Мальборо» возьмешь… Обожди, куда намылился, отпустил я тебя, что ли?!

Саша вопросительно взглянул на Якова.

— Сгоняй-ка на вашу половину, привези сюда Диму безногого… И аккордеон не забудь, — последовал приказ. — И дуй в киоск, пока не закрылся…

Минуты через три Саша вкатил в зал инвалидную коляску с Димой. Он вез ее осторожно, следя, чтобы колеса не зацепились за дверные косяки. Поставив коляску с Ковалевым перед столом, Саша сбегал и за аккордеоном.

На лице Егора промелькнула живая заинтересованность.

— Филармонию, говоришь, закончил?

— Ага, — кивнул Яша, делая зверскую гримасу безногому — мол, поддержи.

— А как ты в Чечню попал? — этот вопрос адресовался Диме.

— Как все, — буркнул тот равнодушно — несомненно, на подобные вопросы Мите приходилось отвечать неоднократно. — Из военкомата повестку прислали, «покупатели»-офицеры приехали, и в учебку.

— Так действительно в филармонии учился?

— В консерватории, — ответил инвалид зло.

— Ну, а сыграть что-нибудь сможешь? — Егор кивнул на аккордеон.

— Смогу…

— Давай.

— Только в него сперва водочки граммов двести надо влить, тогда артистизм появится, — прокомментировал Яша.

Набулькал в стакан водяры, протянул кусок хлеба, скомандовал:

— Пей.

Выпив, Дима откашлялся в кулак и, зажевав корочкой, растянул меха, разыгрывая руки, пробежался заскорузлыми пальцами с черепаховыми ногтями по клавиатуре…

Будучи человеком неглупым, Ковалев прекрасно понимал, к чему затеяна демонстрация его музыкальных талантов. Да и присутствие посторонних объясняло многое. Но теперь, сидя перед этими черномазыми работорговцами, Дима хранил полное равнодушие.

Хотят его продать или обменять?

Ну и хрен с ним.

Лучше ему от этого не будет. Правда, не будет и хуже…

затянул инвалид самый популярный базарный хит.

Егор выслушал, не перебивая, и, кажется, остался доволен. Профессионально-цепко оценил безногого взглядом, прикидывая, способен ли такой человек вызывать жалость и сострадание прохожих…