Терновая ведьма. Изольда - Спащенко Евгения. Страница 64

Почерневшая от дождей жердь наконец вошла в древние пазы, запечатав ворота, впрочем, не слишком надежно.

— Почему вы их закрыли? — повторила вопрос Таальвена принцесса.

— По обычаю, — хитро покашливая в кулак, пояснил дед. — Один Тарнтейнов год — один гость…

— Значит, в другое время попасть в селение невозможно?

Он замотал головой и подхватил с земли ветхий мешок.

— Проход открывается лишь на Тарнтейн… в иное время Волчью пасть вообще не найти.

Девушка глянула на волка и постучала пальцем по виску, давая понять, что считает нового знакомца слабоумным. Это ж надо — запираться, когда у тебя вместо забора два десятка камней, расположенных в четверти версты друг от друга.

Дед не обратил на ее жест никакого внимания. С чувством выполненного долга он бодро заковылял прочь, насвистывая себе под нос.

— Погодите, дедушка, — окликнула Изольда.

— Чего? — бросил он через плечо.

— А где здесь можно поесть? — Она выпалила первое, что пришло в голову.

— Ступай к храму. — Хуторянин ткнул кривым пальцем в чертог с огнем. — Поблизости жрец околачивается. Пусть тебя накормит.

И он довольно потер руки, совсем как голодная Пайян-Жен липкие лапы перед трапезой. Кошка на пороге злобно зашипела, стараясь цапнуть хозяина за ногу. Но, получив шлепок грязным мешком, истошно заорала и пустилась наутек.

— Странные здесь люди, — заключил Таальвен, когда сгорбленная фигура исчезла за дверью.

— Неудивительно, — поспешила найти разумное объяснение принцесса. — Живут отшельниками, гостей видят раз в век, и то, если повезет.

— Ты правда веришь, что ни один путник не посещает деревеньку, кроме как на этот Тарнтейн? Пожелай я, легко пробрался бы там или здесь. — Он осмотрел пустое пространство между белыми камнями. — И что за глупое название — Волчья пасть?

— А по-моему, очень похоже. — Девушка состроила невинный вид. — Смотри, какие зубищи — больше, чем у тебя.

— Ха! — фыркнул возмущенно Лютинг. — Скорее, напоминают ведьмин круг, в который бросают кости, чтобы узнать будущее.

— Что за варварские обряды?! — Изольда ловко изобразила ужас на лице. — Страшно подумать, из какого края ты родом.

— Считаешь, в королевстве Северин не промышляют подобным?

— Конечно, нет! У нас не очень-то жалуют ведьм.

— Это напоказ, — усмехнулся волк со знанием дела. — А за глаза, готов поспорить, даже твой любимый брат обращался к вещунье за советом.

Принцесса брезгливо поджала губы.

— Еще чего! Зачем бы Стефану это понадобилось? Он и так мудрый правитель, способный без чар решить, что лучше для королевства.

— Потому и выдал тебя замуж…

— Не выдал, — огрызнулась девушка. — Только собирался. И вряд ли руководствовался при этом подсказками прорицательниц.

Таальвен Валишер легко перескочил забор из лозы, задев хвостом пышную огородную зелень. Хотел бы он рассказать, как еще в ранней юности гадальные кости открыли ему имя будущей невесты.

— Изольда Северин… — прохрипела надтреснутым, как приморские ветра, голосом старая ведунья.

Принц до сих пор помнил, как полыхнули зеленью диковинные цветы, которые ведьма скормила волшебному пламени. Вслед за ними отправились богатые подношения, приготовленные семьей Мак Тир, чтобы получить ответ на заветный вопрос.

Сотни лет в его роду было принято узнавать имя суженой у прорицательниц. И неизменно узорчатые, в мелких рунах, кости сообщали его, после чего очередной юный Мак Тир отправлялся на поиски девушки, обещанной судьбой.

Ему тогда стукнуло пятнадцать. Древний обычай казался незыблемым и не вызывал противоречий в душе. Ни разу принц не задумался о том, что руны могут солгать, оказаться лишь засаленными осколками старой кости. Он был готов услышать имя, а узнав его, тут же пустился в дорогу. Хитросплетение звуков, сложившихся в резковатое «Изольда Северин», стало для Лютинга не просто набором букв, но предназначением, которое с готовностью приняло сердце.

Сложнее было доказать свое право на принцессу Стефану, уже сменившему на престоле погибшего короля. Тот с радостью принял посла из дружественного государства, но как только узнал суть дела, с которым приехал Лютинг, отказался ему способствовать.

— Не собираюсь выдавать замуж малолетнюю сестру против ее воли, повинуясь темным предрассудкам! А даже если и выбрал бы тебя в ее суженые, пока слишком рано говорить о помолвке, — твердил принц разгневанно.

О велении судьбы и провидческих знаках толковать было бесполезно. Пока однажды Стефан сам в них не убедился. Всего раз он отправился с Таальвеном к вещунье, и то, потому что привязался к благородному юноше. Ведь будущий приморский владыка около трех лет наведывался к нему, да еще присягнул на верность королевству Северин.

Оказавшись в приморских землях с визитом, брат Изольды долго отнекивался. Но в конце концов, из уважения к другу, который верил в свое предназначение, будто оно уже свершилось, Стефан вошел в низенькую задымленную хибару ведуньи. Он пробыл там лишь четверть часа, но, когда вернулся, взгляд серых глаз был задумчивым и серьезным. На следующее утро принц дал королевское обещание, что через пять лет выдаст сестру замуж за Лютинга…

— Уж больно тихо, — прервала вереницу воспоминаний Изольда.

Она брела среди необычных домиков, украдкой рассматривая, как устроена жизнь в деревеньке отшельников. Слева промелькнула миниатюрная кузница. Горна за закрытой дверью было не видать, зато у самого крыльца примостилась разбитая старинная наковальня, щипцы, мотыги и топоры были аккуратно расставлены под стеной.

По правую руку скрипел треснутым воротом колодец. Каменный парапет спрятался под соломенной шляпкой. Чуть дальше перед хижиной были сложены кособокие плетеные корзины. За соседним забором коза вяло щипала весеннюю траву.

— Может, жители ушли готовиться к празднику? — вертя головой во все стороны, предположил Таальвен.

Странно не встретить ни единой души в такой маленькой деревне. В окрестностях ни леса, ни реки, на всю округу — дюжина деревьев, за которыми не укроешься. Долина видна как на ладони. Куда же подевались люди?

Правда выяснилась очень скоро. Постепенно путники стали замечать на себе колючие жадные взгляды. Вот дверь хлопнула, стоило им поравняться с празднично убранным двором, а вон сухая, как соломинка, бабка проводила их голодными глазами до поворота. Кто-то укрылся за стеной, неприветливо бормоча вслед, или затаился у вязанки хвороста, сложенной посреди двора.

Выходит, люди здесь были, да только вели себя крайне необычно. Жесткие, изрезанные морщинами лица мелькали и тут же отворачивались. Беззубые рты кривились в ухмылках.

Глядя, с каким усилием дается Таальвену Валишеру каждый шаг, Изольда призадумалась, не повернуть ли обратно. Но от этой мысли сердце болезненно сжалось, а на плечи навалилась тяжесть.

Потому принцесса и не свернула с пути, хотя холодный озноб то и дело пробегал по спине. Чудилось, что из-за покосившегося сарая вот-вот выскочит призрак или чудовище. Но вместо него появилась дворняга — до того жалкая и измученная, что Изольда пожалела прогонять ее.

— А ну, брысь! — прошамкала желчно скрюченная старуха, выскочив на дорогу. И, убедившись, что собака сгинула в кустах, залебезила услужливо: иди, иди девочка. Тебя заждались.

Она поудобнее перехватила клюку и натянула на лоб платок, прикрывая слезящиеся глаза, что буравили тонкую девичью фигурку. Но стоило Изольде взглянуть бабке в лицо, та потупилась и ухватилась рукой за один из амулетов на шее.

— Чур меня, чур, да не приворожит ведьма, да не собьет с пути, да не спутает мыслей…

Девушка смущенно отступила.

— Может, вернемся? — Лапы Таальвена сводило судорогой. Казалось, они способны обратить хозяина в бегство без его согласия. Тревожный гул никуда не исчез, напротив — превратился в хриплое бормотание, походившее на молитву.

Но принцесса молчала, с каждой минутой впадая в какой-то полутранс. Оставалось лишь следовать за ней, то и дело озираясь на хуторян с озлобленными лицами.