Тайна старого фонтана - Фокс Виктория. Страница 14
Он язвительно рассмеялся:
— Перестань, Вивьен, послушай, что ты говоришь.
— Я не буду спать с тобой, Джонни.
Он облизнул губы, медленно и похотливо.
— Давай, дорогая, ты же не пробовала, тебе может понравиться.
— Иди к черту.
— Помни, я знаю о тебе. Все знаю.
Она сдерживала себя, чтобы не плюнуть ему в лицо. Она была в ловушке — в такой же, как была в Клермонте, когда пряталась в своей комнате в ожидании ударов ремнем.
— Сдохни, ублюдок.
Вивьен хотела уйти, но он схватил ее за руку так же, как тогда в своем кабинете.
Она перестала видеть, слышать, контролировать что-либо, мир закружился вокруг. Изворачиваясь, она потеряла равновесие, споткнулась и чуть не упала.
— Ой! — Денди оказался рядом как нельзя кстати, подхватив ее. — Пора отсюда выбираться, правда, дорогая? — Он растянул губы в улыбке, предназначенной для наблюдателей. Это был долгий день и волнующая ночь, утром он представит все в правильном свете. — Пойдем, Вив.
Она позволила увести себя, полная благодарности.
— Я расскажу всем, Вивьен… если не получу свое.
* * *
Следующие недели Вивьен провела в уединении, страдая от паранойи. Она закрылась в квартире, ей было страшно выйти, но страшно и оставаться: звонок в дверь или по телефону, мысль о том, что Джонни повторит или осуществит свою угрозу, вселяли ужас. Она даже не отвечала на звонки Денди.
Как это случилось с ней? Судьба подарила ей все, к чему она стремилась, но в сердце пустота. Она казалась себе бестелесным призраком, невидимым, а может, и несуществующим.
Пила, чтобы не чувствовать боли. И вот однажды пятничным вечером это произошло.
Она начала со стакана джина, алкоголь ударил ей в голову, слезы сами покатились из глаз. Опомнившись, она поняла, что в бутылке пусто. Приближалось то самое время, время провала в памяти и отключки. Не сосчитать, сколько раз это уже происходило. Как только она прикорнула на диване, телефон зазвонил, прервав желанное оцепенение. На ощупь она потянулась к нему.
— Алло?
— Вивьен, это Селия, твоя тетя.
Вивьен села, протирая глаза, ее затуманенный мозг пытался понять происходящее. Она не слышала Селию с тех пор, как… да, с тех пор, как сбежала. С той последней воскресной службы, на которой они обе присутствовали. Голос женщины поразил ее.
— Боюсь, у меня плохие новости, — продолжала Селия, — твоя мама умерла. Похороны в воскресенье. Отец сказал не беспокоить тебя, но я подумала, ты хотела бы знать.
Наверное, разговор продолжался еще какое-то время, но до сознания Вивьен он уже не доходил. Когда Селия повесила трубку, она уронила телефон. Выпила еще. Уставилась на свое отражение в зеркале и, не в силах сдержаться, швырнула стакан. Осколки разлетелись, как прекрасная мозаика. Алкоголь — ей было нужно еще. Нужно было забыться. Но больше не было. В буфете не было ничего, холодильник был пуст, и даже тайник под кроватью был опустошен. Оставалось только одно: она схватила ключи от «мустанга».
Садиться за руль было самоубийством. Безумной, пьяной, почти без сознания, Вивьен не стоило вести машину. То, что она не погибла сама — писали впоследствии газеты — или не убила кого-то, было настоящим чудом.
Она смутно понимала, что едет в центр. Она знала, что собирается сделать. Участие в прощании с матерью означало бы встречу с отцом. Это было ей не под силу. Она просто не могла. Бог помогает праведным. А ей всегда были уготованы врата ада.
Машина перевернулась по дороге, наступила темнота.
Глава двенадцатая
Италия, лето 2016 года
Дождь идет все выходные. Тяжелые тучи плывут по темному небу, в котором полыхают молнии.
Я слышу, как телефон начинает звонить. После того как меня отчитали за открытую входную дверь, я не подхожу к нему, продолжая вместо этого убираться и пытаться разобраться в том, что узнала. Сегодня утром в одном из ящиков стола я нашла фотографию Вивьен в молодости. Она была неотразима, позируя на камеру: светлые вьющиеся волосы обрамляют улыбающееся лицо. Мне стало интересно, кто сделал снимок, — по тому, как Вивьен смотрела в камеру, можно было догадаться, что она влюблена в фотографа. На заднем плане я разглядела замок. На обороте — нацарапанная карандашом заметка: «В, 1981». Она не была похожа на ту Вивьен, которая смутила меня, это была энергичная молодая женщина. В ней была надежда. Оптимизм. Куда все это ушло?
Забудь об этом, — говорю я себе. — Не ввязывайся. После того, что произошло в библиотеке, я решила, что любознательность мне только помешает. Мужчина был журналистом, я знаю. Сейчас он уже позвонил в Лондон какому-то издателю, в офисе на Саутворк-стрит, скорее всего женщине, похожей на Наташу, такой же холодной и безжалостной, с белоснежной ангельской улыбкой — и кинжалом, спрятанным в вырезе шелковой блузки. Женщина отпразднует победу, сбросив туфли на каблуках и откупорив давно припрятанную бутылку вина… Она никому не скажет, не сейчас, история очень ценная. А сегодня вечером она принадлежит только ей. История года: рассказ о соблазнении, предательстве и убийстве.
И любви…
Я не могу рисковать, меня не устраивает судьба моей предшественницы. Я не хочу быть отправленной домой. Сейчас Барбаросса — единственная моя защита.
Вчера я подслушала разговор Вивьен, предположительно с Адалиной. Я была на улице, чистила дождевые сливы от листьев, подставляя голову ливню, когда из открытого окна послышался ее голос:
— Ты хочешь сказать, что не видишь этого?
Я пыталась разобрать ответ Адалины сквозь стук капель о крышу веранды, но его заглушила Вивьен:
— Боже, женщина, да тут невозможно ошибиться. Я будто на фотографию смотрю. Похожи как две капли воды. Я не могу этого вынести…
Похожа на кого? О ком говорила Вивьен?
Я должна расположить Вивьен к себе. Пока я здесь, среди этих безлюдных холмов, мне не грозит опасность. Вот она успешно скрывается от мира годами — почему бы мне не сделать так же?
В конце концов, я привыкла быть в тени, заботясь о своей бедной семье, и, может, мне это нужно больше, чем им. Мне нужно укрытие. Нужно, чтобы обо мне забыли.
Адалина появляется в дверях кабинета.
— Это тебя.
— Что?
— Телефон.
Я в шоке. Этот номер я не давала никому, даже Билл.
— Но кто это был?
— Не представились. Просто спросили Люси. Я сказала, что передам сообщение, — фыркает она, — на том конце провода повесили трубку.
Адалина откровенно злится, то ли потому, что пришлось отвлечься от работы, то ли потому, что подозревает, что раздаю личные контакты Вивьен Локхарт по всей Европе.
— Говорили… раздраженно.
Страх отступает, и я спрашиваю:
— Мужчина или женщина?
— Женщина.
Тень надежды на то, что это был он (не важно, что он и понятия не имеет, что я в Италии, а даже если и знает, то он не смог бы меня отыскать: любовь заставляет нас верить в невозможное), исчезла.
— Женщина? — повторяю я.
— Пожалуйста, скажи своим друзьям, чтобы больше не звонили в этот дом.
— Это не может быть кто-то из моих друзей. Никто не знает этого номера.
Адалина не верит. Просто скажи им, — написано на ее лице перед тем, как она уходит.
Минуту я слушаю свое дыхание, быстрое и прерывистое.
Меня нашли.
* * *
Этим вечером я возвращаюсь в библиотеку, но не за историей Вивьен. Я иду за своей собственной — мне нужно найти ее раньше, чем это сделает кто-то другой.
Нужно связаться с ним. Сейчас самое время, нельзя терять ни минуты. Удивительно, но я абсолютно спокойна. Я долго репетировала, что скажу ему, но сейчас все это забыто.
Я делаю глубокий вдох и принимаюсь за дело. Написать сообщение.