Тайна старого фонтана - Фокс Виктория. Страница 26

Они с Джио не смогли даже уехать на медовый месяц из-за Изабеллы, и она снова здесь, когда перед ними открывается новая страница их жизни — переезд в новый дом. Это просто нелепо.

Изабелла повернулась к нему и печально кивнула. Неудивительно, что Джио обращался с ней предупредительно, как с больной. Но Вивьен видела ее насквозь. Изабелла продумывала каждый свой шаг и считала, что места рядом с ее братом хватит только для одной из них.

Джио с облегчением откинулся в кресле, когда колеса коснулись асфальта. Музыка грянула из колонок самолета, и Вивьен достала из сумочки коралловую помаду, чтобы поправить макияж. Отражение в зеркале удовлетворило ее, она будто вышла прямо из клипа «Duran Duran» с яркими тенями и пышной прической. Вивьен всячески старалась подчеркнуть свою непохожесть на Изабеллу, чья внешность была скорее в стиле Кейт Буш^[18], чем Бонни Тайлер^[19], делая упор на имидже загорелой калифорнийской девчонки блестящими украшениями и дерзкими модными нарядами. Она носила все это как щит, как напоминание, что она была настоящей кинозвездой и играла в высшей лиге, в отличие от скромной зловредной сестры мужа, но иногда они заставляли ее чувствовать себя глупо. Как сейчас, например. Это была всего лишь маска — в «Лалик», в Голливуде, — и она боялась, что никто не захочет поинтересоваться, что под ней скрывается.

— Тебе не нужно этого делать, дорогая, — сказал Джио и махнул рукой. Она снова почувствовала себя дешевкой. Изабелла, например, не красилась никогда. Ей это было не нужно. — Папарацци ждут другой рейс. Я не хотел рисковать, не хотел неудобств.

Он взглянул на Изабеллу. Естественно. Все из-за Изабеллы.

Вивьен это задело: он считает, что она старается для кого-то другого — в данном случае для камер. Что, если она хотела выглядеть хорошо только для него?

Она все равно накрасила губы. Даже если испорчена ее блузка, лицо должно быть безукоризненным.

Когда самолет приземлился, Джио заметил, что она осмотрела пятно еще раз.

— Это произошло случайно, — напомнил он гораздо менее мягко, чем прежде.

Вивьен так не думала, но боялась спорить с Джио. Боялась, что он разочаруется, загрустит, что она ранит его своим настоящим отношением к Изабелле… И больше всего боялась, что ему придется выбирать из двух женщин одну.

— Я знаю, — ответила она и подарила ему самую милую из своих улыбок.

* * *

Они прибыли в замок Барбаросса ближе к ночи. Особняк дяди Джио виднелся в пахнущих лимонами сумерках, огромный, отливающий янтарем. Гравий захрустел под колесами машины. Двое одетых в форму людей, мужчина и женщина, ждали их у входа.

— Что думаешь? — сказал Джио, целуя Вивьен в щеку.

Она была ошеломлена. В Америке она привыкла к роскоши, но здесь все было по-другому. Здесь о богатстве говорили не пальмы и плавательный бассейн у дома, но изысканность, хранимый столетиями стиль и элегантность старины, которую было не купить ни за какие доллары в Ла-Ла Ленде^[20].

— Он прекрасен, — сказала она, и это была чистая правда.

Она не могла поверить, что будет жить здесь, что этот особняк будет принадлежать им с мужем. Джио помог Изабелле выбраться из машины первой и на секунду замер, держа сестру за руку и глядя на дом. Он прошептал ей что-то на ухо. Вивьен вздрогнула и сама открыла свою дверь. Ей стало неловко перед человеком, который подошел, чтобы взять багаж. Он, наверное, решил, что жена Джио — Изабелла?

— Меня зовут Сальваторе, синьора Моретти, — сказал он (слава богу, назвал ее правильно), — а это Адалина.

Женщина предупредительно сделала шаг вперед, ее глаза светились от радости: еще бы, работать на кинозвезду — или на Джио, который выглядел на фоне своего родового поместья еще более привлекательным, если такое вообще возможно. Он был одет в длинный черный пиджак с поднятым воротником по моде того времени, взъерошенные волосы создавали впечатление беспечности, а серьга мерцала в лунном свете. Эта картина заставляла сердце Вивьен петь, хотя ее и портила стоявшая рядом Изабелла. Если бы только она могла сделать его таким же счастливым!

Помещения дома раскрывались перед ними, как шикарно упакованные подарки, спрятанные в бесконечном лабиринте коридоров. Изысканные покрытия стен, предметы антиквариата и картины в шикарных рамах делали это место похожим на Букингемский дворец. Сальваторе и Адалина включили свет во всех комнатах, чтобы Джио и его невеста смогли выбрать себе апартаменты не спеша. Вивьен узнала ее с первого взгляда: хозяйская комната в передней части дома, из окон которой, украшенных алыми портьерами, были видны сад и фонтан.

— Это невероятно, Джио. — Девушка не могла сдержать восторга, пока они с мужем любовались видом. — Мне так нравится. Я уже люблю это место. И я без ума от тебя.

Светясь от счастья, Вивьен развернулась, чтобы поцеловать его. Изабелла вошла в комнату. Джио отклонился, обнимая жену одной рукой и приветствуя сестру другой. Вивьен не любила, когда он делал это — стоял между двумя женщинами, не выделяя ни одну, как будто обе они одинаково важны для него. А еще она не любила аромат черных волос Изабеллы, естественный и противоестественно соблазнительный, по сравнению с ним все, что могли дать ее яркие бутылочки из «Рив Гош», казалось банальным и приторным.

В зале внизу разожгли огонь. Оранжевые тени затанцевали на стенах и каменной арке.

— Это бальный зал, синьора, — сказала оказавшаяся рядом Адалина. — Синьор Динаполи редко использовал его, но он великолепен.

Вивьен ступила вперед и вошла в зал, окидывая восторженным взглядом куполообразный потолок и полированный паркет. Ей было интересно, что за человек был Джакомо Динаполи, — наверное, добрый, судя по его заботе о двух сиротах после смерти сестры.

— Представь себе, здесь ничего не изменилось! — воскликнул Джио.

Изабелла прижалась к его руке и слегка улыбнулась.

— Мы играли здесь в детстве. Во что, ты помнишь, Белла? Король и королева Вечноземья? У нас был свой воображаемый мир, мы скрывали его от взрослых. У Беллы была та еще фантазия, да? — Он ласково подтолкнул ее. — Все время выдумывала истории.

Что-то не сходилось. Изабелла могла говорить тогда? Может, она разговаривала только с братом? Странно, что Джио никогда ей об этом не рассказывал. Как будто хотел сохранить это в секрете. Вивьен подозрительно посмотрела на него.

— Правда? — сказала она с легкой обидой, не укрывшейся от пристального взгляда Адалины.

Вивьен взяла себя в руки, она не хотела вызывать подозрений у горничной. Она была хозяйкой в этом доме, он принадлежал им с Джио, и ей нужно было научиться вести себя соответствующе. Ни то, что Изабелла жила здесь раньше, ни семейная связь не делали ее главной. Вивьен была женой.

Но Джио, казалось, не обращал внимания на ее настроение. Он что-то говорил Изабелле по-итальянски, указывая на окутанное паутиной окно. Изабелла издала тихий горловой звук — что-то похожее на смех. Внезапно Вивьен пришла в голову прекрасная идея.

— Давайте устроим вечеринку! — закричала она, хлопая в ладоши.

Это был идеальный способ отпраздновать возвращение Джио домой. Они пригласят всю окрестную знать, устроят щедрый банкет, нарядно оденутся и будут пить и танцевать ночь напролет.

Вивьен отметила выражение лица Изабеллы: для нее было бы настоящим кошмаром снова встретиться с людьми, которые помнили ее немым ребенком и которым было бы очевидно, что она нисколько не изменилась с тех пор. Она сначала устыдилась, но, вспомнив ехидную враждебность золовки, жестокость выходки с подвенечным платьем, постоянные злобные взгляды, она отбросила сомнения.

— Мы проведем ее в Хэллоуин, — сказала Вивьен с энтузиазмом.

Она обожала этот осенний праздник в основном за то, что ее отец в Клермонте отвергал его. В то время как другие дети делали из тыкв головы с горящими красными глазами и бродили по округе, собирая угощения, Вивьен была заперта в комнате. «Сатанинский культ, — провозглашал Гилберт Локхарт, — не для моей дочери».