Тайна старого фонтана - Фокс Виктория. Страница 72

— Вы готовы? — спрашиваю я.

Взгляд его обращен на меня: один глаз черный, другой зеленый. Темное небо и изумрудный берег.

— Я ждал столько лет, — говорит он. В его глазах страсть, которую раньше я видела только в своих детских фантазиях о том, какой должна быть настоящая любовь. Вот она. У Джио. — Могу подождать еще немного.

Часы на стене отсчитывают секунды. Тик, тик, тик… Мои руки дрожат, я прячу их в карманы. Не могу поверить, что он стоит рядом со мной. Что я все-таки привезла его к ней.

Я была поражена, когда Джио появился на пороге папиного дома. Он сказал, что найти меня было непросто. Меня? А что насчет его самого? Выяснилось, что он искал меня все то время, что я искала его. Поэтому мне и не удавалось застать его, он переезжал с места на место, как и я.

Он слышал о том, что Барбаросса сгорел дотла. Мое имя упоминалось в нескольких статьях, где об этом шла речь.

— Я должен был разузнать, кто вы, — сказал он мне в тот день. Ему было известно, что я работала в поместье и водила дружбу с Максимо Конти, тетя которого когда-то служила у Джио. — Это не отняло много времени. Вы знали больше, чем положено. И я надеялся, что вы знаете, где находится Вивьен.

Во время перелета из Лондона мы обсуждали то, что связало нас, делясь болезненными откровениями. Но с тех пор как Джио материализовался, лишь одно занимало меня по-настоящему: выражение лица Вивьен, когда она увидит его.

Заплачет ли? Засмеется? Побежит к нему? Мысль о них, снова обнимающих друг друга, кажется правильной. Глядя на Джио, я понимаю, что он тоже предвкушает эту встречу.

— Жизнь моя так долго была пуста… — сказал он мне за чашкой кофе.

Папа принес еще одну и задержался у двери, притворяясь, что не слушает.

Во время наших бесед я колеблюсь между доверием и осторожностью. Почему он не сделал попытку связаться с женой раньше? Он хотел, обещал себе сначала. Но потом… Слишком много недобрых слов было сказано между ними, слишком много выдвинуто обвинений, которые нельзя забыть. Вивьен написала ему вскоре после того, как он уехал (кто мог винить ее? точно не Джио), что их отношения закончены и она больше не хочет видеть его. То, что произошло с Изабеллой, было его виной, Вивьен предупреждала его с самого начала.

— Нужно было пытаться, — признался Джио. — Вивьен открывала мне глаза на то, что я всегда знал, но отказывался признавать. Я всегда знал, что Изабелла ненормальна, но у меня не хватало духу признать, что настолько. Они зашла далеко по пути саморазрушения, одиночества, планирования мести. Но я никогда не думал, что она навредит мне. Заберет Алфи… Я понимаю, почему Вивьен хотела бы убить ее. Я бы сам это сделал. В Изабелле всегда было что-то, чего я не мог понять, сколько бы ни пытался, — и потому просто игнорировал то, что пугало меня. Алфи был нашим миром. Мы так его любили…

На стойке лежит гостевая книга в кожаном переплете. Джио открывает ее, длинными пальцами аккуратно, с почтением переворачивает страницы. Здесь есть столбец, куда посетители вписывают имя того, кого пришли навестить. Имя Вивьен не встречается нигде. Искала ли она компании или предпочитала обходиться без нее?

Пожалуйста, помоги мне. Помоги найти мужа.

Я нашла его, Вивьен, — думаю я. — Нашла. Он здесь. Посмотри.

Я снова звоню в колокольчик.

Настоящим облегчением для меня было узнать, что он разделяет желание Вивьен воссоединиться. Но сложно было догадаться, что он думает о ее нынешнем состоянии. Он принял известие о ее болезни стоически, как будто считал это неизбежным. Когда я рассказала, что она изображала Адалину, он кивнул и сказал:

— Она так долго была одна.

Мое терпение на исходе, я готова закричать, но внезапно мы замечаем силуэт худощавой женщины в конце коридора. Джио вскакивает даже раньше меня. Я не успеваю рассмотреть ее, замечаю только белые волосы и хрупкие плечи, прежде чем она исчезает за углом.

— Вот она.

Я не знаю, он это сказал или я. Но мы идем туда, Джио впереди, а я с трясущимися коленями и гулко бьющимся сердцем за ним.

Что увидит в ней Джио? Женщину, на которой женился, или ту, которую потерял? Кинозвезду или скорбящую мать? Жену, с которой ссорился, или ту, с которой занимался любовью? Кричащую на него мегеру или жертву, оплакивающую смерть их сына? Глядя, как Джио спешит вперед, я понимаю, какая вина давит на его плечи. Он сам подверг себя наказанию, не в силах вынести позора за то, что не смог рассмотреть в Изабелле существо, которым она была на самом деле.

Но все это больше не имеет значения. Не сейчас, когда до их встречи остались считаные минуты.

Позади нас раздается крик.

— Синьор, — пытается остановить его медсестра, — вам туда нельзя!

Джио толкает дверь, мы проникаем за нее и поворачиваем. Сразу несколько вещей происходит после этого. Во-первых, перед нами женщина с белыми волосами — она усаживается в кресло, и нам становится ясно: это не Вивьен. Но рядом с нами открыта дверь одного из номеров, а возле нее табличка: ВИВЬЕН ЛОКХАРТ.

Мы заглядываем внутрь, но ничего не можем понять.

Комната пуста, кровать не застелена.

Тишина.

Постель освещена зимним солнцем. Я вижу, как пылинки кружатся в столбе света. Где-то вдалеке лает собака.

— Вы ищете синьору Локхарт?

Я оборачиваюсь к медсестре. Она должна злиться, и я мечтаю, чтобы она злилась. Мечтаю увидеть гнев вместо беспокойства. Жду, что Джио заговорит. Но этого не происходит.

— Мы ищем Вивьен, — говорю я. Слова кажутся тяжелыми.

— Мне очень жаль, — произносит медсестра. — Вивьен умерла сегодня утром.

Комната покачивается. Очертания стен растворяются. Сегодня утром мы сели в самолет. Мы были так близко.

Она не могла! Я хочу кричать. Она здесь! Ты лжешь! Но я знаю, что это не так. Я боюсь смотреть на Джио, но ему это и не нужно.

Он молча подходит к кровати Вивьен. Проводит рукой по согретым солнцем простыням, склоняет голову. Бормочет что-то на итальянском, чего я не могу разобрать.

— Я оставлю вас, — деликатно говорит медсестра. — Вивьен в часовне, если хотите попрощаться. Буду рада провести вас туда.

Она уходит. Я не знаю, стоит ли мне последовать за ней и оставить Джио одного, но, прежде чем принимаю решение, он оборачивается. Я ожидаю увидеть на его лице множество разных эмоций: разочарование, что не пришел раньше, гнев от несправедливости смерти, отчаяние из-за финала, обманувшего ожидания.

Ничего.

Все, что я вижу, глядя на Джио Моретти, — это умиротворение.

— Сейчас она с ним, — говорит он.

— Но как же вы? — шепчу я.

Джио улыбается.

— Я не собираюсь терять ее снова, — говорит он и пропускает руку сквозь золотистый луч солнца, живой, сверкающий. — Она везде.

Я закрываю глаза и вижу Вивьен, оставившую Барбароссу за спиной. Он объят огнем, из него вырываются призраки. Вижу, как она начинает бежать.

— Мы опоздали.

— Это ничего. Время Вивьен пришло. Она была готова.

* * *

Мы выходим в холод, на улицу. Впереди меня идут Джио и медсестра. Часовня, скромное здание, находится ниже, на берегу озера. Тяжело представить ее там.

Я останавливаюсь. Дальше — только он. Они.

— Спасибо, Люси, — говорит Джио, — что снова свела нас вместе.

Хочу сказать что-то приличествующее случаю, но на сердце так тяжело, что я опасаюсь, что заплачу. Я киваю, беру его за руку, и он с благодарностью сжимает мою, прежде чем отпустить. Наблюдаю, как он идет к ней через лужайку. По озеру пробегает тихая рябь. По голубому чистому озеру. Я начинаю замерзать и поплотнее укутываюсь в пальто.

— Привет…

Макс проводит рукой по моему плечу и обнимает.

Мы стоим рядом, глядя, как расстояние от Джио до Вивьен сокращается. Джио не спешит. Теперь у них есть время, все оставшееся время.

Макс целует мои волосы, я прижимаюсь к нему и закрываю глаза. Я в безопасности.