Цена ошибки. Трилогия (СИ) - Грибанов Роман Борисович. Страница 166
Подбитый вторым выстрелом Олега БТР весело горел, постепенно сносимый течением вдоль косы, на юг, обратно в море. Морпехи, выбираясь из верхних люков, вытаскивали убитых и раненых.
Битор с Лутой и остальной компанией пережили Олега ненадолго. Они бежали, вернее, брели по тропке, которая проходила по берегам озера Большой Вилюй. Бежать получалось плохо, ноги проламывались через тонкий лед и вязли в зыбучем песке, смешанном с илом. И в этот момент всю группу обнаружил пулеметчик первого LVTP-5, к тому моменту выплывшего из протоки. С расстояния всего 200 метров, он скосил их одной длинной очередью.
Обе ноги у него, казалось, были в раскаленных клещах. Битор поднял голову и огляделся. Рядом лежа на боку, бессмысленно разевал рот Лута, изо рта у него густо лезли красно-розовые пузыри. "Не жилец", отстраненно подумал Битор. Остальные вообще не шевелились. Потом он, медленно, волоча неподвижные ноги, пополз, с трудом проламывая лед, к берегу. Перед глазами все плыло и путалось, поэтому он не заметил, что ползет прямо в глубокую промоину, образованную весенним паводком у самого подъема на берег. Да и проклятый лед мешал, закрывая все ровной белой коркой. Осознание, что он ползет не туда, пришло слишком поздно. Под грудью и руками, вместо илистого, но все-таки грунта, неожиданно оказалась затхлая вода, причем довольно глубокая. Битор попытался упереться руками и двинуться назад, не смотря на адскую боль из перебитых ног. Но ил под руками легко проваливался, опоры никакой не было, и он все глубже сползал в промоину. Наконец, лед оказался на уровне запрокинутой назад головы. Битор попытался закричать, но в рот уже хлынула вонючая вода вперемешку с взбаламученным илом. И он, уже захлебываясь, вспомнил отчаянные глаза Олега. "Стоило ли убегать, чтобы так позорно подохнуть?", остатками угасающего сознания подумал Битор.
Камчатка. Местное время 10-40, 02 ноября. Побережье Авачинского залива, семьсот метров к северо-западу от западного берега озера Большой Вилюй. Позиции 3 батареи 3 гаубичного дивизиона 157 артиллерийского полка 22-й дважды Краснознаменной Краснодарско-Харбинской мотострелковой "Чапаевской" дивизии.
-Быстрее, быстрее! Торопил батарейцев молоденький лейтенант, в грязном мундире и с одним оторванным погоном. Вопиющее нарушения формы одежды, но сейчас его никто не замечал. Батарея, меньше получаса назад, едва открыв огонь по американским высадочным средствам, была тут же атакована американскими штурмовиками. А потом ее позиции были дополнительно обстреляны из корабельных орудий. И в настоящее время во всех штабах, советских и американских, она уже считалась уничтоженной. Кое-где ее тактическую отметку уже успели перечеркнуть на карте или даже стереть ластиком. Но в реальности батарея еще жила, частично, но жила. От нее уцелела одна 122-мм гаубица М30, из шести и четырнадцать человек личного состава из шестидесяти пяти. Из офицеров уцелел только один командир третьего огневого взвода, который и отчаянно подгонял батарейцев. Весь автомобильный парк батареи сейчас весело полыхал в распадке, позади разрушенных позиций, на которых остались одни трупы и остальные пять раскуроченных орудий. А остатки личного состава батареи сейчас на руках, по редколесью толкали и тянули тяжелую, весом почти в две с половиной тонны гаубицу, чтобы выкатить ее на прямую наводку. Несколько минут назад передовой корректировщик сообщил о прорыве американцев прямо по воде озера Большой Вилюй в центре позиций второго батальона. С прежнего места гаубица не могла вести огонь прямой наводкой. Все-таки гаубица, это артиллерийская система, ведущая огонь почти всегда с закрытых позиций, ее снаряды летят по навесной траектории, поражая противника через возвышенности, одновременно само орудие остается невидимым для противника. Прямая наводка для гаубицы, это крайний случай, последний шанс. И вот сейчас этот случай наступил. Наконец-то вспотевшие до исподнего белья и вымотавшиеся до смерти артиллеристы выкатили гаубицу на пологий, поросший соснами пригорок, с которого просматривался берег озера. Пока одни солдаты наскоро маскировали орудие нарубленными сосновыми ветками, наводчик стал ловить в прицел один из американских бронетранспортеров, уже выехавших из озера. Американцы, увлеченно расстреливая из пулеметов автотранспорт первой и второй мотострелковых рот, стоявший в лощинах неподалеку от берега. Один из БТР повернул направо, заходя в тыл мотострелкам, оборонявшим берег бухты Безымянная. Второй медленно поехал по дороге к ним, в сторону Вилючинска.
-Давай, наводи на этого, который по дороге едет. Черт, ему же сто метров до блиндажа, где медпункт батальона осталось! Быстрее, пока он не надумал десант высаживать! Прохрипел, запаленно дыша, наводчику лейтенант. Все остальные номера расчета замерли в напряженном ожидании. Снарядный уже, присев за орудием, держал в руках следующий осколочно-фугасный снаряд, зарядный, также присев за ним, держал гильзу с пороховым картузом. Замковый, справа от казенника, вращал маховик механизма вертикального наведения до совмещения подвижной и неподвижной стрелок прицела. Заряжающий замер в ожидании выстрела, готовясь как можно быстрее подготовить гаубицу к следующему. Остальные артиллеристы в это время уже были на старой огневой, поднося тяжелые ящики со снарядами и зарядами к новой позиции орудия.
Тем временем из окопа, вырытого возле блиндажа батальонного медпункта, по американским БТР раздались редкие выстрелы из карабинов. Первый БТР остановился, довернув чуть влево, и начал открывать переднюю высадочную аппарель. Как раз, подставив ее под прямую наводку наводчику. Аппарель успела опустится лишь до половины, когда в нее, в уже открытую часть влетел 122-мм осколочно-фугасный снаряд, весом почти в 22 килограмма. БТР исчез в багрово-красной вспышке взрыва. Вот он был, а вот в следующую секунду его нет, на месте него огненный шар, от которого в разные стороны отлетают громадные куски бронированной машины. Когда вспышка огня улеглась, на месте БТР было лишь искореженное до неузнаваемости гусеничное шасси с разбросанными далеко в стороны броневыми листами корпуса. И никого из живых людей. Но расчет выразил свою радость от удачного попадания только скупыми фразами похвалы в адрес наводчика. Остальные БТРы уже разворачивались в сторону выдавшего себя выстрелом орудия. Открывались аппарели для выпуска десанта, а первые пули из башенных пулеметов уже начали стучать по щиту орудия. Но следующий снаряд был уже в стволе орудия, зарядный дослал туда картуз, замковый закрыл затвор, еще пара секунд на прицеливание, и вот еще один LVTР5 получает фугасный в бортовой экран, закрывающий гусеничную полку, чуть выше седьмого катка. Снаряд просто проломил экран, пробил борт в моторное отделение и разорвался внутри, развалив двигатель и оторвав четыре ближайших катка. Скособоченный БТР быстро загорелся, из полуоткрытой аппарели и верхних люков начали выбираться уцелевшие оглушенные морпехи. Немного, всего несколько человек. Осколочно-фугасный 122-мм снаряд, это очень много, даже для такого большого сарая, как LVTР5. Большая часть десанта осталась внутри, контуженная разрывом снаряда и покалеченная кусками двигателя и перегородки моторного отсека. Лейтенант нетерпеливо оглянулся, у них оставалось всего два снаряда, остальные вот-вот должны были поднести со старой позиции. И оцепенел от увиденного. За шумом боя, никто из расчета не обратил внимание на начавшуюся стрельбу позади них. Да и смотрели все вперед, на вражескую бронетехнику. И сейчас лейтенант, оглянувшись назад, увидел, как убивают его батарейцев густо высыпавшие из леса вражеские морские пехотинцы. Мгновением позже они перенесли огонь своих М1 и М14 на расчет, на этот раз не прикрытый никаким щитом. Замковый еще не успел закрыть затвор, как рухнул на казенник, получив очередь в спину. Остальные номера расчета пережили его на считанные секунды. Все было кончено, расчет последнего орудия 3 батареи 3 гаубичного дивизиона 157 артиллерийского полка, погиб, успев сделать только два выстрела прямой наводкой. Минутой спустя командование высадки получило донесение о соединении вертолетного десанта с морским.