Цена ошибки. Трилогия (СИ) - Грибанов Роман Борисович. Страница 22

— Дежурный! Командующего воздушной армией мне!

Командир тридцать седьмой воздушной армией понял ситуацию с первых слов. Батальон PGM-11, это очень серьезно. Если они несут "тяжелые", четырех мегатонные головки, то сгруппированным для утреннего удара танковым и мотострелковым частям придется очень несладко. А если "легкие", по сто килотонн? Тогда дальность "Редстоунов" вырастает с трехсот семидесяти километров до шестисот и может хорошо достаться тыловым объектам, в том числе его аэродромам. Что у него есть, для ночного срочного удара по этой цели? Есть немецкий, польские и советские полки Ил-28, но лучше всего подойдет полк новейших всепогодных сверхзвуковых Як-28Л, тем более разведка обещала работающие радиомаяки возле цели для до-наведения бомбардировщиков.

28 октября 1962 года, 00–55 московское время, 27 октября 1962 года, 22–55 время местное. На западе ФРГ, Земля Северный Рейн-Вестфалия. Лесной массив Брахтенвальд вдоль дороги N221 между Брюггеном и Брахтом. Через 6 часов 55 минут после начала конфликта.

Командир полка, ведущий за собой весь полк, три десятка красивых стремительных Як-28Л на малой высоте в сумеречном небе, обходя еще горящие, хорошо заметные даже в темноте места, которые еще пять часов назад были цветущими городами западной Германии, с облегчением услышал от своего штурмана:

— Слева прошли Дюссельдорф, начинай набор высоты. Под самолетом промелькнула лента Рейна, багрово-блестящая от близких пожаров. Самолеты их первой тройки, летевшие чуть впереди, несли еще вдобавок к двум тоннам фугасных бомб по две САБ-250-200*.

*САБ 250-200-Светящаяся авиационная бомба, используется для освещения местности с целью обеспечения прицельного бомбометания и визуальной разведки в ночных условиях. Масса 200 килограмм, дает семь факелов с силой света 10 миллионов свечей, время горения факела 6 минут.

Для эффективного применения САБ их надо было "повесить" на высоте не менее двух с половиной километров над целью.

— Слышу сигнал радиомаяка! Два сигнала, доверни влево на двадцать градусов, так, сейчас вправо на десять, все, мы на боевом! Азартно прокричал штурман. Командир полка посмотрел по сторонам, оба его ведомых смогли почти синхронно выполнить его маневр, ведь он отобрал к себе в первую тройку лучшие экипажи по ночным полетам.

— До цели две минуты! Сказал штурман. — Внимание, три, два, один, сброс!

Командир батальона PGM-11 сороковой ракетной группы полевой артиллерии US ARMY сразу понял, что означает это этот яркий, мертвецки белый свет, который залил его стартовые позиции сразу после свиста самолетов, пролетевших над лесом на большой скорости. Спохватившиеся поздно скорострельные зенитные установки охраны позиционного района расстреливали факелы САБов один за другим, но слишком поздно. Сверху, на весь лес, где расчеты его батальона спешно, закончив сборку ракет, пытались начать заправку, обрушился ревущий свист десятков самолетов, и, на освещенные остатками САБов позиции пришла смерть. Для радиодальномерных прицельных станций "Лотос" ДБС-С, предназначенных для поражения гораздо менее размерных целей, наведение на позиционный район батальона "Редстоунов" оказалось простой задачей. К тому же обычно станция "Лотос" наводила путем приема сигналов двух наземных станций управления, расположенных позади линии фронта. А в этот раз радиомаяки были установлены непосредственно вблизи цели, что значительно повысило точность. А для бомбардировщиков, следующих за первой тройкой, радионаведение уже не требовалось. Здоровенные туши стоящих вертикально ракет, освещенные САБами, было прекрасно видно. Каждый Як-28Л нес по одной ФАБ-1500 и по две ФАБ-250, на первом заходе Яки сбросили по полуторатонной бомбе. Обычный немецкий лес превратился в филиал ада. Колорита добавили тонны кислорода, вытекающие из поврежденных взрывами цистерн. Когда Яки развернулись на второй заход, подсветка не потребовалась, внизу все полыхало и рвалось, залитое пространство из горящего спирта и кислорода растянулось на несколько километров в диаметре. Первая тройка самолетов, расходясь, сбросила САБы по периметру полыхавшего леса, проверяя, не уцелел ли кто. Но по периметру огненного озера был только лес, который тоже начинал разгораться. И на втором заходе все Яки, снизившись, вывалили оставшиеся двухсот пятидесятки на огненное озеро. Через десять минут над заревом, весело полыхал уже весь лесной массив, прошел разведчик Ил-28Р ВВС ННА ГДР. "Ну, если в этом аду хоть кто-то уцелел, то я завтра же поверю в бога и уйду в монастырь"- потрясенно произнес начальник разведывательного отдела 37 воздушной армии, рассматривая свежеотпечатанные снимки.

28 октября, 00–20 московское время, 27 октября, 22–20 время местное. На северо-востоке ФРГ. Побережье Балтики, поселок Шарбойц. Через 6 часов 20 минут после начала конфликта.

Патруль второго батальона первого пехотного полка Ютландской дивизии бундесвера на своем джипе М38А1 ехал по набережной улице Штрандаллее от местечка Тиммендорфер-Штранд к центру Шарбойца. Там они объедут парк по Хамбургер ринг и потом снова выедут на набережную, до поселка Хаффкруг. Потом разворот и обратно. И так до самого утра, всего один патруль из четырех человек будет контролировать кусок побережья длинной почти пять километров. По плану оборону побережья должен был держать целый батальон, первый, из его полка. Но он через полчаса после того, как поступил сигнал тревоги, был накрыт прямо в своих казармах на северо-западе Любека целой эскадрильей реактивных истребителей-бомбардировщиков комми. От казарм почти ничего не осталось, старший патруля поёжился. Воспоминания о том, как несколько часов они тушили пожары и разбирали завалы из битого кирпича, вытаскивая трупы и немногих выживших раненых, были очень неприятны. Вот и пришлось второму батальону взять на себя контроль всей береговой линии, от Любека до самого Фемарна, по крайней мере, до утра, когда должны подойти части шестой мотопехотной дивизии, дислоцированные в районе Итцехо- Киль- Фленсбург. Третий батальон его полка стоял в резерве, возле Маленте. Второй и третий полки Ютландской пехотной дивизии, до начала войны размещенные возле Итцехо и Эккернфёрде, понесли серьезные потери от ракетных ударов русских. Обер-ефрейтор, команир патруля вспомнил большие ядерные грибы, один за другим вырастающие над Ноймюнстером, Килем и Гамбургом, и снова поежился. Он еще не знал, что части шестой мотопехотной дивизии тоже получили свою порцию ядерного пирога и не придут к ним на помощь утром. Сейчас уцелевшие командиры шестой судорожно пытались собрать уцелевших. И организовать вывод из радиоактивных развалин хоть какой-то сохранившейся техники. Тем временем джип, уже подъезжая к Парк Кур, снижал скорость для поворота налево, на Хамбургер ринг. Внезапно обер-ефрейтор, с трудом выходя из транса своих тяжелых мыслей, мельком бросил взгляд на море, заметил в морской темноте белые буруны, буквально в семистах метрах. Он скомандовал водителю:

— Стой! Дрожащими от спешки руками он повернул автомобильный прожектор направо. И потрясенно увидел, как стремительные низкие темные тени уже подходят прямо к причалу, от которого днем ходит паром на Зеебрюкке. Да это же "Илтисы"! И тут же из темноты по ним ударила очередь крупнокалиберного пулемета, даже нескольких. Маленькую машину рой тяжелых пуль раскромсал в считанные секунды. Последней мыслью обер-ефрейтора было сожаление, что они даже не успели выстрелить в ответ.

Дивизион торпедных катеров высадил два взвода морской пехоты прямо на причал, после чего быстро пошел обратно вдоль побережья, на северо-восток, к Фемарну. Там, в проливе между Фемарном и Лолланном, катера до рассвета должны занимать свои позиции в завесе прикрытия полосы высадки основного десанта ВМФ ННА ГДР, на остров Лолланн, возле порта Ридбайхавн. А к захваченному причалу уже подходил первый тральщик, у него на борту был еще один взвод и батарея восьмидесяти двух миллиметровых безоткатных орудий Б-10 советского производства. И, что самое главное, группа советских авиационных и артиллерийских корректировщиков с офицером связи. Офицеры третьего батальона пехотного полка, спешившего по тревоге от Маленте к Шарбойцу, одновременно с редкой стрельбой в районе побережья услышали впереди шум многочисленных вертолетных винтов. А затем сразу же авангард батальона столкнулся с разведротой советского мотострелкового полка, высаженной с вертолетов северо-восточней Ойтина. После ожесточенной ночной перестрелки подошедшим основным силам батальона удалось оттеснить русских до пересечения дорог А76 и L309, но и только. На захваченный плацдарм от Хаффкруга до Шарбойца комми уже успели высадить больше батальона с минометами и безоткатными орудиями и у ютландцев просто не было сил для дальнейшего наступления. Вдобавок командир уже потрепанного в ночном бою батальона получил еще одно неприятное известие. Вернее, три. Советские части, ориентировочно усиленный мотострелковый полк, сбили небольшой пограничный заслон южнее Любека и уже продвинулись до пересечения дорог Е47 и Е22 возле Хамберге. И в самом Любеке комми, предположительно два батальона с танками, овладели районом восточного берега до кварталов Карлсхофа и Марли включительно, захватив мост через Траве на шоссе А75, и уже переправились на другой берег, дойдя до Кюкница. А это означало, что русские танки будут здесь уже через пару часов, никаких сил у Альянса между Любеком и Шарбойцем уже не осталось. И, наконец, третье — датчане сообщили, что противник начал высадку десанта на остров Лолланн, причем прямо возле порта Ридбайхавн, в высадке участвуют как минимум шесть восточногерманских танкодесантных плашкоутов типа "Лабо" и один средний танкодесантный корабль. Вдобавок через полчаса связь с датским подразделением на острове прервалась. В этой обстановке командир отдал приказ отойти на удобный для обороны рубеж, ближе к Ойтину и зарыться в землю. Надо дождаться рассвета, когда подойдут подкрепления, да и своя авиация должна когда-нибудь появиться? Он не знал, что авиация Альянса сейчас получает новую порцию атомных ракет на свои уцелевшие после вечернего погрома аэродромы.