Хищник (ЛП) - Хорст Мишель. Страница 15

Одна вещь, которую я уловил, — это то, что она терпела адские побои каждый раз, но с каждым избиением Кара становилась всё слабее, и на это было тяжело смотреть.

Я рад, что это последняя карта памяти. Я откидываюсь на спинку кресла и достаю свой телефон из кармана. Я просматриваю сообщения и вижу, что есть одно от Джеффа. У него новости от парня, который заботится о документах для новой личности Кары. Это хорошо.

Я слышу знакомый звук того, как они открывают дверь в контейнер, но я продолжаю проверять свои сообщения, потому что это обычный их ритуал. Они сначала устанавливают камеру. Есть ещё одно сообщение от Джеффа, гласящее об окончательном платеже за прибытие девушки Джонсона.

— Так что, теперь ты собираешься бить меня? Ты, наконец, отрастил пару яиц, придурок?

Я слышу эхо голоса Кары через динамики. Гнев в её голосе заставляет меня поднять глаза. Как и всегда, свет направлен на нее.

— Нет, бить — это работа Генри, — произносит мужской голос. Это не тот подонок, который обычно бьёт и разговаривает. Я ещё не могу увидеть его, но, должно быть, Кара увидела что-то, потому что она напрягается, чтобы встать на ноги, а затем шипит.

— Я не позволю тебе трахнуть меня.

Подождите? Что?

Я наклоняюсь и увеличиваю громкость.

— Ну же, детка. Это будет, как в старые времена.

Старые времена? Так она знала этого парня? Как она могла попасться таким глупым образом?

Кара выскакивает из поля зрения камеры, но через несколько секунд, я слышу, как что-то ударяется об пол. Камера не следует за ней в этот раз. От этого я хмурюсь. Обычно с ней там несколько парней. Один с камерой, один держит Кару, а другой бьёт.

Тут только один мужчина с ней, так что, может быть, она остановит его? Чёрт, если бы я знал.

— Отпусти меня! — кричит она, и я быстро наклоняюсь вперёд, чтобы уменьшить громкость, прежде чем Кара услышит это. Я остаюсь рядом с динамиком, чтобы я мог слышать.

Несколько секунд слышны только звуки возни, а затем чёткое:

— НЕТ.

Моё сердцебиение ускоряется, когда я понимаю, почему там с ней только один ублюдок. Твою мать.

— Пожалуйста, не надо.

Я слышу умоляющий тон, почти безумный, и это заставляет кровь гореть в моих венах.

— Нет! — кричит Кара, и на этот раз это звучит безнадёжно, который вспарывает мне живот. Я закрываю глаза и падаю лицом на руку, а другую руку сжимаю в кулак вокруг телефона. Б**дь… б**дь!

— Нет.

Слово кажется пустым. Борьба ушла из её голоса, и это заставляет что-то первобытное прорываться через мою грудь.

— Не волнуйся, детка, — хрюкает подонок. — Я быстро. Ты не запомнишь это надолго.

Я могу чётко слышать звук пощёчины, и это должно быть самый хреновый звук, который я когда-либо слышал.

— Завтра Генри вышибет тебе мозги.

Я слышу, как он хрюкает, когда находит освобождение, и этот звук вызывает боль в моём животе. Я не могу себе представить, как Кара, должно быть, себя чувствовала, как она, должно быть, всё ещё себя чувствует. Не удивительно, что у неё кошмары.

— Ты же не думала, что выживешь?

Я слышу движение, а затем он толкает её на свет, поближе. Её взгляд дикий, и я не понимаю: в её глазах всё ещё есть жизнь, но сейчас — они пустые.

— От неё ничего не осталось, Том. Тебе следовало дать нам деньги, когда мы просили.

Ублюдок с силой толкает её на пол, и через несколько секунд запись останавливается.

Это конец?

Я проверяю другие карты памяти, но насчитываю только три. Я перематываю назад до тех пор, пока не дохожу до чёткого снимка её лица, затем нажимаю на паузу.

Я наклоняюсь ближе, долго и упорно смотрю в эти глаза.

— Что случилось, Кара? — шепчу я. — Что сломало тебя?

Я продолжаю смотреть в её зелёные глаза, сверкающие от слёз, но, по большей части, они живые.

Я вспоминаю то, когда я нашёл её. Она была чертовски грязная… и пахла рвотой и мочой. Она ни разу не блевала, ни на одной карте памяти, которые я посмотрел, даже на последней, на которой подонок насиловал её. Конечно, её могло стошнить потом, при выключенной камере.

Но, должно было случиться что-то хуже, чтобы убить жизнь в её глазах. Что, б**дь, может быть хуже, чем то, что я уже увидел и услышал?

Я встаю и выхожу из кабинета. Я запираю за собой дверь, а затем иду в её комнату. Я тихонько стучу, но ответа нет. Я открываю дверь чуть шире до тех пор, пока не могу видеть кровать. Я удивлён, когда вижу её пустой, она постоянно на ней. Я открываю дверь до конца, а затем вижу её, стоящую у окна.

Я включаю свет, и Кара поворачивается, на её лице чистое выражение ужаса.

— Чёрт, извини, — говорю я быстро, подходя, так чтобы она могла меня отчётливо видеть. — Я не хотел напугать тебя.

— Ты не напугал.

Слова вырываются из неё, и я просто киваю. У неё так много гордости. Это единственное, что они не смогли забрать у неё. Я вижу ясно, как день, что она до смерти боится меня, но она никогда в этом не признается.

Я подхожу к ней и смотрю на неё сверху. Её глаза блуждают по комнате, прежде чем она, наконец, смотрит на меня. Унылые зелёные глаза. Иногда я вижу искры гнева, но это редкость.

Я хочу сказать ей, что сожалею, что не вытащил её раньше. Я не испытывал это чувство долгое время… чувство провала. Я подвёл Кару так же, как подвёл Лию. Не важно, что Кара дышит, потому что… не лучше ли ей было умереть… так же, как Лие.

Глава 7

Кара

— Иди, переоденься, мы идём гулять.

Именно такую бомбу на меня скинул Дэмиан через неделю.

— Что?

Я смотрю через плечо туда, где он опирается о кухонную стойку. Мои руки остаются в тёплой воде, пока я жду его объяснений.

— Не ворчи на меня. Ты слышала. Теперь иди, — беззлобно рычит он. Не было ни одной колкости в его голосе с тех пор, как он обнял меня в номере мотеля.

Я не знаю, что изменилось между нами, но я настороженно отношусь к этому.

Я заканчиваю мыть вилку и даю грязной воде стечь. Пока сушу руки, я могу всё ещё чувствовать его взгляд на себе, так что я быстро вешаю полотенце и выскакиваю из кухни.

Я не хочу выходить на улицу. Не хочу видеть людей. Я хочу остаться здесь, где только мы вдвоем, где я в безопасности. Последний раз, когда мы выходили из дома, закончился, на мой взгляд, весьма катастрофически.

Тридцать минут спустя Хищник стучит в мою дверь. Я смотрю на него, точнее фактически я пялюсь. Дэмиан нарядился. Я имею в виду, он действительно хорошо выглядит. Чёрные джинсы, угольного цвета, застёгнутая на пуговицы, рубашка, которая подчёркивает серый цвет его глаз, и я думаю, он знает об этом. Вот почему он носит этот цвет всё время.

Он подходит ближе, и я улавливаю слабый аромат в воздухе. Чёрт! Он даже пахнет по-другому, как-то иначе. Пряный аромат быстро заполняет комнату, и от этого мой рот наполняется слюной.

Он хмурится, когда видит, что я до сих пор не переоделась.

— Люди, Дэмиан!

Это всё, что я могу сказать, пытаясь заставить его понять.

— Ты не запрёшь себя в этом доме. Я дал тебе несколько недель. Сломать привычку и развить новую занимает две недели. У тебя было больше двух. У тебя входит в привычку оставаться в этой комнате, если ты не убираешься или готовишь. Ты даже не выходишь на улицу. Ты не проклятая рабыня, — рявкает он.

Ну, по крайней мере, колкости вернулись.

— Мне нравится делать это, — неубедительно защищаю я себя.

Его лицо мрачнеет, и он шествует к моему шкафу. Я никогда не встаю у Дэмиана на пути просто потому, что я знаю, мне не выиграть, как только у него появляется этот взгляд. Он передвигает одну вешалку за другой, а затем бросает пару брюк и старую рубашку на кровать. Я едва не закатываю глаза. Я имею в виду: и это его выбор?

— Одевайся или я сам одену тебя, — рявкает он, прежде чем удалиться.

Я смотрю на простой наряд, а затем подхожу к шкафу. Я произношу тихую молитву благодарности за новые вещи, которые приобрела неделю назад. Должно быть, он выбрал самые старые вещи в шкафу.