Цена клятвы (СИ) - Баринова Мария. Страница 19
— Ну же?
Нищий обнажил в улыбке гнилые зубы.
— Передаю в точности, как мне сказали: того, что вы ищете, в указанном месте нет. Больше ничего говорить не велено.
— Благодарю, — кивнул казначей. — Ступай.
Попрошайка ловко поймал брошенную Лахель монету и, раскланиваясь, попятился к переулку. Демос посмотрел на Ихраза. Слуга пожал плечами.
«Значит, Изары-Таналь в той обители нет. Но кто же тогда мог ее укрыть? Фрейлины допрошены — они ни о чем не знали. Слуги даже под пытками не сказали ничего нового. А друзей у императрицы при дворе не было, это доподлинно известно. И все же ей удалось исчезнуть. Кто-то настолько хорошо помог ей в этом, что даже я вынужден ходить вслепую. Но, раз ее нет в монастыре, почему тогда даже церковники уверены, что она в данный момент находится в обители? Ведь сестра Таналь, возможно, и не существует вовсе. Не исключено, что Изара уже давно кормит рыб в каком-нибудь из притоков Ули».
Демос медленно брел к воротам дворца, погруженный в размышления. Слуги молчали.
Траурная процессия продвигалась катастрофически медленно. Демос то и дело бросал взгляд под ноги, аккуратно переступая через множество белых цветов, брошенных горожанами на мостовую. Родовое знамя императорской династии несли двое из почетного караула. Демос помнил их лица, не обезображенные полетом высокой мысли. Дежурство в спокойном дворце, будь оно трижды почетным, увы, никак не способствовало раскрытию батальных талантов.
«Зато служит великолепной почвой для пьянства и ведения разгульной жизни».
За караульными следовала процессия церковников, облаченных в расшитые серебром белые одежды. Песнопения наставников и монахов прославляли Хранителя, его последнего сына Гилленая и божественную любовь, обещая вечную жизнь усопшим праведникам.
Гроб с телом императора поместили на богато украшенную черной тканью повозку, запряженную шестью вороными лошадьми. Утопавший в пахучих цветах Маргий являл своим видом безмятежность и спокойствие. В этом аспекте Демос завидовал ему не меньше, чем отрекшейся императрице, не присутствовавшей на церемонии вовсе.
Глаза слезились от начищенных доспехов братьев-протекторов из Ордена. Воинствующие монахи — конные и пешие, вооруженные копьями, мечами, щитами, алебардами и шестоперами, — несли церковные знамена и гулко вторили молитвам. Демос задержал взгляд на одном из братьев-протекторов — тот неспешно проследовал мимо казначея, глядя строго перед собой.
«Даже не поздороваешься? Где твои манеры, Ренар? Или с тех пор, как ты стал рыцарем Ордена, забыл о нашем родстве? Все еще обижаешься на меня, братец?»
Демос и Грегор Волдхард, будучи ближайшими родственниками покойного, первыми шли по разные стороны от повозки. Горелый лорд то и дело кидал взгляды на кузена, пытаясь прочитать его мысли. Лицо Грегора по большей части выражало сосредоточенность, но кроме этого — ничего. Герцогу Хайлигланда, впрочем, было еще хуже, чем Демосу: начищенный парадный тяжелый доспех весил гораздо больше тонкой туники и легких штанов бельтерианца.
«Вооружение, сияющие латы, благообразная физиономия — следствие длительного пребывания в Ордене, пока тебя оттуда не вытащили в мирскую жизнь, полагаю? Едва появившись в столице, ты показываешь себя воином. Это намек на угрозу или в Хайлигланде принято носить доспехи даже в мирное время?».
Позади Демоса следовал канцлер Ирвинг Аллантайн. Шествие нелегко давалось старику, но герцог Освендиса держался стойко. Его тучный сын Брайс являл собой воплощенную учтивость и то и дело предлагал помощь. Устав от любезностей, дряхлый канцлер шикнул на наследника, и тот понуро занял место в толпе.
«Интересно, у Ирвинга еще не слиплась задница от сладких поцелуев сыночка-подхалима?»
В нескольких шагах от Грегора, упиваясь производимым впечатлением, шли правители Гацоны. Король Энриге был на высоте: напомаженная бородка, золотой венец, украшенный сияющими драгоценными камнями, парчовый шлейф — Демосу подумалось, что гацонцы перепутали похороны со свадьбой. Умбердо и Виттория, старшие дети герцога, мало чем уступали отцу по величине производимого впечатления: то же великолепие в одеждах, те же гордо поднятые головы. Демос отметил яркую красоту принцессы, над подчеркиванием достоинств которой, должно быть, потрудилась добрая дюжина служанок.
«Кажется, Гацона намеревается заключить выгодный брак с кем-нибудь из восточной части материка. Иначе зачем они притащили с собой Витторию? Не ради прощания с Маргием, в самом-то деле».
Следом шли правитель Рикенаара Серхат и Старейшина Раддах из Канедана. Серхат выглядел отвратительно: землистый цвет лица, одышка, налитые кровью глаза. Складки жира, обтянутые красным шелком, отвратительно колыхались при каждом движении.
«Во что нужно сознательно превратить себя еще сравнительно молодому человеку с помощью вина и жирной еды, чтобы, не дойдя до середины столь короткой дороги, уже выбиться из сил?»
Старейшина Раддах, несмотря на преклонный возраст, напротив, был бодр и крепок. Канедан не зря называли природной здравницей: хвойные леса, родниковая вода и обилие полезных трав делали эти земли целительными. Демос помнил, что его отец раз в год непременно отправлялся туда, желая поправить здоровье.
«Хотя, возможно, всему виной был знаменитый канеданский красный эль».
Рыжебородый старейшина, облаченный в подчеркнуто простую, но добротную одежду, прокладывал путь через горы цветов, обильно усыпавших мощеную дорогу проспекта. Поглаживая бороду, он с интересом поглядывал по сторонам, опираясь на резной посох, служивший символом власти в его землях. Казалось, этого старца гораздо больше интересовали витражи, чем песнопения братьев-наставников.
Здесь же были и остальные члены Малого совета, за которыми следовала длинная вереница мелких дворян, представителей соседних государств, церковников, зажиточных горожан и знатных гостей столицы. Где-то позади осталась леди Эльтиния, пожелавшая переговорить во время шествия с послами из Эннии. Чуть поодаль Демос увидел златовласые головы союзников из Латандаля. Десять мужчин и женщин, одетых по самобытной островной моде, двигались с безупречной грацией. Однако леди Ириталь среди них не было.
«Удивительно, что леди посол не прибыла в столицу. Это вызовет вопросы не только у меня. Что подтолкнуло ее к подобному шагу?»
Пристальнее всего Демос наблюдал за представителями королевы Агалы из Таргоса. Послы крутились возле эннийцев, что-то горячо обсуждали с южанами и то и дело кивали в сторону канцлера.
Рундкар и Ваг Ран своих послов, разумеется, не прислали.
«Представляю, как удивился бы Аллантайн, увидев здесь делегацию бряцающих топорами варваров или надменных седовласых вагранийцев. Зато присутствие такой экзотики здорово бы скрасило этот отчаянно скучный день».
Чем ближе они продвигались к площади перед Великим Святилищем, тем уже становился проход: на улицы высыпали тысячи людей. Горожане кричали, молились, пели гимны и извергали проклятия. Демос оторвался от созерцания перекошенных от бешенства и экстаза лиц, чтобы обратиться к Ирвингу. Аллантайн как раз дышал ему в затылок, а вездесущего сына канцлера, к счастью, рядом не оказалось. Брайса оттеснили назад, и Демос мог безбоязненно начать разговор.
— Как я и предполагал, императрицы нет в монастыре, — обернувшись, сказал казначей.
Канцлер не выглядел удивленным.
— Вы лишь подтвердили догадки. — Вокруг стоял такой шум, что Демосу приходилось читать слова по губам. — Что будете делать дальше?
— Как долго вы сможете удерживать случившееся в тайне от таргосийцев?
— Достаточно долго. Но слухи распространятся быстро, если они почуют неладное. Продолжайте поиски.
— У меня есть одна мысль.
— Лишь одна, Демос? — усмехнулся канцлер. — На вас это не похоже.
Горелый лорд пропустил сарказм мимо ушей.
— Вы прекрасно знаете, как строго охраняется дворец.
— И вас интересует, кто мог прошмыгнуть мимо наших караульных?