Цена клятвы (СИ) - Баринова Мария. Страница 27

Энниец подхватил лук и зашел в один из амбаров. Внутри было почти пусто — валялось несколько пустых ящиков, да в самом углу одиноко стояла бочка. Он сдвинул ее и, стряхнув с пола лишнюю солому, поднял дверцу тайника. Скорее всего, лук больше ему не понадобится, но терять надежное оружие, выполненное из отменного гацонского тиса, не хотелось. Откинув капюшон, энниец снял тетиву и положил ее вместе с остальными принадлежностями в тайник. Оттуда же он вытащил завернутую в ткань бутылку хайлигландской настойки, сделал крепкий глоток, закрыл дверцу и быстро водрузил бочку на место. Пойло он прихватил с собой и сделал еще пару глотков, а затем снова натянул на голову капюшон. Необходимость прятать лицо уже надоела. Приходилось утешать себя тем, что вскорости этот маскарад должен был закончиться.

Теперь следовало заняться лекарем. Рианос все еще оставался без сознания. Сердцебиение было ровным и не внушало опасений за жизнь, но от лекаря требовалась способность связно говорить. Наемники связали его по рукам и ногам, тем самым облегчив транспортировку. На поясе бывшего раба висели пустые ножны. Вероятно, он сопротивлялся и выронил кинжал в схватке. Энниец аккуратно снял с головы Рианоса мешок и разрезал путы. Рианос слабо пошевелился. Незнакомец набрал полный рот крепкой настойки и распылил ее в лицо узнику. Лекарь застонал.

— Открывай глаза, земляк, — весело сказал незнакомец. — Ты же энниец, верно? Открой глаза, и я дам тебе напиться.

Рианос с усилием разлепил веки.

Стояла ясная ночь. Попавшая на лицо жидкость щипала глаза, и лекарь потянулся, чтобы вытереть их рукавом туники. Увидев, во что превратилась одежда, он вовремя остановился и предпочел просто проморгаться. Затылок жалобно гудел, словно по нему прошелся табун лошадей. Рианос попытался встать, но бессильно рухнул обратно в лужу.

— Э, нет, дружище! Сам ты, думаю, пока не справишься, — снова раздался приятный веселый голос.

Над лекарем завис человек с бутылкой в руках, загородив собой большую часть неба. В лунном свете можно было различить лишь его силуэт.

— Ну что, пришел в себя? — человек икнул и широко улыбнулся. Лекарь увидел ровные белые зубы, явно знакомые с гурусом. Незнакомец присел на корточки возле Рианоса, и приложил горлышко бутылки к его потрескавшимся губам. — Пей, друг. Тебе сильно досталось.

Лекарь сделал глоток и закашлялся.

— А простой воды нет?

— Увы, сегодня вечером я пью только знаменитую хайлигландскую. — словно извиняясь, развел руки незнакомец. — Но могу зачерпнуть из реки.

— Спасибо, но лучше настойку. Что произошло? И кто ты такой?

Подав лекарю бутылку, незнакомец помог ему сесть и пристроился рядом.

— Я, как бы тебе сказать… Кажется, твой земляк. Ну, в смысле, работаю на богатея из Сифареса. И я тебя спас.

Рианос вздрогнул и тут же пожалел об этом — движение отразилось приступом тошноты. Эннийцев он не любил хотя бы по той причине, что они имели свойство сдавать хозяевам беглецов.

— И вот отправил меня хозяин сюда, в Гивой то есть, — как ни в чем ни бывало продолжил незнакомец, забрав у лекаря бутылку и сделав щедрый глоток. — Сказал, торговлю здесь налаживать будем. Понимаешь, торговлю, будь она неладна!

— Очень рад, — сдержанно сказал Рианос. — Но какое отношение это имеет к произошедшему сегодня?

— Какое-какое… Самое что ни на есть прямое! Ты слушай дальше, сейчас расскажу!

Медленно повернув голову, Рианос огляделся. Они находились среди амбаров возле одной из пристаней. Вокруг не было ни души, и лекарь все еще не оставлял идеи допытаться у этого пьяницы, каким образом они оба здесь оказались.

— Так вот, — продолжил незнакомец, — приехал я в Гивой, начал узнавать, как здесь дела ведутся. Ну и, конечно, по вечерам начал посещать эти ваши кабаки. Полюбилась мне крепкая настойка из Хайлигланда. Значит, взял я сегодня хайлигландской, как обычно, и пошел вдоль берега. А что? Вечер теплый, водичка плещется, успокаивает… В общем, стало мне хорошо. Иду я и вижу, как трое каких-то мужиков тащат что-то не пойми куда. Ну, вон в те амбары, точнее. И еще ругаются друг с другом. Мне стало интересно, ясное дело. Я подошел поближе и увидел, что мужик, которого несли, связанный. А это ты и был.

— Вот как? — Рианос поморщился от тупой боли в затылке. — Тогда где мои путы?

Собеседник кивнул на веревки, валявшиеся тут же:

— Я их с тебя снял. Подумалось мне, что тебе в них будет неудобно. Но сначала, конечно, пришлось надавать тем мужикам по морде.

— Ты с ними дрался? — удивился Рианос. — Пьяный?

Незнакомец наградил лекаря возмущенным взглядом.

— Я у своего хозяина один из лучших, так-то! Подумаешь, ну выпил немного. С кем не бывает. Да и мужики те — скверные вояки, скажу по-честному.

— Куда они делись?

— Разбежались, — коротко ответил незнакомец и снова приложился к бутылке.

— В таком случае я обязан поблагодарить тебя за спасение, добрый человек, — сказал Рианос, пытаясь подняться.

Пьяница протянул ему руку и помог встать.

— Ты где живешь? Давай провожу до дома.

— Это далеко отсюда, но я не откажусь от помощи.

Шаги давались Рианосу с трудом. Они едва вышли за пределы пристани, а лекарь уже чувствовал усталость. Путь предстоял неблизкий, и такими темпами они добрались бы до поместья Артанны лишь к утру. Рианос начал подумывать о том, чтобы добраться до одного их патрулей, расставленных Сотницей в торговом квартале, и попросить бойцов отправиться за подмогой. Он должен был как можно быстрее рассказать Артанне о нападении людей Танора.

Его спаситель постоянно болтал, рассказывая, как нелегко ему далось путешествие из Сифареса до Агарана, а потом от Агарана до Гивоя. Собеседник был хорошо сложенным мужчиной, и, судя по плавности движений, драться и правда умел. Кроме этого, на поясе у него висел ятаган — излюбленное оружие эннийских воинов. Одет он был по-имперски и недешево, но скромно — без модных щегольских цветов, украшений и прочей мишуры, мода на которую приходила из столицы. Отдельного внимания заслуживали грязные, но очень дорогие сапоги из отменной кожи. Рианоса взяла зависть — такие он позволить себе не мог.

Не умолкая ни на мгновение, этот незнакомец чем-то напомнил лекарю Артанну в моменты, когда та напивалась. Командир не имела привычки буянить, наоборот, обычно становилась посговорчивее. Но, при всех внезапно открывшихся достоинствах спасителя, Рианоса раздражало отсутствие возможности как следует рассмотреть лицо собеседника из-за надвинутого почти до самого носа капюшона. Впрочем, сейчас как раз начало моросить, и желание незнакомца укрыть голову было вполне объяснимо.

— Такими отметинами, — собеседник хлебнул из бутылки и указал на щеку целителя, — клеймят рабов. Ты же один из них, да?

— Был.

— Беглый, значит?

— Хозяева редко отпускают своих рабов, — ответил Рианос. — Думаю, ты это знаешь.

— Ты понимаешь, что с тобой сделают, если поймают и привезут обратно в Эннию? — задумчиво спросил человек в капюшоне. — А ходишь один по ночам, будто ничего не боишься.

Лекарь равнодушно пожал плечами:

— Меня убьют. Но, даже если это и случится, побег все равно того стоил. На какое-то время я получил свободу.

Его спутник задумчиво почесал подбородок.

— Наверное, ты прав. Мне не понять, я вырос свободным.

— Так ты, получается, настоящий гражданин? Со всеми правами в Эннии? — изумился Рианос.

— А ты где-нибудь видел у меня клеймо? — хихикнул незнакомец.

— Я даже твоего лица не видел. И не знаю имени.

Спаситель широко улыбнулся и снял капюшон. Рианос увидел коротко стриженного рыжеволосого человека с довольно правильными чертами лица. Впрочем, совершенно не эннийскими. Он имел привычку бриться, но не делал этого уже несколько дней: узкая челюсть и заостренный подбородок заросли золотистой щетиной.

— Ты не энниец, — заключил лекарь.

— Мои родители из Канедана. Знаешь, где это? Край лесов и озер, но я его не помню. Отец заслужил право быть гражданином, а мне оно передалось по наследству. Так что да, я одновременно энниец и не энниец. Запутано как-то объяснил, — рассмеялся незнакомец и снова глотнул настойки. — Меня Джертом звать. А ты кем будешь?