Реквием (СИ) - Единак Евгений Николаевич. Страница 119

В книге «Твой первый детекторный радиоприемник» резонансный контур был другим. Вместо непослушного вращению ручки толстого феррита можно использовать конденсатор переменной емкости. Но всего этого у меня не было. Радиодетали были большим дефицитом.

Выручил случай. В гостях у отца был киномеханик Миша из соседнего села Плоп. Отец, очень довольный тем, что я остепенился, стал большую часть времени проводить дома за «Комсомольцем» и за книгами, с гордостью показал Мише мое техническое творчество. Миша с интересом осмотрел приемник, сказал, что он когда-то делал детектор, сплавляя свинец с серой, постоянно помешивая. Потом разбивал сплавленный кусок на кристаллы и соединял с пластиной с одной стороны и тонкой острой иглой с другой. Но лучше всего для детектора годится диод. Тогда это слово я услышал впервые.

Через несколько дней Мишин мотоцикл снова заглох у наших ворот. Отца дома не было, о чем я вышел объявить гостю. Но Миша, оказывается, приехал ко мне! Он снял с багажника старую хозяйственную сумку, и мы прошли в дом. Когда он открыл сумку и вытащил ее содержимое, я не поверил своим глазам. Миша привез мне остатки радиоприемника «Искра». Из кармана достал маленький зеленый цилиндрик с двумя проводами.

— Это детектор. А соединять его надо правильно. Вот так.

Миша показал мне, где плюс и минус на диоде. Я взял в руки бесценную, по моему убеждению, вещь. На ней было написано: ДГЦ — 4.

Демонстрируя остатки «Искры», Миша показал мне катушки и конденсатор переменной емкости. Я сразу же спросил:

— А для детекторного приемника этот конденсатор годится?

— Годится для всех. Только обращаться с ним надо очень осторожно, чтобы не погнуть пластины. Чуть изогнешь, пластины замкнут, и конденсатор сразу перестанет работать.

Потом Миша показал мне лампы, предупредив, что они горелые. Потом стал показывать конденсаторы, сопротивления, панельки. Оказывается, в приемнике есть подстроечные конденсаторы и переменные сопротивления.

— А трансформатора нет. Вот его место. А это динамик.

Оказывается динамик и громкоговоритель это одно и то же.

Но главное меня ждало впереди. На дне сумки лежала довольно толстая книга. Называлась она «Юный радиолюбитель». Вверху была фамилия писателя: Борисов. Издание 2. В самом низу было написано: 1955.

Книга была затертой, потрепанной. Я стал листать. Это было как раз то, что мне было нужно. Меня распирало от радости.

Мама спросила Мишу:

— Как вы будете рассчитываться?

— Мы с Николаем Ивановичем разберемся. — ответил Миша и продолжил — а тебе обязательно надо иметь паяльник и научиться хорошо и красиво паять.

Я и сам знал, что они разберутся. Миша часто приезжал к нам домой, особенно по субботам. Они выпивали с отцом по стакану-другому вина, а потом Миша уезжал, приторочив к багажнику маленький, казалось игрушечный, бочоночек с вином. Вино у моего отца, по всеобщему признанию, было отличным. Что касается паяльника, то отец обещал меня взять на зимние каникулы в Черновцы и там присмотреть паяльник. Разумеется, при условии хорошей учебы.

Миша уехал. А я стал читать. Очень много было непонятно. Кое о чем догадывался. Мне не хватало элементарных знаний. По воскресеньям приезжал Тавик, давал мне разъяснения, говорил, что об отдельных вещах вначале надо читать в учебнике физики. В одно из воскресений он привез мне новый учебник физики для десятого класса. Но часто бывало так, что ни в Мишиной книге, ни в учебнике ответов на нарастающий ком вопросов я не находил. Вернее ответы, возможно, были, но мой ум семиклассника их еще не переваривал. Но я не сдавался.

Меня больше увлекала практическая часть радиолюбительства. В панельку детектора на комсомольце я воткнул ДГЦ — 4. Громкость почти не увеличилась, но шума стало меньше, слова стали разборчивее.

Отогнув лепестки снизу, я освободил переменный конденсатор. Обрезал провода, оставив место для скрутки. Уже через час, убрав ферритовый стержень из катушки одного из «Комсомольцев», подключил к обоим концам катушки одну секцию конденсатора переменной емкости. Я уже знал, что саму катушку называют индуктивностью, а конденсатор емкостью. Соединенные параллельно, они образуют резонансный контур, или просто контур.

Кроме параллельного, существует еще и последовательное соединение. Антенна, контур и заземление образуют последовательное соединение. По крупицам я впитывал в себя сведения по азам радиотехники, общаясь с Тавиком и Мишей. В последней четверти седьмого класса на уроках физики мы делали первые шаги в изучении электротехники. Мое умозрительное восприятие основ электротехники и радиотехники уже шагало впереди практических навыков.

В восьмом классе я продолжил учебу в Дондюшанской школе. Она тогда была русско-молдавской. В начале сентября я увидел объявление, что по четвергам в школе собирается кружок радиолюбителей. Руководил кружком лаборант физического кабинета Толя Руссу.

В кружке участвовали более десяти человек. Среди них были три моих одноклассника: Аркадий Дудко, Шура Аникин и Валера Мощенко. Из них только Аркадий Дудко имел определенные знания и навыки в радиотехнике. Шура и Валера были совершенными новичками.

Как-то после уроков Аркадий пригласил меня к себе. Они жили в угловой квартире двухэтажного типового дома. Отец Аркадия был каким-то начальником на сахарном заводе. Дома у Аркадия была отдельная небольшая комната. Кроме письменного стола, у стены стоял канцелярский стол, уставленный радиодеталями, уже собранными узлами и книгами по радиотехнике. Но меня поразило наличие на столе тестера ТТ-1. Точно такой я видел у Миши, когда он ремонтировал Родину — 52 у Савчука.

В школе, между тем, дела мои шли неважно. Я значительно отставал от одноклассников на уроках французского языка. Требования Елизаветы Абрамовны были гораздо выше моей подготовки в сельской школе.

Да еще и контрольную работу за первую четверть по физике завалил. Не решил задачу по рычагам, так как не знал, что такое шлагбаум. С легкой руки школьных остряков ко мне приклеилась кличка «Дярёвня». В результате за первую четверть в табеле об успеваемости у меня красовались две тройки: по физике и французскому.

Преподаватель физики Семен Давидович в классе объявил, что троечникам в радиокружке делать нечего. Я с трудом упросил его поверить, что исправлюсь. Во второй четверти в табеле уже стояла четверка. А далее и до конца одиннадцатого класса по физике у меня были одни пятерки. А по французскому, при большинстве отличных оценок в аттестате зрелости, Елизавета Абрамовна, скрепя сердце, выставила четверку, чтобы не портить сам аттестат.

На квартире я жил у Сусловых, которые уже несколько лет назад переехали в Дондюшаны. Заниматься радиотехникой, понятно, у меня возможности не было. Я часто бегал к Никите на маслосырзавод, в поселковый радиоузел и к Аркадию. Родители его относились ко мне более, чем благосклонно. Мы вместе выполняли домашние задания, потом занимались радиотехникой. Часто меня не отпускали, пока я не поужинаю.

За период учебы в восьмом классе я собрал свой первый приемник прямого усиления, первый усилитель низкой частоты. Во время зимних каникул в Черновцах я приобрел паяльник, который прослужил мне без малого тридцать лет. Используя корпус «Комсомольца» и купленный миллиамперметр, я собрал примитивный, но так нужный мне вольтомметр. Для проверки исправности узлов радиоприемника собрал простейший генератор сигналов на неоновой лампочке.

В первый же день учебы в девятом классе я с огорчением узнал, что отца Аркадия Дудко перевели на другой, более мощный сахарный завод. Еще летом туда со всей семьей уехал и Аркадий. Навсегда.

Считаю, что моему поколению повезло. Мы попали в, ныне ругаемый, хрущевский период реформ народного образования. Вместо десяти классов, стало одиннадцать. Вместо шести учебных дней в неделю, мы ходили в школу четыре дня. Два дня было отведено для производственного обучения. В девятом классе это были понедельник и вторник, в десятом — среда и четверг, в одиннадцатом — пятница и суббота.