Повесть о юных чекистах - Варшавер Александр. Страница 15

Ох, уж эта машинка! Вот и сейчас Костя разыскивал очередную букву, чтоб ткнуть ее пальцем, когда в дверь постучали и, бряцая шпорами, в кабинет вошел красноармеец. Костя оторвался от машинки и сразу не узнал Васю. Да и немудрено. Одет был Вася в хорошо подогнанное красноармейское обмундирование с синими «разговорами» [19] на груди, буденовку с шишаком и сапоги на высоких каблуках. Все это делало его выше ростом и солиднее.

— Здравия желаю! — лихо козырнул Вася. — А где старшой? Скоро будет? Ну, я подожду. Ты чего это стучишь?

Костя объяснил.

— Так, так, — понимающе кивнул головой Вася. — Значит, бумаги про разных гадов на хранение, может, еще сгодятся? Бумага — это, брат, дело серьезное! Вот и твой начальник через бумажку на тех беляков вышел. Верно я говорю? — и, не ожидая ответа, пригласил Костю: —Ты бы пришел в эскадрон. Я тебе покажу своего коня. Зовется он Бойчик. Меня сразу признал, а сейчас если отвязать его от коновязи, так он за мной по двору как собака ходит! Бойцы дивятся, спрашивают, «чем ты его приворожил?». Не знают, что я Бойчику свой сахар скармливаю.

Вася стал рассказывать, как ему живется в эскадроне:

— Еды — сколько хочешь. Мало — дадут добавку. Одежа, обужа — во! — Вася повертелся и прихлопнул ногой. — Работа — почистить утром коня, задать ему корма, напоить. Потом часа два со мной занимается товарищ Малов, знаешь его? Политрук. Говорит, к осени подготовлю тебя в четвертый класс семилетки, а там… Эх, — мечтательно сказал Вася, — года через три-четыре подамся обучаться на учителя.

— Хочешь стать учителем? — удивился Костя. — Ты же вояка. Тебе нужно идти в военное училище.

— Не! — солидно возразил Вася. — Навоевался, хватит! Ты что ж, думаешь, что так и будем все время воевать? Вскорости вгонят буржуякам кол в могилу… и конец всем войнам! Не веришь? Вот и товарищ Ленин говорит — жить будем мирно, в достатке, в грамотности. Нет, брат, учитель это дело верное!

— Правильно, Рубаков! — подтвердил вошедший Бардин.

— Здравия желаю, товарищ начальник! — вскочил Вася. — Боец Рубаков прибыл к вам с бумагой от комэска товарища Зотова! — Он снял буденовку, достал из нее записку и протянул ее Бардину. — Могу быть свободным?

— Иди, иди! — отпустил его Бардин.

Вася сделал четкий поворот, а у двери обернулся и пригласил Костю:

— Приходи в эскадрон. Покажу коня, посмотришь, как бойцы занимаются джигитовкой. Приходи!

— Придет, не обманет, — за Костю пообещал Бардин.

Вася еще раз козырнул, щелкнул шпорами и вышел.

— Орел! — с удовольствием сказал Бардин. — Такой хоть в огонь, хоть в воду! А ты стучи, стучи!

Прошло несколько недель. По-прежнему банда «гимназистов» оставалась безнаказанной. Командир эскадрона дважды выезжал на операцию по ее ликвидации, и оба раза банда уходила в леса.

Давно уже Бардина и сотрудников отдела интересовало, кто и как предупреждает «гимназистов» об опасности. То, что такое оповещение существовало, не вызывало никаких сомнений.

— Только телеграф или телефон, — говорил Бардин.

Но ни того ни другого в селе Покровке, считавшемся базой «гимназистов», не было. Да и сам хутор находился за двадцать верст от железной дороги.

И вот эту загадку удалось разгадать с помощью Васи Рубакова.

После очередной неудачи комэск Зотов решил послать в разведку Васю. Под видом беспризорника, как в свое время проводил разведку Костя, Вася должен был «зайцем» и на крышах вагонов добраться до станции Рогаткино, там пересесть на поезд, идущий через полустанок Вишняки, а оттуда пешком в Покровку.

Отправляя Васю, комэск дал ему такое задание:

— Ты, Василий, в Покровке полазь, посмотри, послушай! Может, и пронюхаешь, кто оповещает Никитченко. Не уйдет тогда от нас банда! И еще постарайся проведать, куда они деваются по тревоге? То ли уходят в лес, то ли рассыпаются по соседним хуторам?

Двенадцать дней от Васи не было никаких известий. Комэск, молчавший об отправке Васи, забеспокоился, пришел и доложил Бардину.

— Самоуправствуете, товарищ Зотов, — рассердился Кирилл Митрофанович. — А если его там узнают?

— Не узнают, товарищ начальник… Мы его переодели во все рваное…

— Ты думаешь, одел парня в лохмотья, и все? Ты думаешь, что никто из банды не бывает в городе и не видал его на тачанке? Узнают, убьют Василия! Как можно было посылать мальчишку одного в звериное логово? Случись что-нибудь с Рубаковым, головой ответите, товарищ Зотов! Вам доверили сироту. Доверили, чтоб вы стали ему отцом! Вместо этого посылаете его волкам в зубы! Идите и подумайте, что можно сделать, чтоб его оттуда вернуть, если он еще жив!

За все свое знакомство с Бардиным, Костя никогда не видел его таким расстроенным. Костя даже немного ревниво подумал: «Волновался ли Кирилл Митрофанович так за меня, когда я выслеживал Ворона?» — и необдуманно сказал Бардину: — Ничего с Васей не случится… Не случилось же со мной ничего, пока я не вцепился в Ворона, а Вася только посмотрит, послушает…

В ответ на это на него сердито обрушился Бардин:

— Много ты понимаешь! Да и сравнивать нечего. Ты выслеживал Ворона там, где тебя до этого времени никто из уголовников не знал и где ты в любой момент мог обратиться в милицию или гэпэу за помощью, а мальца в красноармейском обмундировании кто-либо из банды «гимназистов» мог приметить в нашем городе. Чем ты рисковал? Отлупит тебя раз-другой Ворон, и все. А Васю убьют. — Бардин досадливо махнул рукой и вышел из кабинета.

Вася, одетый в какую-то невообразимую женскую кофту, рваные красноармейские брюки и ботинки разных цветов, без головного убора, перепачканный угольной пылью, на тормозной площадке доехал до станции Рогаткино. Здесь после безуспешной попытки забраться на крышу пассажирского поезда, пропустил его, а вечером устроился на открытой платформе, груженной щебенкой, и рано утром, замерзший, голодный, прибыл на полустанок Вишняки. Товарные поезда здесь не останавливались, и Васе пришлось спрыгнуть на ходу, когда состав прошел с версту за станцию.

Разведчик вернулся к платформе, но спрашивать дорогу на Покровку не стал. Он обошел станцию. Позади нее на небольшой площади стояла подвода, запряженная парой лошадей. На ней, поверх нескольких мешков, сидела дородная женщина и лежа похрапывал седоватый дядька.

— Тетенька, — попросил Вася, — подайте что-нибудь от вашей доброты! Два дня не ел!

— Иди, иди! Бог подаст! — сердито буркнула женщина. — Одному подай, другому подай! Много вас дармоедов! Иди, иди, пока кнут не достала!

«Проклятая кулачка», — подумал Вася и заныл — Тетенька, ей-богу два дня не ел, — и часто-часто закрестился. — Я не дармоед. Могу что хочешь сработать! Могу станцевать, спеть…

Услыхав слово «спеть», дядька потянулся, сел и спросил густым басом:

— Это кто здесь такой веселый?

— Я, дяденька!

— Иди, иди! — гнала его тетка.

— Погодь, Катря, — остановил ее дядька. Ты как сюда попал?

— С поезда, с товарняка соскочил. Думал, работу найду, я не дармоед, как думает тетя Катря, — зачастил Вася. — Я могу любую крестьянскую работу…

— Гм! Крестьянскую? — усомнился дядька.

— Могу и с коровами, и на огороде, и около коней… — перечислял Вася свои специальности, — могу и по домашности…

— А в наймыки [20] в Покровку пойдешь? — спросил дядька. — Больно уж ты мал…

— Пойду, дяденька! К вам? — радостно закричал Вася. — С полным удовольствием!

— Та на беса он тебе сдался? — обрушилась на мужа Катря.

— Не нам, зачем он нам? Куме Марфе нужен хлопчик.

— Пусть она сама и ищет, — не унималась тетка, а Вася молил:

— Возьмите меня к вашей куме! Век буду бога за вас молить! — И стал часто креститься.

— Как же я тебя могу взять? — Дядька почесал затылок. — Я живу в Огневке, а кума в Покровке. К ней туда, — он указал дорогу, идущую от станции к недалекому лесу, — а мне туда, — и указал в противоположную сторону.