Повесть о юных чекистах - Варшавер Александр. Страница 8
Уходя с площади, он увидел в подворотне дома уже знакомых ему пьяных. Сидя, прислонясь к стене, они мирно похрапывали.
«Устроились, черти! Сухо и не дует!» — подумал Костя, не предполагая, что это могли быть страховавшие его работники ГПУ или угрозыска.
В подвале было накурено, и, как всегда, шла карточная игра. Продрогшему Косте показалось здесь на редкость уютно. Не снимая с себя насквозь промокшую одежду, он зарылся в грязное тряпье и долго не мог согреться и уснуть. Сквозь дрему ему послышался голос Ворона. Он о чем-то вполголоса разговаривал с ребятами. Потом громко приказал: «Поднять его!»
Костю растолкали. Горели две свечи. На ящике, служившем столом для картежников, в мокром дождевом плаще, надвинув кепку на нос, так что видна была только окладистая черная борода, сидел Ворон. На коленях у него лежала бамбуковая тросточка. Левой рукой в перчатке он поглаживал бороду.
В подвале стояла напряженная тишина. Ребята столпились в дальнем углу. Костя, преодолевая дрожь, подошел и стал перед бандитом.
— Почему не был где приказано? — тихо, угрожающим голосом спросил Ворон. — Не ожидая ответа, закричал — Почему, спрашиваю? Па-ра-зит!
— Был вовремя, — стараясь не дрожать, ответил Костя. — Вас не было до половины десятого…
— А-а-а! Учить атамана, когда ему быть… — В воздухе свистнула бамбуковая трость.
Костя не успел чуть отвернуться и закрыть лицо руками. От страшной боли он упал на пол. Удар пришелся по плечу. «Сейчас убьет», — мелькнула у него мысль. Он сжался в комок и услыхал чей-то ребячий голос: «Не надо, хозяин!» — Что! Кто мне указывает? — завопил Ворон и ударил Костю еще раз по спине. От нестерпимой боли он на короткое время потерял сознание, а когда пришел в себя, смутно услыхал удары, ругань и ребячьи крики. Атаман наказывал непокорных, осмелившихся вступиться за товарища. Выкрикнув еще несколько ругательств и угроз, Ворон ушел. Костю обступили ребята, сняли с него одежду. Плечо распухло, он едва мог шевелить рукой. Хуже было со спиной. Трудно было повернуться и встать на ноги.
— Наверно, — высказал предположение один из ребят, — он тебе хребтюгу перебил. Надо бы тебя в больницу…
Костю напоили водой и приложили мокрые тряпки к спине.
— До утра не пройдет, — заявил «специалист», — отвезем в больницу. На извозчике, честь честью. Ты не сомневайся, мы тебя не бросим!
К утру боль немного утихла, и Костя наотрез отказался от больницы. Пять дней он пролежал в подвале. Пять дней беспризорники ухаживали за ним, проявляя трогательную заботливость. Ежедневно ему приносили горячую пищу, мазали плечо и спину какой-то мазью, купленной в аптеке. Пять дней, не получая от Кости донесений и не находя его на базаре, волновался Найдич, волновались за Костину судьбу и в уголовном розыске. Было принято решение в ближайшую ночь произвести проверку всех известных притонов, ночлежек, задержать как можно больше беспризорников и осторожно выпытать, где находится Носов.
Это решение опередил Костя. На шестой день он выполз из подвала. С трудом ковыляя, долго бродил по улицам, разыскивая пустой спичечный коробок и окурки, нужные ему для срочного вызова. Наконец все было найдено и опущено в тайник. Боль в спине усилилась, и он, отдыхая через каждые десять шагов, доплелся до базара. Через час его уже осматривал врач.
— Я, Лазарь Афанасьевич, даю вам слово комсомольца и чекиста, что этот гад от меня не уйдет, — заверил Костя Найдича, лежа в больничной палате. — Живого или мертвого я его добуду!
— Ты лежи, поправляйся, потом будем думать, как его взять. Теперь тебе уже не беспризорничать. Как ты объяснишь, что после больницы снова попал на улицу?
— Не на улицу, а в детдом, а оттуда…
— Опять побег! — воскликнул Найдич. — Ну, брат, Ворон не такой дурак. Никогда не поверит! Шутка сказать — пять побегов. Такое не у всякого рецидивиста бывает.
— А мне еще долго лежать?
— Сколько нужно, столько и полежишь! Ничего серьезного нет. Могло быть и хуже, если бы удар пришелся по позвоночнику.
Костя попросил ничего не сообщать о его неудаче Бардину. Найдич обещал, хотя уже отправил письмо с подробным описанием того, что случилось с Костей.
После выздоровления и «побега» из детского дома, на чем настоял Костя, он прибился к другой компании подростков и не заглядывал больше в подвал. Встречаясь на базаре с бывшими друзьями, он объяснял свое нежелание вернуться на старое жительство страхом перед Вороном.
«Не тронет он тебя больше! Поучил, чтоб ты ему не перечил, и все! — заверяли его ребята. — А не подошел он тогда к тебе, потому что по площади крутились двое лягавых. Он тобой доволен, а прибил… это у него так… ну, как злая собака. Ты ей ни к чему, а она все равно цапнет».
Уговоры на Костю не действовали, да и план у чекистов был сейчас другой. Костя должен был стать своим среди старших ребят, совершавших ограбление квартир, и, держась этой компании, выследить Ворона. Случайность разрушила этот план. В одном кинотеатре администратор пускал на последний сеанс беспризорных. Пускал на самый скверный ряд, перед экраном, да еще с уговором: «Сидеть на местах, не свистеть, когда обрывается лента, а главное, по карманам не лазить. Хоть одно нарушение, и пиши пропало! — предупреждал администратор. — Не видать вам тогда Гарри Пиля и Дугласа Фербенкса [14] как своих ушей!».
На одном таком сеансе, когда оборвалась лента и в зале зажегся свет, Костя увидел Ворона. Он сидел в боковой ложе, рядом с девушкой, лицо которой показалось Косте знакомым, и угощал ее конфетами. Никакой бороды у него не было. Костя пригнул голову и тут же подумал: «А чего мне от него прятаться? Может, это и не он, а кто-то на него похожий?». Но тотчас его сомнения рассеял Ворон. Заглушая свистки и возгласы недовольных зрителей, он громко, своим «вороньим» голосом закричал: «Безобразие! Сапожники! Гнать вон!».
Что-что, а уж голос Ворона Костя запомнил хорошо и ни с каким другим спутать не мог. До конца сеанса оставалось мало времени, чтоб успеть добежать до ГПУ, и Костя решил проследить, куда отправится бандит. Он вышел из зала и притаился за афишной тумбой на противоположной темной стороне улицы. Отсюда хорошо просматривался освещенный вход в кинотеатр.
Кончился сеанс. Через главный вход выпустили десяток другой зрителей, остальные ушли боковыми, запасными дверьми, выходившими на другую улицу. Видимо, этим путем ушел и Ворон со своей знакомой. Костя бросился на другую улицу, но на ней уже никого не было. Раздосадованный таким промахом, он медленно побрел на ночлег, стараясь вспомнить, где и когда он видел женщину, сидевшую рядом с бандитом. Вспомнил на следующее утро. Она работала в приемном покое больницы.
По Костиному донесению, за женщиной и ее квартирой установили наблюдение, но результатов никаких это не дало.
А «трест» продолжал свою деятельность. За последнюю неделю было совершено несколько дерзких ограблений. Костя доносил, что это дела подручных Ворона, и настойчиво просил свидания с Найдичем. Через одну из «жертв» ему дали адрес парикмахерской, приказали туда явиться завтра с утра и попросить какую-нибудь работу.
В маленькой парикмахерской, куда пришел Костя, никого не было. Сам парикмахер сидел в кресле для бритья и читал газету. Звонок дверного колокольчика оторвал его от чтения, и он спросил:
— Тебе чего? Стричься, бриться?
— Мне бы какую-нибудь работу, — робко попросил Костя. — Второй день не ел…
— Катя! Катя! — закричал парикмахер и снова взялся за газету, — дай мальчику ведро и тряпку, пусть вымоет пол, и смотри, чтоб он ничего не унес! Иди! — он указал на дверь, прикрытую занавеской.
