Дань кровью (Роман) - Юнак Виктор. Страница 19

В Загорье, в замке великаша Санко, сына Милтена, державшего всю Хумскую область — от Приморья до Невесиня и Коница, собрались в первые дни февраля 1366 года кузены бана Твртко, сыновья Нинослава Дабиши — Владислав и Вук. Ждали последнего гостя — еще одного Вука, младшего брата бана. Сегодня должно было решиться то, ради чего все и начиналось: заговор созрел, нужно было лишь определить срок и окончательно уточнить план действий. Главный удар, естественно, должен быть направлен на Твртко, за этим последует расправа с его матерью, Еленой, — женщиной, зачастую правившей от имени сына всей Боснией. Этого-то не могли потерпеть ни Владислав, ни Вук Дабишин. У Санко Милтеновича же планы были куда более амбициозными — он хотел стать первым великашем бановины и еще более расширить свои владения и за счет Дубровника, и за счет Сербии. И в этом ему должен был помочь Вук Котроманич. А вот, наконец, и он сам.

— Ты заставляешь себя ждать, принц, — выразил общее недовольство Санко Милтенович. — Ты пока еще не бан.

— Мне пришлось скакать через Усору, чтобы сбить со следа Твртковых соглядатаев, — оправдывался Вук. — И, между прочим, там я не заметил, чтобы все было готово к восстанию.

Вук взглянул на кузенов, и старший, Владислав, зажмурив один глаз, хитро склонил голову:

— В этом и заключается величайшая готовность моих людей к восстанию. Если ты ничего не заметил, значит, ничего не заметят и соглядатаи Твртко.

— Но хватит ли у нас сил сокрушить Твртко? — Вук посмотрел вопросительно на Санко. — Я полагаю, ты понимаешь, высокочтимый Санко, что, в случае провала, больше всех пострадаю я.

— Наша главная сила — во внезапности нападения, — ответил Санко. — Да, у Твртко мощное войско во главе с Влатко Вуковичем; да, за ним стоят князь Павле Раденович и многая властела. Но князя сейчас нет в Боснии, он в Дубровнике, а воеводу Влатко я беру на себя. К тому же, кроме внезапности, нашей союзницей будет ночь. Сейчас самое главное — сохранить все в глубочайшей тайне. А удар наш будет силен и жесток.

— Вы убьете брата? — В голосе Вука появилась едва заметная дрожь.

— Все будет зависеть от самого Твртко, — решительно ответил Санко. — А теперь позвольте мне ознакомить вас с моим планом.

Санко на секунду задумался, затем подошел к тяжелому дубовому столу, взял рулон пергамента, лежавший на нем, развернул его и подозвал остальных. Заговорщики склонились над столом, внимательно слушая уверенную речь великаша.

Логофет Владое ворвался в опочивальню бана, словно ураган, сметающий все на своем пути.

— Государь! — закричал он исступленно. — Государь! Скорее, скорее!

— Что случилось? — вскочил Твртко, с трудом продирая глаза и все еще находясь под впечатлением только что виденного сна.

Вид Владое был довольно смешным — ночной колпак на взъерошенной голове, дорогой парчовый халат, наспех наброшенный на длинную ночную сорочку, — но именно этот вид окончательно пробудил Твртко. Он понял, что случилось нечто серьезное.

— Что случилось, Владое? — повторил он свой вопрос.

— Беда, государь, большая беда! — Голос у логофега непривычно дрожал. — Заговор! В Сребреницу скачет большое войско во главе с жупаном Санко, Дабишиными сыновьями и твоим братцем, которого первые хотят посадить на твое место.

— Вот оно, свершилось! — хлопнул ладонями Твртко. — Я давно чувствовал и подозревал это, но им удалось опередить меня.

Твртко вскочил с ложа и кликнул слугу, который тут же стал одевать бана.

— У Вука всегда была волчья натура… А ты почему не одет, Владое?

— Не успел, государь.

— Они ведь и тебя не пощадят.

Логофет склонил голову в знак благодарности за заботу.

— Что воевода Влатко? Не прибыл еще из Бобоваца?

— Нет, государь.

— Срочно сообщи матушке обо всем, подними гвардию и спасайся. Бог тебе судья! Я срочно скачу в Бобовац к воеводе Влатко.

Но соединиться с Влатко Вуковичем Твртко не удалось. Санко Милтенович исполнил свое обещание и отвлек воеводу, пригласив его к себе. А тем временем заговорщики сделали свое дело: низвергнув всех сторонников Твртко, они посадили на боснийский престол его брата Вука, который, став баном, сразу же по совету Дабишичей велел изгнать из Боснии свою мать Елену. Елена, рассчитывавшая на милость родного сына, не спешила покидать родные края, в глубине души надеясь на скорое возвращение Твртко. Но под угрозой смерти она со своим двором подалась в Дубровник, где думала найти убежище.

А ратники Санко Милтеновича преследовали по пятам свергнутого бана Твртко, не давая тому возможности передохнуть даже ночью. Как загнанный зверь метался Твртко из конца в конец бановины, пока, наконец, не решился повернуть на север и отправиться с повинной и мольбой о помощи к венгерскому королю Людовику, которого всего лишь три года назад он, Твртко, едва ли не на голову разгромил. Но иного выхода у него сейчас не было.

И вот уже он, коленопреклоненный, с обнаженной головой, стоял перед своим грозным венценосным соседом, и в душе его потихоньку выпускал когти страх, что Людовик воспользуется его положением и, мстя ему за трехлетней давности позор, уничтожит его. А Людовик сидел на троне и молчал. Молчал, раздумывая о происшедшем и собираясь с мыслями.

— Вот к чему привела дерзость твоя, Твртко, — наконец заговорил он. — Ты посмел поднять меч на господина своего, но позабыл, что примеру твоему могут последовать твои же подданные.

— Прости и помоги мне, господин мой, — не поднимая головы, произнес Твртко. — И, клянусь, не будет у тебя отныне более верного вассала и слуги.

— Мне бы заключить тебя в темницу да проучить хорошенько, — наставительно продолжал Людовик. — Так ведь братец твой невесть что натворить может в своей Боснии… Ладно, еще раз помогу тебе.

Людовик поднялся, подошел к Твртку, двумя пальцами взял его за подбородок и поднял голову. Глаза их встретились.

— Но помни, это будет в последний раз.

Твртко закрыл глаза в знак согласия. Людовик отнял руку.

— А теперь иди, бан. Я буду думать, как помочь тебе.

Прошло немногим больше месяца. Твртко покинул Венгрию во главе данного ему войска. Путь его лежал в Усору, где все еще праздновали свою победу жупан Санко со товарищи. По дороге к бану присоединились, уповая на его твердую руку, мелкая властела и крупные великаши с ратями. В условленном месте ждал его и молодой, но бесспорно талантливый и умный воевода Влатко. Узнав об этом, Санко подался прочь в свое Загорье, откуда направил коня в Дубровник. Успел вовремя уйти и Вук, новоявленный бан Боснии. Приют он нашел все в том же Дубровнике. А вот братьям Дабишичам не повезло — их обоих схватил Твртко. Казнь их была страшной: Владислав был ослеплен, а Вук брошен в темницу. Всех их приверженцев ждало такое же наказание. Затем настала очередь брата и Санко. С огромным войском Твртко двинулся к границам Республики Святого Влаха. Узнав об этом, беглецы попросили защиты у дубровницкого Сената. Всегда идущий навстречу тем, кто хорошо платит, Сенат вступился за Санко и Вука. Простояв десять дней под Дубровником, Твртко вернулся в Боснию, вернул ко двору мать и, посоветовавшись с ней, решил простить обоих заговорщиков. Летом 1367 года они прибыли к бану и покаялись.

К середине шестидесятых годов в Константинополе образовались три противоборствующие группировки, каждая из которых пыталась оказать давление на императора, стараясь привлечь его на свою сторону.

Во главе одной из группировок стоял патриарх Филофей, сменивший на этом посту Калликста, и другие первосвященники константинопольские. Они предлагали снова вернуться к переговорам со славянами.

Главными их оппонентами и противниками были приверженцы некоего Димитрия Кидония, человека весьма образованного и много путешествовавшего по Европе. Сей трибун и стал в конце шестидесятых годов одним из советников императора Иоанна. За Кидонием стояли такие же, как он сам, люди, влюбленные в европейский феодализм, увлеченные космополитизмом и желавшие сблизить Византию и в гражданском, и в духовном отношениях с католической Европой.