Невеста Перуна (СИ) - Ладица Наталья. Страница 3

- А как же мой приёмный сын Аскольд? Разве он не может унаследовать после меня новгородский стол? Или у словен приёмный сын наследником не может быть?

- Отчего же. Да только ведь кровный наследник надёжней.

- Знаю. Вот как только найду девушку, достойную столь великой чести, так и женюсь. А что до предсказания, так ведь боги всё равно сделают так, как задумали, и мы с тобой не в силах помешать им. Делай, что должно - и будь, что будет, ведь так?

- Так-то оно так, но под камень лежачий вода не течёт. Да разве мало дочек боярских в Новгороде?! - рассмеялся Олег. - Позови любую - каждая согласится княгиней стать.

- Не понимаешь ты, Олег. Не нужна мне любая. Зачем мне изнеженная боярышня, которая только и будет ждать случая, как бы мне нож в спину воткнуть до самой рукояти по наущению родичей. Нет, я такую хочу встретить девушку, чтобы сердце моё быстрее забилось при виде её, чтобы она за меня жизнь готова была отдать, а я - за неё. Чтобы и горе, и радость со мной разделила, а при случае, быть может, и совет дельный дать могла.

- Кто бы мог подумать, что Варяжский Волк окажется таким мечтателем! Где найдёшь сейчас такую жену? Ты меряешь всех женщин по мерке своей матери, но такой, как Умила, больше нет на свете. Лишь моя мачеха, Любава, могла сравниться с ней. Ну, если не хочешь боярышню, так возьми селянку - и хлопот с ней меньше, и потомство здоровее будет.

- Может ты и прав, Олег, а может, и нет. Если боги сумели создать двух таких женщин, то, возможно, и подобные им на свете имеются. Кто знает? Ведь у Любавы, как оказалось, есть две дочери, и обе, я вижу, красавицы.

- Ах вот ты о чём, князь! Ты прав, красивые у меня сёстры, да только та, о которой ты думаешь, была просватана ещё до своего рождения, ты уж извини.

- Но ведь она ещё не замужем, так что ещё не всё потеряно. Какая же девушка откажется стать княгиней?

- Нет, Рюрик, здесь у тебя ничего не выйдет. Она принадлежит не к тем девушкам, с которыми ты встречался ранее. Да и жених её не из тех, кому можно так просто отказать.

- Кто же он?

- А ты у неё сам спроси, - весело усмехнулся Олег. - Может и ответит... Если захочет.

Это известие было для Рюрика подобно ушату холодной воды. Не может быть! Она ведь ещё слишком молода! “А вот и нет, - услужливо подсказала ему память. - Ты забываешь, что здесь девочки иногда выходят замуж ещё раньше”. Однако в следующее мгновение князь успокоился. Похоже, что преданный друг и старинный товарищ впервые ошибся. Ведь по обычаю словен младшая сестра не может выйти замуж раньше старшей, а поскольку Ольга - старшая и ещё не замужем, то Олег, конечно, имеет в виду её. К тому же она, бесспорно, гораздо красивее младшей. Удивительно даже, что сердце варяга сразу легло не к ней, а к юной прелестнице, которая первая встретила его в этом доме. “Просватана ещё до своего рождения...” Ну конечно! Так могли поступить со старшей дочерью, но отнюдь не с младшей. Рюрик даже обрадовался тому, что Ольга уже чья-то невеста: теперь он без помех может жениться на Ефанде.

- Ну что ж, посмотрим, кто станет мужем твоей сестры, - глядя прямо в глаза Олегу, произнёс Рюрик.

Тот усмехнулся, видя такую непонятливость товарища, но промолчал, понимая, что слова тут бесполезны.

Этой ночью Рюрику пришлось пережить ещё толику неприятных мгновений. Во сне он внезапно почувствовал, как что-то тяжёлое сдавило грудь. Князь попытался бороться с непонятным противником, но руки и ноги налились свинцовой тяжестью и совершенно не хотели слушаться. От непомерной натуги Рюрик проснулся. Неприятные ощущения и не думали проходить. Более того, что-то мягкое и тёплое, напоминающее шерсть, забило рот и нос, мешая дышать. Лёгкое смятение охватило князя. Будучи храбрым воином и удачливым правителем, он всё же невольно испытывал трепет и невольное уважение ко всему непонятному и сверхъестественному. Однако взамен почти сразу пришла злость. Тут же вспомнились рассказы о духах дома - домовых и о том, как их можно усмирить в случае надобности. Собрав в кулак всё свою волю, шёпотом (на большее дыхания не хватало), Рюрик  произнёс такую порцию ругательств, что не только домовому, но и самому злобному духу преисподней хватило бы, чтобы убраться восвояси. Домовой заметно ослабил хватку, и князь, собрав всю свою силу, стряхнул, наконец, это наваждение. Раздался страшный грохот, а следом за этим чьи-то быстрые мелкие шажки, удаляющиеся в сторону печки. Одним быстрым движением Рюрик вскочил на ноги, готовясь в случае надобности отразить новое нападение.

В соседней ложнице, куда на ночь удалились обе девушки, чиркнул трут, и через несколько мгновений в дверях возникла одетая в исподнюю рубаху высокая фигура Ольги со свечёй в руке. Из-за её спины выглядывала русая головка Ефанды.

- В чём дело? - звучным голосом спросила старшая из сестёр, но, взглянув на растерянного князя, вдруг улыбнулась и произнесла, - Кажется, я поняла. Эй, Белун, а ну-ка вылезай, бедокур ты эдакий!

За печкой послышался шорох, потом всё стихло. Тот, кого назвали Белуном, явно не желал покидать столь уютное место.

- Выходи, выходи! Напакостил, так отвечай теперича!

Вновь раздался то ли шорох, то ли шёпот, затем что-то звякнуло, зашуршало, и из-за печки вылез маленький человечек. Никогда прежде Рюрик не видел подобных созданий. Домовой был довольно крепким стариком, ростом едва доставал до бёдер Ефанде, лицо заросло белоснежной бородой, доходившей ему до пояса, над бледно-голубыми стариковскими глазами нависала косматые седые брови, маленькое тщедушное тело, казалось, с трудом удерживает большую косматую голову. Одет старичок был в белую рубаху, подпоясанную цветным плетёным пояском, серые холщовые ноговицы и липовые лапти.

- Ты что же это, Белун, гостей распугиваешь? - принялась бранить его Ольга. - Или кровь родную не признал?

- Где ж тут кровь-то родная, - фыркнул домовой. - Самый обычный чужеземец. А я, как ты знаешь, не очень-то их жалую. Я и братца-то вашего, Олега, с трудом переношу.

- А ведь это - князь, - вставила своё слов Ефанда. - К тому же ослабший ещё. Ты ведь убить его мог! Не боязно?

- А чего мне страшиться-то, - пожал плечами старик. - По мне что князь, что холоп - всё едино. А насчёт слабого..., - мужичок смешно почесал ушибленный бок, - представляю, каков он в полной силе.

Ефанда прыснула в кулачёк, Ольга весело рассмеялась, даже Рюрик не смог удержаться от улыбки. Наконец отсмеявшись, старшая из сестёр произнесла:

- Ты бы получше пригляделся к нему, сусед[7], в душу загляни, предков его посмотри, может, и найдёшь там что-нибудь интересное.

- Это, конечно, можно, да только вряд ли толк будет, - по-стариковски проворчал дед, однако поймали взгляд князя и пристально вгляделся к нему в очи.

Рюрик почувствовал, что тело его задеревенело, застыло, всё вокруг закачалось, подёрнулось дымкой, а потом и вовсе исчезло. Только эти очи, которые - князь отчётливо понимал это - знали о нём всё (быть может, даже то, чего он сам не знал). И лишь они связывали его с миром людей. Взгляд домового, недоверчивый и настороженный вначале, заметно потеплел, стал заинтересованным, затем удивлённым и, наконец, в нём мелькнуло раскаяние и лёгкое недоумение. Вот старик отвёл взор, и в тот же миг всё вокруг стало на свои места. Рюрик глубоко вздохнул и слегка расправил затёкшие мышцы.

- Прости, князь, - вдруг поклонился в пояс ему Белун. - Не признал я тебя сразу. Видно, старею уже.

- Так ты же сам говорил, сусед, что для тебя нет разницы между князем и холопом, а теперь вот мне в ноги кланяешься, - усмехнулся молодой воин.

- Так-то оно так, да только я не из-за звания тебе сейчас кланялся. Ты, князь, и сам не знаешь, из какого славного рода-племени происходишь, чья кровь течёт в твоих жилах. Я не про твоего отца сейчас реку, и даже не про деда, а много, много поколений ранее.

- Кого же ты имеешь в виду, старик?

- А это ты после узнаешь. Когда же узнаешь - очень удивишься. Скажу лишь, что в жилах этих девушек - сусед кивнул на Ольгу и Ефанду, стоящих за его спиной - течёт та же кровь, что и в твоих. Потому и служу я им верой и правдой, и тебе, княже, служить буду. А сейчас ложись-ка ты спать. До рассвета далеко, а утро вечера всё-таки мудренее. Да и дел у меня ещё множество великое.