Центурион - Долгова Елена. Страница 3
(вырезано)
Ведущий: Уф…
Хэри Майер: На чем мы остановились?
Ведущий: На религиозных войнах.
Хэри Майер: Не будем углублять тему.
(пауза, смешки в зале)
Итак, в каждом новом поколении часть младенцев неизменно обладает пси-способностями. Псионики среднего периода истории объединялись в военизированные ордена для борьбы за выживание, а в ряде случаев – и за власть. Время расставило акценты по-своему. Сейчас ни для кого не секрет, что природа не одаривает человека, если можно так выразиться, бескорыстно. Использование паранормальных возможностей тем сильнее разрушает организм носителя, чем чаще и интенсивнее он пользуется собственным даром. Это естественное, благое ограничение, принуждающее к разумному применению потенциально опасных качеств. Я подчеркиваю – только потенциально. Пси-способности не злы и не добры сами по себе. Это только инструмент. Куда и как он будет приложен – на благо или во вред человечеству, это вопрос не таланта, а нравственности псионика…
Ведущий: Простите, Профессор, вы отвлеклись…
Хэри Майер: Разве?
Ведущий: Вопросами нравственности занимаемся не мы, а утренняя воспитательная программа Лиги Пантеистов.
Хэри Майер: Ах, да. Простите. Продолжим ближе к теме. Решение гуманитарных проблем дало мощный толчок развитию техники, способной на контакты как с мощным пси псионика, так и слабым – обычного человека. Как вы понимаете, в теории эта связь может быть двусторонней. Если некий человек пользуется пси-способностями, чтобы внушать вам…
Ведущий: Мне?!
Хэри Майер: Ну не мне же!
Ведущий: Почему именно мне? Давайте не будем переходить на личности – это утомляет неподготовленную часть зрителей нашей программы.
Хэри Майер: …в общем, все знают, что такое пси-наводка. Возможности специально обученных сенсов помогли Каленусийской Конфедерации выиграть войну у Иллирианского Союза…
Ведущий: Отличный пример – только в свободном обществе таланты сенсов находят наилучшее применение!
(пауза, нерешительные хлопки)
Хэри Майер: На чем мы остановились?
Ведущий: На пси-наводках.
Хэри Майер: …полное техническое воспроизведение пси-наводки до сих пор не стало свершившимся фактом. Этот феномен получил название фундаментального исключения Калассиана. Устройства – не люди, господа, они способны всего-то считывать ментальное состояние гуманитарного объекта…
Ведущий: Человека?
Хэри Майер: Ну да. Я же сказал – гуманитарного объекта. Итак, устройства способны перерабатывать ментальные сигналы людей или, на худой конец, играть роль простенького усилителя возможностей. Автомат-диктатор, правящий ментально порабощенными человечками, так и остался персонажем остросюжетного чтива. Возрадуемся, дамы и господа. Быть может, причина – в бессмертной человеческой душе?
Ведущий (подумав): Возможно… Замечательно. Браво! Поддержим профессора аплодисментами!!!
(радостный шум и бурные хлопки в зале)
Хэри Майер: Впрочем, с некоторыми достижениями технической мысли мы сталкиваемся ежедневно. Кто не знает о пси-турникетах, контрольных пси-детекторах, пси-идентификации личности, полицейские участки оборудуются…
Ведущий: Профессор, вы окончательно отклонились от темы.
Хэри Майер: А по-моему, вовсе нет.
Ведущий: Но у нас кончается время.
Хэри Майер: Погодите…
Ведущий: Все, время истекло. Мое сожаление не имеет границ… Поблагодарим же профессора Майера за увлекательный экскурс в историю и теорию общементальной проблемы! Аплодисменты!!!
Хэри Майер: Но…
Ведущий: Еще раз – аплодисменты!!! Аплодисменты, свободные граждане…
* * *
Вечерело. Деликатный Аксель так и не вернулся. Хиллориан жестко смял листок, щелкнул зажигалкой, поднес дрожащее синеватое пламя к белому краю листа, бросил маленький факел в пепельницу, долго смотрел, как эксклюзивное интервью Хэри Майера догорает, корчась в огне.
Потом одним пальцем отбарабанил сайберу код доступа.
– Система, связь с Аналитиком.
Сеть молчала.
– Проклятый “черепок” убрался. – неразборчиво буркнул полковник. – Вы на месте, Аналитик?
Экран зеленого сайбера оставался холоден и пуст, хотя голос Аналитика – протяжный, хрипловатый – Система передала отлично:
– Если это не утомит вас – зайдите ко мне в берлогу… Иногда хочется взглянуть на суровые лица старых друзей.
Аналитик никогда не был другом полковника.
– Иду.
Элегантный лифт, сотворенный по проекту вольнолюбивого модерниста, плавно распахнул чрево, сверкнул прозрачным стеклом, принял полковника и рванул вверх – Хиллориан вцепился в поручни. Легкие, ажурные конструкции Пирамиды летели мимо, вниз, вечер подкрасил пурпуром пластик и стекло, прозрачная изнутри, огромная наклонная стена открывала феерическую панораму пестрящего огнями Порт-Калинуса. Роскошная россыпь света, ярусы плоских крыш, ясная стрела проспекта, просторное пространство пустого неба с одиноким перистым облачком на горизонте – вечерний Порт-Калинус, несмотря на суету улиц, оставлял ощущение покоя. И – свободы. “Свобода,” – подумал полковник, – “Как мало мы ценим ее, пока не потеряем.”
“Берлога” Аналитика разительно отличалась от выдержанного в ретро-стиле, аккуратного кабинета Хиллориана. Деловито мерцали экраны – у стены нашли место целых два канцелярских сайбера, один из них – явно усовершенствованной, незнакомой полковнику модели. Широкий и низкий круглый стол тонул под грудой кассет, газет и раскрытых потрепанных книг. Хозяин, не вставая, протянул руку гостю.
– Садитесь, дружище. Разгребайте хлам, выбирайте место, какое понравится.
Сам Аналитик занимал целый угол – грузное тело главного интеллектуала покоилось под мягким, дорогим кротовым пледом, в глубоком и широком кресле на колесиках. Три верхних пуговицы черной шелковой рубахи оставались незастёгнутыми.
– Проблемы, полковник?
– Отчасти. Я не помешал?
Хиллориан с интересом рассматривал лицо самого старого сотрудника Департамента – первый умник Администрации сильно сдал. В облике Аналитика сквозила усталость. От редких пепельных волос не осталось почти ничего, щеки обвисли складками на полную, дряблую шею. Гладкий, глянцевый, цвета слоновой кости выпуклый лоб, глаза навыкате, полукруг носа и скошенный, обманчиво безвольный подбородок соединялись в одну причудливую линию – старик походил на крупную, снулую, печальную рыбу. Белки выкаченных, бесцветные глаз густо усеивали мелкие сосуды.
– Нет, Хиллориан, вы не помешали. Начинайте – я слушаю.
Полковник отчего-то смутился.
– Есть новости насчет Аномалии?
Аналитик повел грузными плечами.
– Там новости каждые полчаса. Границы зоны плавают, как хотят. Динамику я отправлю вам на терминал. Еще что-то?
– Пожалуй, нет. Как ваше здоровье?
Аналитик растянул в улыбке синеватые, бескровные губы:
– Бренная плоть распадается, дух – светел как никогда.
– Человек, который так шутит – не в худшей форме.
– Полно, полно, молодой человек. Вы – льстец.
Сорокадвухлетний Хиллориан безропотно проглотил “молодого человека” – спорить с язвой-Аналитиком почиталось в Департаменте за дурной тон.
– До свидания. Удачи вам и долгих дней.
Старик положил ладони на ручки кресла – сработал бесшумный моторчик – коляска резко выкатилась вперед, преградив путь оторопевшему Хиллориану. Полковник оступился и чуть не упал.
– Извините. Я неловок.
– Погодите! Вы упускаете свой шанс.
– ?
– Вы пришли, чтобы спросить, молодой человек. В самом деле – к чему было зря гонять лифт. Спрашивайте, пока у вас есть время.
Полковник заколебался. Старик перехватил взгляд Хиллориана и чуть качнул тяжелой головой:
– Не бойтесь пси-“жучков”… Сдвиньте бумаги на столе.
– Я ухожу.
– Никуда вы не уйдете, Септимус. Сдвиньте бумаги… Видите?
Освобожденная из-под груды хлама, на круглом столе мирно лежала плоская черная коробочка включенного шумогенератора. Полковник проглотил сухой комок в горле: