Центурион - Долгова Елена. Страница 42
– Хорошенькое дело вы задумали, в голову …………………. псих, если убираете свидетелей. Ставлю сто против одного, что руководство Департамента понятия не имеет о ваших манипуляциях.
– А это не ваше дело. Будете вопить и сквернословить – я обижусь и уйду. Вы как – хотите быстрой смерти или предпочитаете тихо чахнуть на дне колодца?
Стриж едва не застонал от бессильной ярости.
– Пристрелите?
– А как же.
Полковник вытащил пистолет.
– Развернитесь к свету и не дергайтесь, тогда я постараюсь обойтись одним выстрелом. И вообще – примите мои заверения в искреннем уважении.
Стриж, не отводя глаз, смотрел прямо в черное дуло пистолета.
– Интересно, что вы задумали, колонель? Ведь вы же не корыстны. Откуда такая нелояльность у наблюдателя? Небось, воображаете себя спасителем человечества?
– Не ваше дело.
– Я угадал. Дерьмо вы поганое, а не спаситель. Дерьмо – шизофреник с манией величия.
Длинное лицо Хиллориана болезненно дернулось, потеряв обычное замкнутое выражение. Он убрал пистолет.
– Ну все, с меня довольно. Я ухожу. На кой черт мне играть роль палача? Умирайте сами, Стриж.
Хиллориан решительно попятился, скрываясь в дыре.
– Эй, постойте, колонель! Не уходите.
– Чего еще?
– Делайте, что задумали. Я не буду дергаться.
– Поздно. Мне расхотелось. Бесплатный совет – у вас есть перочинный нож, надоест тут сидеть – вскройте себе вены. А я не хочу мараться вашим расстрелом. Да и патроны надо экономить.
– Вы губите мою бессмертную душу. Религия Разума запрещает самоубийство.
– Это у иллирианского сардара-то – религиозные мотивы? Ну и лжец.
– Погодите…
– Идите вы…
– Колонель, вернитесь! Не оставляйте меня! КОЛОНЕЛЬ!!! ХИЛЛОРИА-А-Н!!!
Глухое эхо утихло. Дезет слышал, как хрустят камни и скрипит ржавое, битое железо. Септимус Хиллориан удалялся, унося с собой обиду, неведомые великие планы, а заодно и тайну Аномалии.
Оставшись в одиночестве, Стриж первым делом выключил фонарь – слабый свет перестал разгонять чернильный мрак. В шахте сгустилась тьма, звеня внезапно наступившей тишиной. Иллирианец прислушался – часто стучал его собственный пульс, огромный массив камня и железа мертво молчал. Сквозь безмолвие пробился осторожный шорох – где-то мелкими шажками пробежали осторожные лапки. “Хмурики приходят из темноты”. Стриж с трудом подавил дурацкое желание включить фонарь – остаток заряда в батарейках еще мог пригодиться. Он привалился к стене, попытался успокоиться. Через некоторое время сумасшедшее биение пульса замедлилось, темнота перестала тревожно звенеть. “Это надо же было мне оказаться в яме, чтобы заиметь время на размышления”.
Итак, Хиллориан. Полковник имеет цель, отличную от целей Департамента Обзора. Кто за ним стоит? Очевидный ответ – Иллира – почему-то не устраивал Стрижа. Замкнутое достоинство Хиллориана не вязалось с мотивами платного агента принцепса. Каленусийские инсургенты? Война, поединок со следственной машиной Порт-Калинуса, три года в Форт-Харай – все это отбросило Стрижа назад. Подлинное состояние внутренней жизни Каленусии во многом оставалось для него загадкой. Тем не менее, версия казалась логичной – она объясняла все. Дезет почувствовал невольное уважение к безвестному подполью. Засадить змеюку Хиллориана на место руководителя проекта “Аномалия” – это надо воистину постараться.
Иллирианец задумался. Вывод первый – получив искомое, полковник не собирается возвращаться в стены Департамента. Вывод второй – любой свидетель провала ли, победы ли, без разницы – пойдет в Ледяную Пустоту. Он это планировал с самого начала, понял Стриж.
Третий вывод отдавал фатализмом: “сюда никто не придет”. Имей такую возможность Иеремия, он не станет искать и спасать ненавистного сардара. Дирк, верный друг по долгу благодарности, прямой и бесхитростный Дирк – мертв. Джулия Симониан? Сострадалистка озлоблена, но могла бы помочь Стрижу ровно с теми же мотивами, с какими лечат раненую собаку. Да вот только жить каленусийской леди осталось всего ничего – до нее вот-вот доберется свободный, вооруженный, готовый на все Хиллориан…
Стриж вскочил, словно подброшенный.
– Подавись ты Мировой Дурью, наблюдатель. Я подпорчу тебе удовольствие от победы.
Иллирианец включил налобный фонарик. Стены колодца лаково блестели.
– Тут и муха не влезет.
Дезет поднял брошенную сбежавшим полковником веревку.
– Если бы я стоял наверху, то мог бы спустить ее вниз. Но если бы я стоял наверху, то в этом не было бы никакой надобности.
Стриж расхохотался, вытирая глаза.
– Парадокс имени Септимуса Хиллориана.
Он, взбивая пыль, метался по круглому пятачку, со всех сторон огороженному камнем. Ржавая труха скрипела под подошвами ботинок.
– О, зараза!
Штырь рычага, о который запнулся иллирианец, оказался не столь уж и проржавевшим. Ушибленный Дезет присел на корточки, потрогал холодное железо. Рычагов оказалось два.
– Знать бы еще, что они включают… Если включают вообще.
Стриж напряг воображение – получалось все, что угодно – от вентиляции до самоуничтожения. Он плотно охватил ржавые штыри ладонями.
– Так правый или левый?
Иллирианец чуть напряг правую руку. Интуиция корчилась, вопя об опасности. Дезет разжал руки, вытер со лба пот.
– Так не пойдет! Так мы просидим здесь вечно, Стриж…
Эхо голоса отразилось от стен, истерически забилось в замкнутом пространстве. Стены колодца победно сверкали. Иллирианец пошарил в кармане и извлек на свет мелкую монетку – каленусийский асс. “Решка” изображала гордый контур единицы, “орел” победно демонстрировал абрис указующего вверх перста, силуэт Дворца Сената в Порт-Калинусе.
– Сенаторы идут налево, цифры – направо…
Серебристый кругляш взмыл вверх и упал, взметнув крошечный фонтанчик ржавой трухи. Дезет накрыл монетку ладонью. Он медлил – рука словно прилипла к полу.
– Чего я жду?
Стриж извлек серебряк из сухой грязи.
– Орел.
И в ту же секунду, опасаясь передумать, рванул левый рычаг. Хрустнуло…
… и не произошло ничего. Темнота насмешливо молчала.
– И что мы имеем на этот раз? Еще одно разочарование.
Хрустнуло еще разок. Мелко задрожал пол под ногами. Ржавчина на полу словно бы вскипела. Круг пола дрогнул и, отделившись от стен, медленно-медленно, как поршень, пошел вверх.
– Разум, это что – лифт?
На крошечном пятачке, среди скрежета, лязга, в облаке железной пыли, вытирая ресницы и хлопая себя по бокам, неистово хохотал Стриж. На секунду перед его глазами очутилось и опалило холодом страха то самое, уже забытое, вплавленное в камень стены изображение. Картинка оказалась впечатляющей. Даже более того.
– О, Разум… Я чуть было не…
Табличка была сродни той, которую в свое время нашел Хиллориан, но Стриж, разумеется, не мог знать о находке полковника. Вертикаль делила поле изображения пополам. Над двумя кружками, означающими рукояти рычагов, имелись недвусмысленные символы: слева – направленная вверх стрела, справа – веер ломанных линий, понятное разумному существу изображение взрыва.
Плачущий от смеха Стриж сунул руку в карман и потрогал везучий асс.
– Да здравствует великий и милосердный Каленусийский Сенат!
Площадка, дрогнув, замерла. Иллирианец торопливо протиснулся в горизонтальный лаз.
– Ты слишком часто видел мою безвыходность, полковник. Ты расслабился и забыл об одной простой вещи, Септимус. Униженный враг тоже может быть опасен. Потому что, пока он жив, у него остается его надежда – spes. Ты сдал меня Аномалии, списал в расход, оставил умирать и больше не ждешь? Отлично! Я иду за тобой.
Иллирианец едва ли не вывалился в кубическую камеру и почти бегом, но не теряя осторожности, отправился туда, где три часа назад остались в тревожном ожидании Белочка и Иеремия Фалиан.
– Я успею. Я должен успеть.
Тоннель пронзал скалу, теряясь в сумраке. Стриж спешил, фонарь истощился, едва разгоняя темноту. Два раза пришлось возвращаться – он по ошибке принимал короткие тупики за нужный поворот. Шаги отдавались под сводами тоннеля, Стриж отбросил осторожность, он бежал не останавливаясь, сбив дыхание, уворачивался от нагромождения железа, падал, поднимался, ловил в темноте ложные, призрачные отблески света.