Продажные ангелы - Лобутич Миа. Страница 5

Quidquid agis, prudenter agas et respice finem.Что означает: «Что бы ты ни делая, делай разумно и предусматривай результат». Таков один из принципов Машки.

Она обещала подумать. «А вдруг это именно то, что мне нужно? — думала она. — Именно тот случай, за который надо цепляться?» Не было никаких очевидных преград для этого шага. Саня учился в английской спецшколе, находился под присмотром «тети Тани», пенсионерки-домработницы, — о нем Машка не беспокоилась. А что еще могло ее держать? Неделю подруга промучилась в размышлениях. Что-то неосознанное беспокоило ее. Наконец она решилась. Встретившись снова, молодые люди еще раз все подробно обсудили. А еще через неделю, собрав все самое необходимое, Машка переехала в роскошную квартиру Вадима.

Сначала все шло хорошо. Вадим был доволен, спокоен — все было именно так, как ему хотелось. Они проводили много времени вместе. Машка просыпалась пораньше, готовила вкусные завтраки, сервировала стол. Они вместе завтракали часов в десять утра, сразу после завтрака за Вадимом поднималась охрана, и он уезжал в офис.

Через месяц под окном Машку ждал новенький BMW последней модели. А еще через месяц ей было предложено выбрать себе ювелирные украшения в лучшем магазине Москвы на сумму, в два раза превышающую стоимость ее новой машины.

Когда-то Машка читала статью об арабских шейхах, которые раз в месяц преподносят подарки свои женам, тратя немыслимые деньги, дабы порадовать их, причем всех сразу. Машка чувствовала себя настоящей восточной принцессой. Иногда радовала новоявленного мужа своим коронным «блюдом» — исполняла для него танец живота, а делает она это прекрасно (я видела). Машка знала, как осчастливить мужчину, она владела многими секретами соблазнения.

Так прошло несколько месяцев. Машка успела немного разочароваться в «семейной жизни», но воспринимала ее как работу или удачное вложение в собственное будущее. Почти каждый день она навещала Сашку, ездила с ним в музеи, на выставки, иногда забирала брата к себе, в их с Вадимом квартиру. Очень много читала, впрочем, как всегда. Записалась на курсы испанского, поскольку давно об этом мечтала, но никак не хватало времени. У Маши с детства была страсть к иностранным языкам, они давались ей очень легко. Подружка в совершенстве владеет английским, легко изъясняется по-итальянски, но любимым считает французский, иногда общаясь на этом языке, как барышня-дворянка XIX века, приводя в восторженный трепет тех, на кого этот прием был рассчитан.

А что касается барышень-дворянок, то тут я не далеко ушла от истины. Дело в том, что Машка по линии матери — прямой потомок одной из старейших фамилий царской России. Когда-то, в детстве, мама рассказывала девочке, что, оказавшись в крайне тяжелом финансовом положении, ее прапрабабка, светская красавица Мария Алексеевна Н-ская, умудрилась сохранить полученные в наследование поместья и огромный дом в Питере, позволив сразу нескольким особо важным государственным мужам оказывать ей знаки внимания. Причем так у нее все ладно получалось, что ни один из них даже не догадывался о существовании остальных. Дамы в обществе Марию Алексеевну ненавидели и откровенно игнорировали, мужчины же боялись, предпочитая держать язык за зубами. Многие списывали «плохое поведение» прелестницы на турецкие корни ее деда, когда-то прославившегося при дворе как неутомимый бабник.

Шел шестой месяц «добровольного заточения» Машки. Привыкшая все и всегда делать сама, она уже тяготилась постоянной заботой Вадима о ее персоне и даже подумывала дать обратный ход. Очень не хватало прежней неспокойной, неуравновешенной жизни, постоянного драйва новых, подчас опасных приключений. Нет, у них с Вадимом все было хорошо, может, даже слишком хорошо. Они часто выходили «в люди», и, как прежде, внимание всех мужчин было приковано к Машке. Перед ними выступали самые популярные артисты, они пили самое дорогое вино… Но ее это уже не грело. Однажды, в один из привычных совместных вечеров, Машка, решившись, собиралась намекнуть Вадиму о возможно скором уходе, когда он поднял на нее свои красивые холодные глаза.

— Я хочу жениться на тебе, — сказал он. — Что ты об это думаешь?

От неожиданности девушка вытаращилась на него, совершенно не зная, что ответить.

— Интересная реакция, — усмехнулся Вадим. — И как сие понимать?

— А сие понимать так: я только что собиралась сказать тебе, что решила уйти, — сказала Машка твердо. — Ты прости, ты очень хороший человек, но эта жизнь не по мне. Все было бы по-другому, наверное, если бы я любила тебя, но у меня не получилось. Прости, — еще раз произнесла Машка.

Вадим медленно поднялся, и, ничего не говоря, вышел из комнаты. Машка продолжала сидеть, думая, что, наверное, пора идти собирать вещи.

— Вадик, — крикнула она, — все когда-нибудь кончается, давай останемся друзья…

Машка не успела договорить — большая, тяжелая мужская рука со всего размаха въехала ей в затылок. Она хотела крикнуть, но не смогла — Вадим тут же ударил еще, потом еще и еще раз. Бил он толково, со знанием дела. Его, когда-то казавшиеся Машке красивыми глаза горели дикой ненавистью.

Все было как в тумане. Машке казалось, что это длилось вечно: удары не прекращались. Разбив руки в кровь, он стал бить ногами. Несколько раз поднимал ее полуживую и бил об стену лицом. Она уже не чувствовала тела, мысли путались и сопротивляться почему-то совсем не хотелось. Девушка и не подозревала, что можно так бить, хотя ей уже было все равно. А перед глазами стоял Сашка — единственный любимый человечек, который так ее ждал. Машка потеряла сознание.

Очнувшись, она попыталась открыть глаза. Вокруг все расплывалось, тело одеревенело, ужасно болела голова. Машка не сразу вспомнила, что случилось. Постепенно появлялось ощущение реальности. Откуда-то изнутри вырвался приглушенный стон:

— Мамочка, забери меня отсюда, мамочка… — Ей стало так невыносимо жаль себя!

— Ну что, жива? — услышала она голос Вадима.

Машка попробовала обернуться, но почувствовала резкую боль и снова беспомощно упала на пол. Мужчина подошел ближе и стал осторожно вытирать кровь с ее лица. Его белый джемпер от Brioni был весь забрызган кровью.

— Ты сама виновата. Сидела бы себе на месте… Ну чего тебе не хватало? — Он нагнулся к ней. — Ну куда ты теперь от меня денешься?

Машка посмотрела в его холодные зеленые глаза — в них уже не было никакой тайны. Так, обыкновенные глаза садиста.

Потом приходил врач, совсем сопливый мальчишка. Осторожно осмотрев Машку, он что-то написал на листочке и отдал его Вадиму.

— Сотрясение мозга точно, и это как минимум, — сказал он тихо. — Надо везти в больницу, и как можно скорее.

Вадим замотал головой:

— Сами разберемся.

Несколько дней Машка не поднималась с кровати. То приходила в себя, то снова проваливалась в забытье. Вадим не отлучался от нее ни на шаг, кормил с ложечки, носил в туалет, менял постель. Она не говорила ни слова, даже не смотрела на него. Постепенно начала вставать сама. Силы возвращались, мысли выстраивались в привычном порядке. Вадим в буквальном смысле на коленях просил простить его, клялся, что больше это никогда не повторится, умолял остаться, не оставлять его. Как-то ночью, дождавшись пока опостылевший любовник уснет, Машка тихо подошла к нему, спящему, и, ни секунды не медля, обыкновенным ножом из его собственной кухни полоснула Вадима по щеке, быстро и абсолютно хладнокровно. Почти как у Тарантино. Удивлены? Я, честно говоря, очень. Такого способа мести можно ожидать от какой-нибудь строптивой кавказской княжны. Но чтобы так поступила русская Маша?! Хотя в каком русском нет восточной крови?

Неважно, что было после, можно только себе представить. Но одно я знаю точно: живая и невредимая, Машка вскоре покинула квартиру на Арбате, а через несколько месяцев вместе с Сашкой и «тетей Таней» вселилась в симпатичный коттедж пресловутой Рублевки, подаренный ей Вадимом.

Он еще какое-то время прожил в Москве. Женился, у него родился сын. Потом уехал в Бельгию, и с тех пор Машка о нем больше ничего не слышала — чему, впрочем, очень рада.