Что сделала моя лучшая подруга - Доусон Люси. Страница 11

— Нет, — рассмеялась я и откинулась на спинку огромной гостиничной кровати. — Нет, конечно. А который час?

— Десять утра. А у тебя там сколько? Два часа ночи?

Я застонала.

— Завтра я буду развалиной, но знаешь что? Я и вправду веселюсь на всю катушку. Не могу поверить, неужели мы только что вернулись из клуба! Том… я моталась но клубам! Представляешь? А я уж думала, эти денечки канули в Лету!

— Ну ничего себе! — возмутился Том. — Мы с тобой были в клубе три недели назад, когда ездили на день рождения к Шону!

— Том, — добродушно ответила я, — день рождения твоего одноклассника в маленькой тесной комнатке на вашей местной главной улице, где пахло как под мышкой, это не клуб.

— Эй! «Имиджес» — нормальное заведение. — Том рассмеялся. — Боже мой! Стоило тебе только раз наведаться в Лос-Анджелес.

— Ага, ага. — Я улыбнулась, подняла ногу и придирчиво посмотрела на нее. Обе ноги у меня до сих пор ныли. Давно я так не отплясывала. — Знаешь, девушки в команде такие славные оказались, — с энтузиазмом сообщила я. — Особенно Гретхен Бартоломью. Мы за ужином с ней замечательно поболтали. Стилистка, правда, не слишком приятная особа. Агрессивная воображала.

— Ну что ж, похоже, все здорово, — сказал Том. Судя по всему, он не очень внимательно меня слушал. — Извини, я долго говорить не могу, у меня через минуту деловая встреча, но я позвонил тому испанцу насчет комнаты. Договорились. Он завтра мне перезвонит и скажет точно, когда переезжает.

Я зажмурилась.

— Молодчина, — сказала я.

— Но все-таки я, пожалуй, заключу с ним договор — на всякий случай, в целях безопасности. И еще: я не совсем понимаю, как будет со страховкой, если мы сдадим комнату в поднаем.

— Потом все утрясем, не переживай.

— Понимаю, это скучно, Эл, — поспешно проговорил Том, — но вдруг мы уедем в «Сейнсбериз» [15] или еще куда-то, а потом вернемся и обнаружим, что он обчистил квартиру?

О господи.

— Том, — я зевнула и перевернулась на живот, — мы можем поговорить об этом, когда я вернусь?

— Конечно, — ответил он немного раздраженно.

— Я просто устала, Том, — умоляюще проговорила я. — Вот и все. Этот вовсе не значит, что я не оцениваю, — я сделала глубокий вдох и закончила: — Важности того, о чем ты сказал.

Последовала небольшая пауза. Я догадывалась, что Том, находящийся за пять тысяч миль от меня, нахмурился.

— Порой ты такая снисходительная, — наконец выговорил он.

Я снова ненадолго зажмурилась, и мне удалось сдержать тяжкий вздох. У меня был такой веселый вечер, а он все испортил, но как я ни была разочарована и раздражена, все же чувствовала, что не сумею устроить скандал.

— Извини, — проговорила я таким голосом, что сразу было ясно: у меня нет ни малейшего желания извиняться. А еще было ясно: «Свинья ты порядочная, Том».

— Все в порядке, — важно ответил Том. Он тоже не скрывал раздражения. — Извинения приняты. Тебе бы лучше выспаться. Хорошего полета. Спокойной ночи.

— Спокойной, — коротко отозвалась я, сердито повесила трубку и отключила телефон.

Я понимала, что он прав, — пожалуй, нам действительно стоило подумать о страховке, но, черт побери, я была в Лос-Анджелесе. Неужели я не могла позволить себе немного расслабиться?

В дверь постучали.

— Эллис? Это я, Гретхен!

Я открыла дверь. Она стояла с бутылкой шампанского и бокалами.

— Чтобы лучше спалось, — усмехнулась она и подняла руку с бокалами. — Ну, давай.

— Мне не стоит, — неуверенно проговорила я. — Завтра долго лететь, и всякое такое…

Гретхен, похоже, удивилась.

— А что, ты в самолете выспаться не можешь?

Я растерялась и явственно услышала голос Тома: «Тебе бы лучше выспаться».

— Да ладно, — искушающе улыбнулась Гретхен. — Ты ведь знаешь, что тебе хочется.

Она была права. Мне хотелось.

— Думаю, она была просто немного удивлена, — со смехом сказала я в восемь часов утра, сидя в открытом бассейне с теплой водой. Я устроилась поудобнее и старалась, чтобы шампанское и пузырящаяся вода не попадали мне в нос. — Грубо говоря, ее слишком занесло. Кстати, ты права, мне стало лучше.

Я сделала глоток шампанского.

— А я тебе что говорила? — фыркнула Гретхен. — Всегда полезно опохмелиться. Твое здоровье.

Мы чокнулись бокалами. Гретхен блаженно вздохнула и откинула голову назад.

— Ну надо же мне было что-то сказать. Она и вправду вела себя безобразно. То есть — ладно, этой бедняжке гримерше действительно больше не о чем было потрепаться, но нельзя же вот так нападать на людей. А эта стерва работала стилисткой на другой фотосессии со мной, давным-давно. Она и тогда была сучкой порядочной. — Гретхен на миг зажмурилась. — Так домой не хочется… Как нам повезло с погодой — теплынь, просто прелесть! Было бы здорово целыми днями нежиться тут у бассейна. Только представь себе: в Англии нам придется напяливать на себя колготки, теплые джемперы, а тут мы сидим в бассейне под открытым небом.

— Ой, не надо, — проговорила я, вспомнив о предстоящей зануднейшей вечеринке в честь помолвки сослуживца Тома. Мне совсем не хотелось уезжать из Лос-Анджелеса. Мне хотелось здесь остаться.

Гретхен потянулась за своим бокалом. И тут я впервые заметила выцветшие голубоватые буквы на ее левом запястье.

— Это татуировка? — полюбопытствовала я.

Она бросила взгляд на руку.

— Ага. Я ее сделала в семнадцать лет. Дура была.

— Подростковое бунтарство? — спросила я.

Гретхен задумчиво воззрилась на татуировку.

— Да нет, скорее со скуки. А может быть, я считала себя анархисткой — не помню. Теперь все подряд делают татушки — анархисты хреновы в семейных трусах.

— Можно посмотреть?

Она повернула руку ко мне. Я прочла: «ИЭТП» и вопросительно уставилась на Гретхен.

— «И это тоже пройдет» [16], — объяснила она. — Кажется, это должно было напоминать мне о лучших временах и не давать впадать в депрессию.

— Довольно мудро для семнадцатилетней девчонки, тебе не кажется? — спросила я.

Если бы я в семнадцать лет явилась домой с татуировкой, родители сошли бы с ума… Скорее такой фортель могла бы выкинуть Френ.

Гретхен сдвинула брови, но тут же улыбнулась.

— Да не так уж мудро. Я была на редкость бестолковая. — Она снова откинула голову назад, нахмурилась и устремила куда-то сосредоточенный взгляд. — Бог мой! Ты только посмотри!

Я услышала шелест и шарканье, оглянулась и увидела мужчину невысокого роста, в очках, в длинном оранжевом одеянии. Опустив голову, он спокойно шел по выгнутому дугой деревянному мостику у нас над головой. За ним следовали десятеро точно так же одетых безмятежно тихих мужчин. Это был далай-лама со своей свитой.

— Ага! — восторженно воскликнула Гретхен. — Так и есть! Он здесь! Я услышала, как кто-то из администраторов обмолвился, что он здесь остановился, но подумала, что это брех… в смысле, вранье, — проговорила она зачарованно. — Посмотри! Он в «Хаш паппиз» [17]! — воскликнула она. — Вот это да!

Мы, как околдованные, проводили взглядом процессию, возвращающуюся в свои номера. В конце концов они скрылись из виду.

— У меня тост, — объявила Гретхен. — За хорошие времена и необыкновенные мгновения. — Она в который раз подняла бокал. — И чтобы их было побольше.

Глава 6

— Она оказалась такой милой, — восторженно рассказывала я Тому. — Вчера ночью, после того как я тебе позвонила, мы все пошли к ней в номер и еще немного выпили. Ну и стилистка — стерва жуткая, надо сказать, — вдруг набросилась на бедняжку гримершу, ни с того ни с сего, а Гретхен за девушку заступилась.

— Какая душевная история, — сухо отозвался Том. — Знаменитость заботится о маленьких людях. Практически рождественская сказка.