Мастер Миража - Долгова Елена. Страница 6
– Нет. Бессмысленные поиски, пустая трата времени – их, этих виновных, нет. Какой смысл запоздало лечить последствия, пока продолжает действовать причина? Я знаю, всеобщую реабилитацию псиоников жестко критикуют. Ортодоксы – потому что не верят в ее надежность, сами псионики – потому что не хотят расставаться с паранормальными способностями. Ученые видят в этом сомнительный массовый эксперимент, проводимый с одобрения властей, правозащитники – насилие над личностью. Генерал!
Егерь мгновенно повернулся к Фантому.
– Что?
Нынешний шеф наблюдателей Каленусии выглядел растерянным.
– Вы мне верите? – спросил президент Каленусии.
Егерь помедлил, встретил и оценил холодный, спокойный взгляд Юлиуса Вэнса. Последние искры света уходящего дня отражались в тонком стекле бокала и в радужках глаз Фантома. Во взгляде старого друга можно было прочесть что угодно – желание убедить, желание скрыть подробности, искреннюю заинтересованность, тревогу, не было там только прямой лжи.
– Да… Да. Я вам верю.
– Тогда вы наверняка понимаете, что мною движет.
– Желание радикально решить общементальную проблему?
– И не только. Я хочу объединить людей Конфедерации. Пусть даже для этого придется усмирить природу сенсов.
– Сенсы от этого не в восторге.
– Знаю.
– Они способны на организованное сопротивление.
– Возможно. Вы слышали детский пересказ мифа о Воробьином Короле?
– Что-то такое мне рассказывала племянница. Егерь смущенно фыркнул, вспомнив сентиментальные подробности истории.
– За фасадом сказки кое-что кроется – рациональное зерно или просто отражение искаженного мифа в больном разуме пси-мутантов. Сказка о сверхразумной толпе… Вы помните канву сюжета?
– Почти не помню.
– Это история о стае, которая могла стать разумной, если число птичек в ней перевалит за невероятно большое число. Тогда это… это скопище, назовем его так, становилось личностью Воробьиного Короля. В оригинале история достаточно мерзкая – пух и перья, птичьи трупики, которые катаются в волнах прибоя, и тому подобные детали, рассчитанные на эмоции.
Егерь растерянно улыбнулся, улыбка получилась изломанной, асимметричной.
– Чушь.
– Конечно. Но подпольем ивейдеров Порт-Калинуса руководит человек, который носит именно этот псевдоним.
– Нам бросают преднамеренный вызов?
– Не думаю. Скорее псевдоним – это самоназвание, данное в их среде. Но оно неплохо говорит о том, как эти люди воспринимают самих себя.
Егерь нахмурился.
– Мой президент, я не хотел бы повторения 7006 года.
– Я тоже. Вот поэтому я и вызвал вас, решившись без зазрения совести испортить вам этот, славный вечер и весь конец недели. Я доверяю вам, генерал – лично вам, займитесь этим делом, найдите Воробьиного Короля, кем бы он ни был, его надо найти хотя бы для того, чтобы понять. Не скрою – это сомнительное поручение. Я не исключаю, что этого Короля нет вообще. Может быть, это группа под общим псевдонимом. Возможно, они опасны. Они могут оказаться сумасшедшими, они могут ответить ударом на удар. Займитесь этим делом, генерал. Ради нашей дружбы. Ради памяти Фила.
Шеф Департамента Обзора медленно кивнул.
– Я сделаю это.
– Возьмите материалы. Они вручную отпечатаны на бумаге, единственный экземпляр. Для чтения не понадобится Система.
– Опасаетесь утечки?
– Не скрою, да. Я ее очень боюсь, мне не нравится осведомленность ивейдеров о наших делах, эти ребята в последнее время научились избегать ловушек.
– Я сам займусь нашим общим делом.
– До свидания, генерал. Свяжитесь со мною, как только наметятся сдвиги.
– Я так и сделаю.
Они расстались по-дружески. Как только за шефом Департамента захлопнулась роскошная дверь, сайбер вынырнул из-под складок скатерти.
– Отменно сработано. В тебе так и мерцает лицемерный талант актера.
Расстроенный и усталый Фантом сердито отмахнулся:
– Врешь! Врешь, подлая железяка, я был искренним. В конце концов, с этим безобразием – уклонением от реабилитации – пора кончать.
Сайбер фыркнул и неспешно отошел в сторону, чтобы улечься на свое излюбленное место – рядом с пустым, чистым до холодного серебряного блеска угольным ведерком.
Вскоре мягко, бархатно стемнело. Больше в этот летний вечер не приключилось ничего, если не считать того, что разговор старых наблюдателей породил длинную цепочку причин и следствий, отдаленных событий и намерений, приведших в конце концов к драматической развязке дела о Воробьином Короле.
Ровно через один день, деловым летним утром, подчиненный Егеря, инспектор Департамента Обзора, тридцатилетний Тэн Цилиан, удобно расположившись за терминалом Системы, играл пси-вводом, словно четки, перебирая длинную последовательность фотороботов и фотоизображений. Смена картинок каждый раз сопровождалась коротким, почти мелодичным щелчком, который существовал только в воображении Цилиана.
– Мой шеф великолепен – ищи невидимку в темноте, лови того, о ком ничего нет в архивах!
Тэн внимательно присмотрелся к очередному портрету.
На благородном фоне цвета слоновой кости проступал более-менее четкий, как бы прорисованный хорошей пастелью фас, рядом маячили смазанный профиль и непонятного вида полупрофиль… Случайные очевидцы пси-хулиганства наградили безвестного не реабилитированного псионика широким подбородком и крепкими щеками здоровяка. Рубленые черты лица производили впечатление обстоятельности, могучие надбровные дуги заставляли задуматься о предках человечества, близко посаженные лютые глазки, казалось, сверлили диафрагму Цилиана. Инспектор выругался в душе – с жульнически претендующей на звание портрета картинки на него смотрело карикатурное изображение бандита средних лет.
– Убого восстановлено по минимальным данным. Вот так и ловятся простаки… Ну чтож, будем работать с тем, что есть, в конце концов, репутацию корифея следует оправдывать хотя бы иногда. Система, давай комментарии.
«Первоначальные данные. 06.13. в секторе столицы Юго-восток патрулем Обзора был обнаружен ментальный сигнал, указывающий на возможное присутствие пси-мутанта с коэффициентом, близким к 95. Объект приказаниям не подчинился и в ходе завязавшегося…»
Такие комментарии вызывали у инспектора Цилиана раздражение.
– Дальше!
Конфликт незарегистрированного псионика с патрулем пси-безопасности инспектор мог представить без особого труда. Тошнота, галлюцинации, утрата связи с реальностью, обморок – весь стандартный набор страданий… За риск подвергнуться подобному оперативники получают хорошие деньги. Беззащитность вооруженного человека на грани обреченности. Из ватных пальцев медленно вываливаются бесполезные излучатели, металл обиженно звякает, и в пыль, в мелкую серую летучую пыль, ничком, на раскаленный солнцем тротуар валятся оперативники, словно отыгравшие свою роль арлекины из детского театра марионеток. Вполне возможно – над всем этим витает подозрительный запашок экскрементов.
Система по-своему логично истолковала промедление Цилиана.
«Предоставить снимки подробностей ?»
– Ну, нет! Не надо мне подобных красот. Если у мерзавца такой потрясающий коэффициент, тут и шлем не поможет. Без убитых, надеюсь, обошлось?
«Жертв не было».
"Этот сукин сын гордится своими способностями, – подумал Цилиан. Поэтому почти не боится случайных конфликтов с патрулями, поэтому направо-налево оставляет живых свидетелей. Что видели в те самые минуты на грани смерти несчастные патрульные? Результат их честных попыток помочь – этот поддельный бандитский абрис с фоторобота, по сути продукт небрежной пси-наводки. У них остались ложные ощущения, ложная память, грань реальности и воображаемого стерлась в замороченных мозгах. Скорее всего, иллюзорная внешность псионика не имеет ничего общего с реальной. Что сделал бы неглупый человек, желая избавиться даже от тени подозрений? Наверняка сконструировал бы образ, полностью противоположный самому себе, этакого «близнеца наоборот».