Мастер Миража - Долгова Елена. Страница 73

Равнодушный ко всему, кроме выпивки и музыки, отец немного постоял за плечом блудного сына и неодобрительно покачал головой.

Далеко на Северо-Востоке знаменитый Стриж, диктатор луддитов на пару с Мишей Бейтсом выстраивал новые хитроумные планы. Его враги, солдаты генерала Крайфа, со скуки облюбовали новый экзотический клуб, который открыли для них на задворках Мемфиса, в сиреневом квартале. Опять мучился совестью и изредка подумывал о прекращении практики покладистый врач Люсиан.

События шли своим чередом.

Искусственная ментальная завеса, которая отделяла Консулярию от Конфедерации, оставалась почти непроницаемой, хотя этот эфемерный барьер нельзя было ни увидеть, ни ощутить…

Цилиан, убегая на восток, не знал, да и знать не мог, что там, далеко, за Таджо, в эти самые часы о деле Цертуса спорят еще два человека – Марк и Король.

Они как раз закончили работу – рядом, на морозе, остывала электрическая пила, разделанному на поленья стволу треснувшей сосны предстояло вскоре сгореть в камине консульского дома.

– Интересная история, – продолжил Марк Беренгар отложенный разговор. – Ну точно, ты, Далькроз, псих ненормальный. Я бы близко не подошел к этому ублюдку Цертусу, хотя бы мне показали весь мир на подарочной тарелке.

– Я старался не для себя. Да и что ты знаешь обо всем этом?

– Ну, конечно, я ничего не понимаю – а ты знаешь все и про всех. Наверное, это ты, а не я подыхал под пулями в пересыльном лагере.

Они замолчали, балансируя на грани симпатии и вражды. Прямой в дружбе или ненависти Марк, для которого еще не было в этом мире полутонов, и слишком рано повзрослевший Король, уже познавший сполна горечь компромиссов. Холод и ранний вечер окрасили ближние холмы бледно-розовым сиянием. Охрана виллы не показывалась, но Марк догадывался, что за каждым его движением следят настороженные глаза луддитов.

– Ты думаешь, он вправду хотел помочь таким, как мы? – без особой уверенности спросил Беренгар.

– Конечно, хотел – он и помогал, только у него была своя секретная цель. Это как сердцевина в человеке. Она бывает не у всех, но если есть, а потом ее отнять, то все кончается плохо.

– А ты догадался, чего он хочет?

– Пока нет.

– Наверное уж, не пресловутых «больших бабок», а то бы он просто взломал через Систему какой-нибудь пузатый банк Порт-Калинуса. Может, мечтает заделаться главным в нашей утраханной Оркусом Конфедерации?

– А зачем тогда ему ивейдеры?

– Не знаю. Вроде бы даже и незачем. Мне кажется, он сам псионик.

– Понимаешь, я тоже так раньше считал, но потом понял, что нет. Он не псионик, потому что у него очень странная наводка.

– Чего-чего?!

– Он передавал пси-наводку через Систему.

– А такое бывает?

– Говорят, что нет. Вам рассказывали в колледже про Калассиановский Центр?

– Ну ты даешь – я там даже недоучился. Не успел.

– Был такой секретный центр исследования ментального феномена. Его потом разрушили иллирианцы, но сначала там накопали много интересного. Так вот, есть такое фундаментальное исключение Калассиана. Машина не может создавать пси-наводку – и все тут.

– А передавать ее от сенса может?

– Для этого нужно сесть в кресло и облепиться датчиками – такие штуки ставят в подпольных пси-притонах.

– Ты хочешь сказать…

– Ну да, Цертус гнал наводку так ловко и здорово, как не сумели бы ни пси-наркоторговцы, ни ученые черепки. Но она получалась холерски странной – знаешь, чем картина отличается от фотографии?

– Фото четкое, это настоящая копия, там видно каждую мелочь – траву, синяк под глазом или шерсть кота.

Но все это плоское, как будто игрушечная картинка. Настоящая картина не совсем похожа на то, что рисовали, зато она живая.

– Точно. Так вот – наводка Цертуса, она, как фото или голограмма. Все очень здорово и похоже, но за этим прячется пустота. Ты и знаешь, что это обман, и оторваться не можешь. Иногда мне кажется, что Цертус придумал устройство, которое может дать пси-нормальному наш Дар.

– Ты думаешь, сам-то он пси-нормальный?

– Мне так кажется.

– Если всем в Конфедерации подарить по такому устройству, то больше не понадобится реабилитация – не останется ни комиссий, ни лагерей, ни инъекций антидота. Это будет реабилитация наоборот – всякий, кому взбредет в голову, заделается псиоником.

– И это точно. Я только не знаю, почему Цертус всего этого не хочет.

– А ты пробовал его убедить – раньше, в Порт-Калинусе, когда вы говорили через Систему?

– Нет. Я тогда многого не понял. К тому же что я могу ему предложить? Свои догадки? Ты, Беренгар, никогда не видел это… существо. А я видел только его ментальный отпечаток в Системе.

– На кого он был похож?

– На кота в смокинге.

Беренгар захохотал, сломавшись пополам.

– Зря смеешься, – раздосадовался Король. – Есть простые штуки – доверие или недоверие, проигрыш или победа, но все это одинаково плохо применимо к Цертусу.

– Ты его боялся?

– Нет. Но входить с ним в контакт было тяжело. Это как жесткая шкурка, которая потихоньку трет кожу. Не успеешь оглянуться – он уже «пустил тебе кровь», то ли энергии убавляется, то ли прибавляется сомнений. Только польза всегда перевешивала, ну или почти всегда. Он помогал – быстро и эффективно, так, как никто другой не сумел бы мне помочь.

– И ты с ним водился в Системе, рискуя сломать себе мозги?

– Да. Ради наших ребят. Только ради ребят.

– Я бы так не смог.

– Потому что тебе повезло – ты не был Королем ивейдеров.

Марк отвернулся.

– Ладно, Король. Давай займемся дровами. Что будем делать с этими чурбанами?

– По-моему, их надо расколоть – они слишком тяжелые, сырые и, наверное, не станут гореть…

– Стоп кадр.

…Стриж отвернулся от монитора: исчезли двое гостей, пила, ярко-желтые сосновые поленья – картинка, пойманная камерой слежения, погасла. Легкие женские шаги приблизились и замерли на пороге, но он нарочно не оборачивался.

– Добрый вечер, моя любимая совесть.

– Привет. Зачем ты играешь с Королем?

– Я не играю, Джу, я просто пытаюсь остановить будущее.

– А разве это нужно – останавливать будущее?

– Иногда. Особенно если оно слишком печально.

– Ты уже совершил одну похожую ошибку, когда заключил сделку с Валентианом.

– Я тогда спасал твою жизнь, это ведь самое главное.

– А что теперь?

– Ничего личного, одна политика, – лукаво усмехнулся луддитский диктатор. – Вдруг исследования с участием этого мальчика помогут псионикам найти средство от преждевременной смерти. Как тебе понравится бессмертие, долгая-долгая жизнь, а, Джу?

– Никак. Это такая же ловушка, как ваше хваленое всемогущество. На похожую удочку когда-то купился несчастный полковник Септимус Хиллориан.

– Бедняга. Он нас чуть не убил, и конечно, за это его стоит пожалеть.

– Не смейся. Он был честным, но его обманули в лучших побуждениях.

– Душа моя, рассудок для того и существует, чтобы не позволять себя дурачить. Но это так, к слову. В любом случае, покуда наши ученые раскопают хоть что-то стоящее, пройдут годы и годы, это очень длинная история. А пока что у меня завелся другой интерес.

– Какой?

– Как ты думаешь, что будет, если Каленусия решит-таки заняться нами, Северо-Востоком, всерьез?

– Они уже пытались воевать – ничего не вышло.

– Тогда правил раздолбай Барт и в Порт-Калинусе восстали псионики. Сейчас у руля Вэнс, а это человек другого склада, ты сама знаешь, что раньше его звали Фантомом. В Порт-Калинусе спокойно. Реабилитация почти покончила с сенсами Каленусии – этих несчастных насильно лишили паранормальных способностей. А теперь вернемся понемногу к нашим собственным делам. Пока что пси-мутация – хорошее пугало для жителей пограничных территорий, мало кто суется за реку, а кто суется, горько жалеет об этом – у нас полно боевых псиоников. Но люди очень даже смертны. Нельзя год за годом требовать от них самоотвержения. Настанет день и час, когда они устанут, и тогда рухнет все – Конфедерация сомнет нас, как щенков.