Янтарная комната (ЛП) - Конзалик Хайнц. Страница 4

Золотвин сильнее стиснул рукоятку ножа, вытянул руку вперёд, как на дуэли, и расставил ноги. Ему не оставалось ничего другого. Он понял, что сухим хворостом что-то накрыто, а острые ветки защищают то, что там спрятано.

— Выходи! — крикнул он и удивился твёрдости собственного голоса. — Руки вверх, выходи! Нет смысла прятаться.

Он немного подождал, стоя за деревом и вытянув вперёд руку с ножом.

«Если это шпион, — думал он с колотящимся сердцем, — то понимает ли он меня? Знает ли он русский? Хотя немцы не такие идиоты, чтобы прятать здесь шпиона, не понимающего по-русски. А может быть, это штатский? Один из тех, о которых теперь всюду говорят? Пораженцы, предатели, члены пресловутой пятой колонны, коллаборационисты, агенты, работающие на немцев, а по ночам световыми сигналами указывающие немецким бомбардировщикам путь к наиболее важным объектам. Про одну женщину из Ленинграда рассказывали в качестве назидательного примера, что она написала в дневнике: «Станем ли мы наконец-то свободными? Даже если придут немцы, хуже не будет. Господи, прости меня…» Враг народа. Её расстреляли, эту предательницу. Кто же прячется в землянке?»

Он ещё раз резко крикнул:

— Выходи!

В глубине души ему хотелось, чтобы из землянки никто не вылез, чтобы можно было спокойно уйти отсюда и ни с кем не драться. Но Золотвину не посчастливилось.

Сухие ветки зашевелились и отодвинулись в сторону, освободив маленький, круглый вход в землянку, грязная рука отбросила хворост, потом показалась голова, и наружу вылезло худое тело.

Золотвин спрятался за дерево и ждал. Он отчётливо видел немецкую шинель, косматые волосы, заляпанную грязью одежду и немытое лицо с широкими скулами.

«Ну и ну, — подумал Виктор, и его страх исчез столь же неожиданно, как и появился. — Немецкий шпион! Настоящий, даже в форме. Как они уверены, что завоюют нашу землю, что даже в тылу ходят в форме. Но мы ещё здесь, ребятки, тут и останемся. Знаете, что сказал товарищ Сталин третьего июля в шесть тридцать утра по московскому радио? «Ни одного вагона, ни одного локомотива, ни килограмма зерна, ни литра бензина не должно попасть в руки врага. На захваченных территориях нужно организовывать партизанские отряды, чтобы обессилить врага, взрывать мосты и дороги, а склады, дома и леса предать огню. Мы будем гнать врага до его полного уничтожения…»«

— Руки вверх! — крикнул Золотвин. — И положи на затылок! Теперь подойди, медленно. Стреляю без предупреждения, понял? Без предупреждения…

Немец, кажется, его понимал. Даже поверил, что он вооружён. Со стороны дороги доносились удары молотков и громкий гул голосов. Вехов велел поднять машину со сломанной осью домкратом.

Немец медленно двинулся к Виктору, держа руки на затылке, вскарабкался вверх по склону землянки и остановился на краю. Золотвин энергично махнул ему.

— Ближе! Без церемоний, парень. Война для тебя закончилась… если останешься жив.

Немец кивнул, то есть явно понял, и подошёл ближе. Теперь Золотвин увидел, что у солдата под шинелью не штаны, а юбка, волосы у него до самых плеч, а лицо, закрытое волосами, тоже больше похоже на женское, чем на мужское.

Виктор вышел из-за дерева с ножом в руке, покачал головой и подождал, пока эта немецкая загадка не остановится в трёх шагах от него. Он ещё раз осмотрел человека сверху донизу и увидел платье в синюю полоску с когда-то белым передником, а также пристёгнутую у горла круглую брошь с красным крестом.

— Вы только гляньте! — сказал он и спрятал нож. — Извозилась, как свинья! И по-русски понимает! А одета-то как сестричка! Все вы — одна банда, немецкие шпионы!

— Я не шпионка, — сказала девушка на чистом русском языке.

Золотвин улыбнулся и закивал головой.

— И по-русски говоришь, как будто усвоила его с молоком матери. Что ты делаешь в этой норе? Почему пряталась?

— Жду немцев.

— Ага! Ага! — Золотвин был доволен этим признанием.

Он обнаружил и взял в плен шпионку. Всё прошло как по маслу, а он всего-то искал удобное место, чтобы облегчиться. Надо всегда смотреть, куда идёшь, товарищ. Теперь он получит благодарность, а может, орден или повышение в звании до ефрейтора. Зависит от того, насколько важной фигурой для Советского Союза окажется эта шпионка.

Когда Виктор вышел из леса с немецким солдатом, младший лейтенант Вехов вытаращил глаза и с криком «враги!» выхватил пистолет. Но потом, как прежде Золотвин, увидев платье и передник, понял, что это женщина, и ткнул в ее сторону кулаком.

— Это еще что? — буркнул он.

— Немецкая шпионка! — молодцевато доложил Золотвин. — Пряталась в землянке. Но я ее обнаружил...

— И она ещё жива, хрен собачий?

Можно ли было ожидать от Вехова чего-нибудь кроме ругательств?

Золотвин слегка покраснел и потупился. Пусть она и враг, но нельзя же так при девушке!

— У меня не было оружия, товарищ младший лейтенант, — сказал он. — Только перочинный нож.

— А этого что, недостаточно, пердун ты этакий?

Виктор покраснел ещё сильнее.

— Десятью пальцами можно запросто задушить, солдат Золотвин! Ходишь тут со шпионкой, ну и как это называется? Может, она решит удрать? — Он глубоко вздохнул, и, не обращая внимания на рану у девушки на виске, которую она получила, выбираясь из землянки, решительно произнес, доставая из кобуры пистолет: — Нечего тут рассусоливать…

— Я не шпионка, — повторила девушка. Круглыми от ужаса глазами она смотрела на дуло пистолета, направленное ей в лоб. Только лёгкое движение кончика пальца отделяло её от вечной тьмы. — Я хочу поговорить с офицером.

— С офицером! — передразнил её Вехов. — Просто с офицером, как будто его можно купить на базаре. Кого вам угодно, голубушка? Может, майора или полковника? Или даже генерала? Они все у нас тут, в коробочке. Готовы тебе услужить.

— Лучше всего генерала, — ответила она. — Отведите меня к генералу.

— Какое счастье, у нас тут как раз поблизости есть генерал, — холодно пошутил Вехов. — Может быть, шлюха хочет ещё лимузин на рессорах? — Повернись! Повернись, я сказал!

Девушка не шевельнулась. Повернись… и получишь пулю в затылок. Проверенный способ казни.

Она провела рукой по лицу, откинула волосы и увидела холодные, беспощадные глаза Вехова. Он выстрелит и в лоб, мгновенно поняла она.

— Я не немка, — сказала она громко, но от страха голос прозвучал приглушенно. — Я русская. Я не враг…

— Да неужели? — Вехов скривился от отвращения. — А я младший брат Сталина. Только он этому не верит, как и я тебе. Если уж врать, так правдоподобно. Повернись!

— Я иду из Пушкина, товарищи.

— В немецкой форме?! И тебя, предательницу, не оплевали? Мы едем в Пушкин, а ты, шпионка, идёшь оттуда и прячешься в лесу. Вот мерзкая тварь!

— Я выполняю задание! Отведите меня к генералу. Немедленно! Через два дня немцы займут Пушкин. Их артиллерия уже обстреливает город. Я всё объясню. Этот красноармеец, — она кивнула на Золотвина, — обнаружил меня случайно. Мне нужно к генералу!

— Мне лучше знать, что тебе нужно! — в голосе Вехова прозвучали стальные нотки. — Повернись! И закрой рот! Для меня шпион — не человек.

Генерал Виталий Зиновьев разговаривал по телефону с Пушкиным. Майор и другие искусствоведы докладывали, что в городе уже слышны выстрелы, а самолёты бомбят Екатерининский дворец, имеются значительные повреждения. Возможности разобрать и спасти Янтарную комнату нет никакой.

— Мы должны сегодня же покинуть Пушкин, — сказал майор сдавленным голосом. По телефону Зиновьев слышал взрывы гранат. Донесений с фронта не поступало, такое впечатление, что там все посходили из ума. — Фашисты неудержимо продвигаются вперёд. Прямо на Пушкин должна выдвинуться дивизия СС.

— Да знаю я! — Зиновьев бросил взгляд на развернутую на столе карту. Его ставка располагалась в небольшом дворце, в царские времена принадлежавшем богатому боярину, князю Владимиру Николаевичу Чепикову. Генерал знал, что придется оставить этот район самое большее через три дня. Штаб был готов к эвакуации. Генерал Попов, во главе срочно стягиваемых двенадцати дивизий оборонявший город, ждал его в Ленинграде. От Жукова поступил приказ о немедленном отступлении: для обороны города каждый человек на счету. Но организованное отступление стало бы своего рода небольшой победой, если бы в обозе дивизии на десяти грузовиках удалось отправить в Ленинград Янтарную комнату.