Владимир Высоцкий в Одессе (Документальная повесть) - Цыбульский Марк. Страница 6

М. Ц. — Как Вы считаете, Высоцкий-актёр театра выше Высоцкого-киноактёра или это равнозначные величины?

Н. Р. — Вы знаете, я считаю, что актёр — он везде актёр. И в кино, и в театре. Безусловно, в кино есть своя специфика, крупные планы и так далее. Но настоящий актёр сыграет и в кино, и на сцене. Конечно, есть люди, которые хорошо сыграют в кино, но не могут работать в театре, но о Владимире Семёновиче этого нельзя было сказать. Он был очень талантливый человек, и талантливый во всём.

М. Ц. — Вы не знаете, Высоцкий не писал что-нибудь во время съёмок?

Н. Р. — Если и писал, то никогда этим не бравировал. Вроде: „Ах, отойдите, я в творческом экстазе!" Но я не в курсе, хоть мы и жили в одной гостинице.

М. Ц. — Вы имеете в виду „Куряж"?

Н. Р. — Да, она самая. Не знаю, откуда прилепилось это название. Было такое актёрское пристанище. Мы там встречались, выпивали, отдыхали. Это было прекрасное заведение. Что-то вроде клуба, но в котором ещё и ночевали. Но на этих посиделках я никогда не сталкивалась с Высоцким. А после окончания съёмок больше мы не встречались. Я только видела его на Таганке в некоторых ролях, из которых более всего мне понравился Галилей» [40].

Подведём предварительные итоги. Ни историю приглашения Высоцкого на роль геолога Максима (колебалась К. Муратова в выборе? Или, наоборот, искала Высоцкого везде?), ни возможное участие в картине А. Дмитриевой, ни даже место натурных съёмок на основании существующих воспоминаний установить не представляется возможным. Чтобы ответить на эти вопросы, я обратился к активному участнику работы над фильмом А. Муратову, чьи воспоминания цитировались выше.

«М. Ц. — Александр Игоревич, в литературе о Высоцком существуют несколько версий того, как он попал в фильм „Короткие встречи"…

А. М. — Я могу рассказать Вам без всяких версий, потому что я при этом присутствовал. Высоцкого привёз на пробы Саша Боголюбов, он был вторым режиссёром у Киры на этом фильме. Прежде он был Каганович. Боголюбов — это даже не фамилия его жены, это фамилия первого мужа его жены. Поскольку отца Саши репрессировал лично Лазарь Каганович, то он с возмущением сменил фамилию.

М. Ц. — Потрясающая история!

А. М. (смеётся) — Ну ладно, это к делу не имеет отношения. Саша был каким-то образом хорошо знаком с Высоцким. Ну, Вы сами знаете, в то время бешеной популярности у Высоцкого ещё не было, хотя песни его уже начинали звучать. Но ещё люди, так сказать, не раскушали, насколько он был одарён.

Высоцкий прошёл пробу, и проба была весьма посредственная, как я помню. Кира утвердила на роль Любшина, нашего хорошего приятеля. Но Любшина соблазнили сниматься в фильме „Щит и меч" и он довольно подло, не сообщив Кире, что он у неё сниматься не будет, начал работать в другой картине. И когда подошло время съёмок, оказалось, что главного героя нет. Возник вопрос, кого брать на его место. Саша Боголюбов вернулся к кандидатуре Высоцкого. Я его поддержал, сказал: „Кира, ну ведь Любшин — это киногеолог" Кира мне говорит: „Да у Высоцкого морда кирпичом". Я говорю: „Ну, так у настоящих геологов именно такой вид. У Высоцкого вид достоверный, жизненно достоверный. К тому же он на гитаре играет, это, наверное, украсит картину". И так Высоцкий был утверждён на роль Максима.

М. Ц. — То есть, Высоцкий пробовался, но первоначально был утверждён Любшин? Это очень интересная деталь!

А. М. — Да, именно так. По сути дела, и проба-то его была фиктивная, поскольку Кира сразу хотела, чтобы эту роль играл Любшин. Там ещё два-три человека пробовалось, но на них никто не обращал внимания. Так часто бывает. Уже знаешь, какого актёра ты хочешь снимать.

М. Ц. — Теперь вопрос о роли Валентины Ивановны Свиридовой. Роль сыграла сама Кира Георгиевна, но ведь должна была сниматься Дмитриева?

А. М. — Да, Дмитриева. Она до этого роскошно сыграла в фильме „Друг мой Колька". На роль Свиридовой она была утверждена фактически без проб. Ну, были опять-таки какие-то полуфиктивные пробы… Но с ней что-то случилось. Она приехала в Одессу уже на съёмки и вдруг исчезла. Тут я ручаться не могу, потому что просто забыл, но насколько я помню, она села в поезд Одесса — Новосибирск и укатила.

В общем, она исчезла, и сниматься не могла. Несчастье на несчастье: нет Любшина, теперь нет и Дмитриевой. Я стал уговаривать Киру — она же очень талантливая актриса, — чтобы она сама снималась.

М. Ц. — То есть Дмитриева и не начинала работать?

А. М. — Нет, она не снималась ни одного дня. А в фильме снимались ещё Валерий Исаков в роли буфетчика Степана, Нина Русланова и Любочка Корытцева. Про неё я должен Вам рассказать. Мы снимали наш первый одесский фильм „Наш честный хлеб". Эта девочка была дояркой, и она играла у нас там доярку. Она явно была одарённая, и Кира её вспомнила и пригласила в „Короткие встречи".

М. Ц. — Вот интересно, а как вообще появилась идея фильма „Короткие встречи"?

А. М. — Совершенно случайно. Тут целая история… Дело в том, что нас направили на дипломную работу на киностудию имени Горького. Но там накопилось очень много юнцов, ожидающих своей первой постановки. Нужно было долго ждать, там уже было много дипломантов из прошлого выпуска. И тут совершенно случайно мы разговорились с режиссёром Николаем Фигуровским. Он был из мастерской Игоря Андреевича Савченко, а я его хорошо знал и знал ребят с его курсов — Марлена Хуциева, Серёжу Параджанова, с которым мы дружили до конца его жизни. И Коля Фигуровский был с того же курса. Он предложил нам интересный сюжет на военную тему, и мы втроём написали сюжет — Коля, Кира и я. Сюжет был связан с финской войной. Мы поехали в Белоруссию, и белорусы потребовали переделать сюжет на войну с немцами. Ну и понятно — что им эти финны?

Мы поехали на „Ленфильм" и там охотно наш сценарий взяли. И тут финский президент повёл себя не так, как хотелось Хрущёву, и отношения были разорваны. Фильм наш пропал, хотя мы уже на тот момент даже сняли часть натуры на Кольском полуострове.

И мы застряли. Был один сценарий, другой… И всё неудачные. Последний сценарий, который мы предложили, это были две новеллы, которые мы с Кирой уже собирались снимать порознь. Я должен был снимать фильм по рассказу Жуховицкого „Домик у дороги" — это с геологом связано. А Кира должна была снимать сюжет по рассказу Фомина. Это рассказ такой про райкомовскую даму, у которой муж — журналист-забулдыга.

В итоге Кира и Лёня Жуховицкий объединили оба сценария — про даму и про геолога. Когда она снимала „Короткие встречи" мы уже развелись, но она попросила меня помочь, потому что ей было тяжело и в кадре находиться, и снимать. Я приезжал на съёмки из Киева где-то два раза в неделю.

Жил я в „Куряже", гостинице Одесской киностудии, жили мы в одной комнате с Володей Высоцким. Подшучивал я над ним… Была у него песня такая: «Пили зелье в черепах, ели бульники, танцевали на гробах, богохульники». А на киевской студии были режиссёры Шмарук, Левчук и Цыбульник. И я каждый раз пел свой вариант: „Ели бульники Левчуки, Шмаруки и Цыбульники". Он, посмеиваясь, повторил это однажды и потом на съёмках это ляпнул: „Ели бульники Левчуки, Шмаруки… А… мать!"

Потом я подговорил всех, и все спрашивали: „Володя, что такое бульники?" Он говорил: „Это у нас так в детстве булыжники называли". Но я же подговорил человек двадцать, и когда к нему все с этим вопросом по очереди подходили, он уже начинал кусаться! Особенно на двадцатый раз…

М. Ц. — А где проходили натурные съёмки?

А. М. — В Окнице. Там была построена эта декорация. Я там не был, только в машине проезжал и видел эту декорацию. Там моё присутствие было абсолютно не нужно, потому что там снимались Русланова, Высоцкий и Исаков. А на тех съёмках, где была Кира, я всегда был. Не то, чтобы консультант, а такой взгляд со стороны. Два-три эпизода я был вынужден снимать как оператор.