Сфера Маальфаса - Долгова Елена. Страница 40

Это усилие исчерпало силы. Ни подняться, ни закричать он уже не смог. Агонизируя, император все еще боролся. Прежде могучие руки Гизельгера дрожали, скользили в его собственной крови, но он перевалился через порог и медленно пополз по коридору, оставляя за собою широкую алую полосу.

– Сын…

В закутке у потайной лестницы, под немыми взглядами каменных статуй, вместе с Гизельгером умирала прежняя Империя – та, которую он так любил. «Я победил, и я ухожу», – успел подумать император.

Когда удивленный длительным отсутствием императора капитан гвардии решился нарушить приказ и вошел в тупичок с потайной дверью, он увидел лежащего ничком мертвого Гизельгера. Капитан не сразу поверил, что на одежде лежащего и на полу пятна крови, а не вечерний свет, пробившийся сквозь мелкие красноватые стекла окна.

Никто не мог сказать, почему тайна лестницы в стене стала известна покушавшемуся. Допрашивать убийцу было слишком поздно – удар императора проломил ему висок.

Глава 19

Мятеж

«Я слышу ветра барабан и плеск знамен. Вперед!

Пусть конских золото попон пятнает ночи свод» [7].

Якоб Виссерон. «Подслушанные песни»

(Империя, 26 февраля 7000 года от Сотворения Мира)

Весть об убийстве императора ошеломила жителей столицы. Немедленно потянулись прочь от стен города вереницы повозок. В смутное время бароны берегли от превратностей семьи, разъезжались и торговцы, для которых дни Собраний были подобием ярмарки. Империи сиротеют без повелителя. На следующий день после гибели Гизельгера Собрание владетелей открыл граф Рогендорф – смутно было в баронских душах. Слишком неожиданно и странно покинул этот мир покойный правитель. Правда, остались наследники, обычай – за старшего сына, но ведь есть и двое других. Завсегдатаи в харчевнях Эберталя шепотом, опасаясь доносчиков, передавали друг другу новости одна другой удивительнее. По некоторым слухам, наследник короны, показавшись один раз баронам, укрылся на севере, в замке Лангерташ, и больше не является на Собрание. Шептались, что на самом деле императора отравил граф Рогендорфский, чтобы захватить трон и самому править Империей. Поговаривали и о тайном заговоре альвисов, сгубивших повелителя колдовством. Передавали самую верную весть – жив Гизельгер и в скором времени прибудет в столицу с войском наемных уэстеров, чтобы жестоко расправиться с непокорными баронами. Так или иначе – неотвратимы смута и мятеж. Те, кто владел домом, магазином или складом, приценивались в скобяной лавке к замкам, а в оружейной – к топорам и арбалетам. Тому, кто не владел ничем, терять было нечего.

Зато приобрести он мог немало. По трущобам Эберталя ходили незнакомцы, имена свои называть не торопились, но обещали верные деньги, храброго вождя и полное прощение мелких грешков тем, кто выступит в нужное время на нужной стороне.

Неизвестно, сколько нужных могло бы дать предместье, но собраться успел мало кто – бедствие, ожидаемое всеми, как всегда, пришло внезапно.

Граф Рогендорфский смотрел из окна своего дворца на крыши внутреннего города – вид наполовину скрывал густой дым. Горело сразу несколько зданий. Около них суетились люди, казавшиеся на расстоянии ненастоящими – суетились подобно муравьям солдаты, мелькали иглы стрел, время от времени из окон, еще на охваченных пламенем, падала, хватаясь за грудь или горло, пронзенная иглой игрушечная фигурка. Дитмар вспомнил дьяволопоклонников и свой договор с ними и постарался отодвинуть на время неприятную мысль.

Вчера к нему явились десять баронов, все из древних родов, прославленных верной службой государям и отвагой в походах, давших святой церкви не одного мудрого епископа, а то и святого средней руки. Впрочем, мудрость предков не помешала потомкам оказаться отъявленными простаками. Они объявили, что он, Дитмар, отстранен от своих полномочий, временное управление Империей переходит в руки совета регентов. До тех пор, пока не станут ясны подлинные обстоятельства гибели покойного Гизельгера. Тогда на трон Империи взойдет и примерно покарает убийц отца один из сыновей императора, кто именно – решит Собрание. Дитмар равнодушно пожал плечами. Глупцы. Ни один из новоявленных регентов не должен живым покинуть этот дом – и в ход пошли клинки засевших там солдат, которые легко смели вооруженный эскорт баронов. Граф вспомнил свистящий в воздухе двуручный меч и залитое кровью лицо великана фон Хиссельхофера, когда тот пробивался сквозь ряды убийц и, единственный из десяти, сумел это сделать. Дитмар поморщился от неприятного воспоминания – отбивая удары растерявшихся солдат, Хиссельхофер выкрикивал: «Вызываю тебя на суд божий, Рогендорф, предатель и убийца!» Ну что ж, зато остальные не ушли. Хотя – жаль, Дитмар предпочел бы обойтись без пролития голубой крови.

Он позвал оруженосца и приказал готовить доспехи. Придется самому возглавить бой на улицах. Его друг, Гаген, трус – заперся в замке Лангерташ. Хотя принц не знает о причинах гибели Гизельгера, возможно, кое о чем догадывается. Может быть, стоило посвятить его в план полностью, но мальчишка искренне любил отца, несмотря на их разногласия. Ему будет проще, если Дитмар возьмет все на себя, не отягощая совести друга, это сыграет свою роль потом, принц – благодарная натура настолько, насколько благодарность вообще свойственна рожденным от венценосцев.

Слуга помог графу облачиться в доспех, принесенный двумя помощниками на шесте – хауберт ниже колен, сделанный из роговых пластин, более легкий, чем стальной, и непроницаемый для оружия, кольчужные поножи, простой боевой шлем без геральдического символа на гребне. Перчатки из оленьей кожи с нашитыми на них пластинками надежно закрыли руки. Поверх доспеха – холщовый гамбизон и рыцарский пояс с мечом.

Во дворе собрались вооруженные люди – вассалы и наемники, улицы города встретили их дымом пожаров, звоном мечей и криками людей. Бой во внутренней части Эберталя подходил к концу. После убийства регентов мало кто решился противостоять всесильному графу. Перевес сторонников Рогендорфа, с учетом наемников, завербованных в нижнем городе, был слишком велик. Тот, кто обнажил оружие, побуждаемый дружбой с погибшими, горечью поражения, отчаянием и жаждой мести – уже был убит или отступил в бессильной надежде на милосердие или хотя бы забывчивость победителя.

Отряд графа быстро миновал внутренний город, обычно тщательно охраняемые ворота в стене оказались распахнуты настежь. Караульный домик выглядел безжизненным, городская стража не вмешивалась в междуусобицу баронов. Гвардейцы императора тоже покинули город и собрались в замке Лангерташ, охраняя жизнь наследника. Дитмар беспрепятственно миновал ворота. Дерзкие и независимые жители Эберталя в прошлом не раз с луками и мечами в руках противились императорским эдиктам, их не пугала кровь на булыжниках мостовой, но сейчас бунтовала не чернь – костер мятежа разожгли знатнейшие. Внешний город затаился – окна и двери домов плотно закрыты, на улице ни души, куда-то исчезли даже кошки и собаки. Схватывалась изморозью на холодном февральском ветру броня, дыхание людей стыло в воздухе белым облачком, звенело оружие, гулко отдавался в узких улочках топот ног. Отряд быстро продвигался к площади дворца Халле. Там предстояло свершить главное – без чего нет окончательной победы, а Дитмар хорошо знал, с какой легкостью незавершенные победы оборачиваются поражениями. Во дворце Собраний во главе с бароном Хиссельхофером засели самые непокорные – фанатики, решившие сложить головы во имя преданности императору, набальзамированное тело которого уже пять дней как ожидает похорон в соборе Святого Иоанна. «Каждый сам выбирает свою судьбу, – подумал Дитмар, – безумцы последуют в рай за Гизельгером, а мы им в том поможем…»

Сейчас площадь Халле усеивали бочки, опрокинутые телеги, из которых раздраженные сопротивлением солдаты старались создать защиту против стрел, летящих из окон здания. В ответ тоже летели стрелы, в том числе, по перенятому у южных варваров обычаю, снабженные горящей паклей. Стены дворца, сложенные из камня, не могли загореться, но, видимо, несколько стрел попало в распахнутые окна второго этажа, оттуда обильно валил дым – горели столетиями накапливаемые архивы Империи. Тексты договоров с иноземцами и хартии о вольностях городов, императорские эдикты и описания иноземных обычаев, сделанные послами, – все развеивалось легким, кудрявым дымом. Несмотря на непереносимый жар от горящих свитков и едкую копоть, на втором этаже до сих пор оставались защитники. Казалось, их скорая капитуляция неминуема – отсутствие источников воды внутри дворца не оставляло ни малейшей надежды загасить занявшийся огнем архив.

вернуться

8

На самом деле – вольный перевод с английского фрагмента из «Четырех Зверей» У.Блейка.