Круглые грани земли - Долинго Борис. Страница 67

Конечно, живя на планете Граней среди индейцев, греков, персов или германцев Лис не носил привычных часов. Однако там почти везде были устройства для отсчёта времени: песочные, солнечные или даже водяные. Но, самое главное, там везде, несмотря на очень странную порой, на взгляд землянина, топографию поверхности, были восходы и закаты, которые гарантировали чёткую привязку ко времени суток. Поэтому когда человек засыпал, то после пробуждения по положению солнца или луны он мог достаточно точно определить, сколько времени прошло, пока он отдыхал.

Лис вспомнил, что многие земные тюремщики устраивали своим узникам настоящие пытки отсутствием возможности чётко знать время. Человек — существо, во все времена привязанное к определённому темпоральному укладу. Он привык жить по некоему распорядку, и лишение возможности точно узнавать который сейчас час и, пусть почти всегда бессознательно, подчинять ритм жизни вполне чёткому графику, равносильно надругательству над его природой. Если это совместить ещё и с вынужденным бездельем, то получается довольно изощрённая пытка. Если, конечно, у тюремщика есть время наслаждаться таким действом и должное образование: пытка временем характеризует достаточно интеллектуальных садистов.

Лис подошёл к крану и ополоснул лицо, после чего сделал несколько глотков прохладной освежающей влаги, зачёрпывая её ладонями. Надо было отдать должное тюрьме: вода отличалась превосходным вкусом. Практически можно было сказать, что из крана текла ключевая вода. С наслаждением омывая лицо, Лис продолжал прислушиваться, но он так и не мог понять, что же его разбудило.

Неожиданно сквозь журчание воды Лис всё-таки услышал посторонний звук. Он резко обернулся, и вода плеснула на пол и на его ноги.

По-прежнему в комнате не было никого и ничего. Звук, лёгкое потрескивание, шёл от правой двери, той самой, через которую его выводили показывать камеры Терпа и Монры. Звук явно не был следствием работы некоего устройства или замка в двери, поскольку вся техника и различные сервомеханизмы, с которыми Лису приходилось сталкиваться за последние годы, работали практически бесшумно. Если, конечно, не брать в расчёт, например, замки у тех же греков.

Насколько позволяла цепь, Лис подошёл к двери и прислушался. Потрескивание усиливалось, оно шло прямо из двери или из-за неё. Лис не мог приложить ладонь к поверхности, чтобы точнее понять расположение источника потрескивания, но он готов был поклясться, что звук исходит из того участка двери, где располагалась ручка, а, значит, предположительно и замок.

Вдруг Лис увидел, что часть самой двери и косяк в области ручки становятся красноватыми, они явно нагревались так, что тепло уже ощущалось на расстоянии. Нагретая зона опоясывала весь участок, где, как полагал Лис, в двери находился запирающий механизм.

Сомнения в природе таинственного звука не оставалось: кто-то с противоположной стороны резал дверь, и Лис вполне догадывался чем. Он только невольно подивился прочности материала, поскольку лучемёт брал его с явным трудом. Именно огромные перепады температур вызывали уже явственно слышимый громкий треск.

То, что некто применял для вскрытия двери лучемёт, указывало, что дверь заперта и тот, кто пробивался сейчас в комнату к Лису, не имеет возможность открыть её как-то иначе, но явно очень желает это сделать.

Вариант, что это действовали Терп или Монра, вернувшиеся из Дворца ему на выручку, Лис исключил как невероятный. Точку перехода Инглемаз конечно же уничтожил, а времени, чтобы рассчитать и восстановить подобный переход в нужное место у Терпа просто не было, да Лис и не знал, возможно ли попасть в помещения терминала Центра из мира Терпа в принципе.

Вряд ли это был сам Инглемаз, поскольку он открыл бы дверь более привычным способом. Но от кого Инглемаз стал бы запирать снаружи двери камер, где держал узников? Скорее всего, от своих врагов. Враг Инглемаза вполне мог стать другом, однако Лис сильно сомневался, что посылку «враг моего врага — мой друг» можно считать стопроцентной аксиомой в данном месте и в данной ситуации.

Кто бы это ни был, Лис решил, что самое лучшее для него сейчас — это любой ценой освободиться от цепи, даже если за ним продолжают наблюдать. Поэтому, расходуя драгоценный заряд имплантированного лучемёта, он, стараясь не попасть себе по ноге, перерубил свои оковы у самой лодыжки, уже нимало не заботясь о следящих устройствах.

В момент использования лучемёта, он, как и предупреждал Сварог, почувствовал лёгкий укол в палец. Луч по своему виду, цвету и самое главное действию сильно отличался от того, что он видел ранее. Лис отметил, что луч непривычно сильно расходится по мере удаления от точки излучения, что, в принципе, было хорошо, так как делало сектор поражения более широким. Пол в том месте, куда ударила часть энергии, не попавшая на звенья цепи и браслет, «поплыл» как тающее масло, и от него потянуло жаром. Очевидно, то обстоятельство, что луч не имел строгой параллельной фокусировки, нисколько не ослабляло плотность потока энергии в его расширяющейся части или же она была чрезвычайно высока на выходе. Машинально Лис осмотрел кончик пальца, откуда исходил луч. На поверхности кожи, как и обещал ему Сварог, не осталось никаких следов. Но самое главное, палец не болел и функционировал нормально.

Дверь должна была вот-вот распахнуться. Если бы поднос с выпивкой ещё оставался на столике, Лис прихватил бы бутылку в качестве дополнительного орудия, которым можно ударить или бросит во врага. Но столик был пуст, и Лис на всякий случай подобрал и сунул в уголок рта припрятанные зубочистки и спрятался за спинкой дивана, который к счастью стоял не прямо напротив двери, так что риска прямо попасть под смертоносный луч не было.

Свою перерезанную цепь Лис сознательно бросил на самом виду, чтобы постараться поставить в тупик ворвавшихся в комнату: возможно, они решат, что пленника тут уже нет, и не станут задерживаться. Впрочем, Лис особо на это не рассчитывал. Просто, оправдывая своё прозвище, он при любой возможности старался вносить сумятицу в мысли противника. Ничего кроме пользы от применения такой методики он никогда не получал.

Луч, пробивший, наконец, дверь чиркнул по стене и погас. Раздался удар, дверь пнули, вышибая прорезанный замок, и было слышно, как она резко распахнулась.

Невидимый Лису из-за дивана вошедший, сделал несколько шагов внутрь комнаты. Лис напрягся и приготовился, поднимая свой, ставший серьёзным оружием палец.

Звякнула цепь, которую нежданный посетитель поддел ногой, после чего выругался и крикнул по-русски явно кому-то в коридор:

— Невероятно, но, похоже, Инглемаз успел его увести! Скорее перекрывайте все коридоры! Начнём осмотр по секторам.

— Понял! Проверь всё-таки комнату!

В коридоре забухали шаги: кто-то, по звуку только один человек, побежал, удаляясь. Голос же вошедшего в комнату показался Лису знакомым.

— Проверим, хотя, что тут проверять! — буркнул неизвестный, но, тем не менее, двинулся вглубь помещения с явным намерением заглянуть для очистки совести за диван.

Трюк с цепью сработал, но не до конца. Однако Лис решил не выскакивать из-за спинки, поскольку неизвестный мог держать лучемёт направленным в его сторону и от неожиданности даже непроизвольно нажать на спуск. И хотя Сварог утверждал, что имплантированное им оружие мгновенно пробивает известные Лису серые доспехи Творцов, Лис просто не был уверен в своём умении точно выстрелить навскидку из пальца. Его же собственная кожа, едва прикрытая лёгкой тканью комбинезона, не долго выстоит даже против так называемого «обычного» лучемёта.

Лис выплюнул зубочистки, и когда фигура в серой броне заглянула за спинку дивана, сжался и состроил на лице гримасу отчаяния. Голос не зря показался ему знакомым. Щиток шлема был поднят, и Лис увидел лицо вошедшего. Это оказался тот самый высокий жилистый шаровик по имени Кормад, с которым он уже встречался.

Шаровик искренне удивился:

— Надо же, вот ты где!? Ну-ка, вставай, руки за голову! — Он повёл стволом лучемёта, приказывая Лису подняться.