Террористы (Terroristerna) - Шевалл Май. Страница 29

– Ясно, – ответил Мёллер. – Но я полагаю, тебе известно, что есть более высокие инстанции, куда я могу обратиться, если сочту нужным.

Мартин Бек промолчал.

Полицеймейстер подошел к зеркалу и принялся поправлять свой белый шелковый галстук.

– Господа, – сказал начальник ЦПУ, – совещание окончено. Начинайте операцию. Я вполне полагаюсь на вас.

Выходя из зала, Гюнвальд Ларссон сказал Мальму:

– В следующий раз расскажи ему про «раковые шейки». Может, сработает.

Мартин Бек посмотрел на них с недоумением.

Несколько позже в тот же день к Мартину Беку – небывалый случай – явился Эрик Мёллер.

Мартин Бек задержался на Кунгсхольмсгатан, хотя ему полагалось быть либо в своем кабинете на Вестберга-алле, либо в Рутебру, либо в Юрсхольме. Ему очень хотелось расследовать убийство Петруса до того, как новое задание поглотит его целиком; он не был уверен, что Бенни Скакке сумеет подойти к преднамеренному убийству со всеми его социальными и психологическими аспектами так, как это умел делать Колльберг. Леннарт был блестящим следователем, дотошным и изобретательным; Мартин Бек порой ловил себя на мысли, что Колльберг во многом превосходил его самого.

С энергией и старанием у Скакке было все в порядке, но до сих пор он не блистал глубокой проницательностью и вообще от него вряд ли можно было ожидать особого блеска. Конечно, он мог еще совершенствоваться, учитывая его относительно молодой возраст. Ему только что исполнилось тридцать пять лет, и Мартин Бек уже успел оценить его завидное упорство и полное бесстрашие, однако чувствовал, что еще не скоро сможет со спокойной душой поручать ему сложные дела. Впрочем, Бенни Скакке и Оса Турелль составляли совсем неплохую бригаду, и от них вполне можно было ждать толковых действий, лишь бы Мерста-Перста не очень сковывал их своими директивами.

Но Скакке ему тоже предстояло временно перевести в распоряжение оперативного центра, еще больше ослабив тем самым группу расследования убийств. Сам-то Мартин Бек вполне мог нести сложную двойную нагрузку, но он очень сомневался, чтобы это было под силу Бенни Скакке.

Для Мартина Бека двойная работа уже началась. Он участвовал в решении вопроса, какие помещения отвести под оперативный центр, или главный штаб, как выражался любитель военной словесности Стиг Мальм.

В данную минуту Мартин Бек прикидывал вместе с Гюнвальдом Ларссоном состав эскорта, одновременно думая о даче в Юрсхольме.

И тут, постучавшись в дверь, вошел Мёллер, пузатый и рыжий Мёллер.

Безразлично глянув на Гюнвальда Ларссона, он повернулся к Мартину Беку и заговорил без малейших признаков одышки:

– Полагаю, ты уже думал о составе эскорта.

– У тебя и здесь спрятаны микрофоны? – спросил Гюнвальд Ларссон.

Мёллер не удостоил его внимания.

Его невозможно было завести.

А иначе он, вероятно, и не стал бы шефом сепо.

– Дело в том, что у меня есть идея, – продолжал он.

– У тебя? – вставил Гюнвальд Ларссон.

– Насколько я понимаю, предполагается, что сенатор поедет в бронированной машине? – Мёллер подчеркнуто обращался только к Мартину Беку.

– Да.

– В таком случае я предлагаю, чтобы в лимузин сел кто-то другой, а сенатора посадить в какую-нибудь машину попроще, скажем, в полицейскую где-то в хвосте.

– А кто будет этот другой? – спросил Гюнвальд Ларссон. Мёллер пожал плечами:

– Да кто угодно.

– Типично, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Неужели ты и впрямь такой отъявленный циник…

Видя, что Гюнвальд Ларссон начинает злиться всерьез, Мартин Бек поспешил вмешаться:

– Это не новая идея. Ее применяли много раз, когда с успехом, когда без. В данном случае она никак не проходит. Во-первых, сенатор пожелал сам ехать в бронированной машине, во-вторых, по телевидению будет показано, кто в нее садится.

– Есть разные трюки, – заметил Мёллер.

– Знаем, – сказал Мартин Бек. – Но твои трюки нас не устраивают.

– Вот как, – отозвался шеф сепо. – Тогда привет. И он вышел.

Лицо Гюнвальда Ларссона постепенно обрело нормальную окраску.

– Трюки, – сказал он. – Чтоб ему провалиться.

– На Мёллера злиться бессмысленно, – объяснил ему Мартин Бек. – Он непробиваем, с него как с гуся вода. Ну все, я должен ехать к себе на Вестберга-алле.

IX

Дни складывались в недели, и, как всегда, казалось, что не успело начаться короткое долгожданное лето, а уже и осень на подходе.

Между тем на дворе была еще середина июля, разгар лета: холод, дождь и редкие солнечные дни.

Мартину Беку было не до погоды. Он был занят по горло и почти не покидал своего кабинета. Часто засиживался по вечерам, когда здание пустело и воцарялась тишина. Не потому, что так было нужно, просто его не тянуло домой или же хотелось спокойно поразмыслить над вопросами, на которых он не мог сосредоточиться днем, когда посетители шли сплошной чередой и непрерывно звонил телефон.

Рея Нильсен взяла трехнедельный отпуск и уехала с детьми в Данию, к их отцу. У него была просторная дача на острове Туне. Рея поддерживала хорошие отношения с бывшим мужем и его новой семьей и каждый год ездила к ним; дети проводили там почти все каникулы.

Мартин Бек соскучился по Рее, но до ее возвращения осталась всего неделя, и он заполнял ожидание работой и проводил тихие одинокие вечера дома, в Старом городе.

Он много думал над убийством Вальтера Петруса, снова и снова изучал поступивший из разных источников обширный материал и каждый раз с досадой ощущал, что заходит в тупик.

Теперь, более полутора месяцев спустя после убийства, этим делом занимались преимущественно Бенни Скакке и Оса Турелль. Он полагался на их добросовестность и здравый смысл и почти не вмешивался.

Отдел наркотиков после долгого и тщательного расследования представил свое заключение.

Вальтер Петрус не занимался в широких масштабах продажей наркотиков, и не было причин считать его подпольным торговцем. Правда, у него всегда имелись в запасе разные снадобья, но, судя по всему, в небольшом количестве.

Сам он особенно не злоупотреблял наркотиками, изредка курил гашиш или принимал стимулирующие таблетки. В запертом ящике письменного стола в его доме были обнаружены аптечные упаковки с различными иностранными средствами, которые он, вероятно, привез из-за границы, однако всерьез контрабандой он, видимо, не занимался.

На стокгольмском рынке наркотиков его знали как постоянного клиента, он имел дело с тремя подпольными торговцами, платил по обычной цене, брал понемногу, с большими перерывами, не проявляя при этом лихорадочного нетерпения, которое отличает настоящих наркоманов.

Были допрошены еще несколько девушек того же склада, что и те, с которыми беседовала Оса. Все они получали наркотики от Вальтера Петруса, но только у него в конторе, с собой он им ничего не давал.

Две из этих девушек снимались в одном из его фильмов. Он говорил им, что будут совместные съемки с крупной зарубежной фирмой, что главная роль поручена знаменитому американскому актеру; на самом же деле речь шла о порнографической ленте с лесбийскими мотивами. Девушки признались, что из-за наркотиков не отдавали себе отчета в своих действиях во время съемок.

– Ну и свинья! – воскликнула Оса, прочитав рапорт. Оса и Скакке побывали в Юрсхольме, говорили с Крис Петрус и двумя из ее детей. Младший сын все еще путешествовал и не отзывался, хотя родные послали телеграмму на его последний известный адрес и поместили объявление в рубрике «Личное» в газете «Интернэшнл геральд трибюн».

– Не беспокойся, мамуля, он даст о себе знать, как только кончатся деньги, – едко заметил старший сын.

Оса побеседовала с госпожой Петтерссон, которая в основном ограничивалась односложными ответами. Верная служанка старого склада, она не преминула воздать хвалу своим хозяевам.

– Мне очень хотелось прочесть ей лекцию о женской эмансипации, – рассказывала потом Оса Мартину Беку. – Или сводить ее на собрание наших активисток.