Террористы (Terroristerna) - Шевалл Май. Страница 57

Глава правительства – нервный и желчный коротышка с женственным, несколько скорбным лицом – был начисто лишен примет отца народа, коими так кичились некоторые его предшественники. Те, кто пытался анализировать его внешность и поведение, усматривали явные признаки нечистой совести и следы детских разочарований.

Сенатор и глава правительства обменялись долгим и сердечным рукопожатием на радость телевидению и фоторепортерам, однако обошлось без поцелуев.

Зато сразу было видно, что в области рукопожатий сенатор обладает изрядным опытом, недаром он был кандидатом в президенты. Неотступно сопровождаемый переводчиком из посольства, американец подошел к каждому из присутствовавших и поздоровался за руку. Мартин Бек был одной из первых жертв и невольно отметил крепость и властную задушевность сенаторского рукопожатия.

Только Гюнвальд Ларссон внес небольшой диссонанс в торжественную процедуру. Он упорно смотрел в окно, стоя спиной к собравшимся. За окном шлепало по мокрому снегу войско Мёллера; машины кортежа занимали места за бронированным лимузином, который ждал у самых дверей.

Внезапно Гюнвальд Ларссон почувствовал, что кто-то требовательно стучит пальцем по его плечу, обернулся и увидел каменное лицо с сигарой.

– Сенатор желает пожать руку, – сообщил телохранитель; при этом сигара в его зубах слегка подпрыгивала.

В нем было столько же человеческого, сколько в чудовище Франкенштейна.

Сенатор изобразил еще более подкупающую улыбку и уставился в ярко-голубые очи Гюнвальда Ларссона желтыми, как у тибетского тигра, глазами.

Гюнвальд Ларссон секунду помешкал, вспомнил флотские забавы, протянул покрытую золотистым пушком правую пятерню и сжал руку сенатора почти в полную силу.

Улыбка политика сменилась вымученной гримасой. Каменное Лицо пристально следил за происходящим, однако сигара его не шелохнулась. Похоже было, что в репертуаре этого типа лишь одно выражение лица.

Гюнвальд Ларссон расслышал, как переводчик за спиной сенатора бормочет что-то насчет «начальника» и «специальной службы». Когда он выпустил руку заморского гостя, вид у того был такой, словно он сидел на стульчаке.

Фотографы бегали туда-сюда, щелкая затворами. Они присаживались на корточки в поисках интересного ракурса, а один даже лег навзничь на пол. Коллеги явно позавидовали, что раньше него не вспомнили этот древний прием.

Глава правительства, сопровождаемый по пятам телохранителем, носился по залу чуть ли не как Бульдозер Ульссон.

Ему не терпелось тронуться в путь, но, во-первых, полагалось выпить шампанское, во-вторых, события минимум на двенадцать минут опережали график, о чем то и дело напоминал представитель телевидения.

Мартин Бек честно осушил свой бокал, тогда как Гюнвальд Ларссон вылил шампанское в горшок с на редкость безобразным декоративным растением, пожелав ему в душе погибнуть от острого алкогольного отравления. Каменное Лицо, держа правую руку под пальто, поднял бокал левой с таким видом, будто задумал проглотить его вместе с сигарой.

Эрик Мёллер не показывался.

Мартин Бек спрашивал себя, уж не надумал ли он в духе лучших традиций сепо наблюдать за ближней охраной с вертолета. Тут же мысли его перешли на великого любителя вертолетов, Стига Мальма. Кстати, Стиг Мальм и начальник ЦПУ тоже присутствовали в зале для важных персон, где последний демонстрировал великолепное знание английского языка, непринужденно, хоть и с картавинкой, изъясняясь сперва с сенатором, потом с Каменным Лицом, который, казалось, не понял ни слова. Видимо, ему не довелось учиться ни в Принстоне, ни в Йеле.

Большую активность развил также посол США. Он был белый и не рисковал услышать прозвище «домашний негр», в отличие от своего предшественника. Глядя на многочисленную свиту посла, естественно было спросить себя, сколько же всего посольского люда содержит великая заморская держава.

Снаружи доносился рокот мотоциклов. Водители входили в специальный отряд, составленный из парней, которые потому и пошли в полицию, что им нравилось кататься на мотоциклах. Они частенько выступали на разных праздниках вроде Дня полиции. А еще им нравилось показывать, что можно лихо водить мощные машины без того, чтобы у людей напрашивалось сравнение с бомбежкой Дрездена или запуском серии ракет на мысе Канаверал – или мысе Кеннеди, как он одно время назывался.

Меландер и Скакке не считали себя важными персонами и остались сидеть в радиоавтобусе. На полицейской волне царила мертвая тишина, но комментаторы радиовещания и телевидения с великой серьезностью на лице и с торжественностью в голосе описывали весьма богатую событиями политическую карьеру бывшего кандидата в президенты, ни словом не касаясь его идеологических установок и реакционной внутри– и внешнеполитической деятельности. Зато слушатели узнали, где сенатор живет, как выглядят его псы, что он однажды чуть не стал звездой бейсбола, что жена его чуть не стала актрисой, что дочери его ничем не отличаются от большинства дочерей, что он сам ходит в магазин, что он – во всяком случае, во время предвыборных кампаний – носит готовое платье, что в Портленде, штат Орегон, на него было совершено покушение (на самом деле его стукнула по черепу упавшая с крыши ратуши черепица, после чего ему немедленно присвоили почетное звание «человек с черепичным лбом»).

Шведскому народу также сообщили, каким состоянием он владеет (состояние было изрядное) и что ему не миновать бы вызова в сенатскую комиссию, расследовавшую налоговые махинации, не будь он сам председателем этой комиссии. Жена сенатора учредила бесплатный приют для сирот, чьи отцы погибли в корейскую войну. В молодости он посоветовал президенту Трумэну сбросить первые атомные бомбы; в более зрелом возрасте был близок к правительственным кругам. Ему предлагали выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра Нью-Йорка (одна из самых неблагодарных должностей в мире), но он отказался. Далее сообщалось, что с утра сенатор непременно час катается верхом и обычно каждый день проплывает тысячу метров. По словам телерепортера, явно не симпатизирующего левым, он активно участвовал в «решениях» в Таиланде, Корее, Лаосе, Вьетнаме и Камбодже, воплощая свежее молодое веяние в мире, где политикой заправляют старики. После чего на экранах телевизоров не очень кстати промелькнули фотографии ряда руководящих государственных деятелей самых разных направлений.

Бенни Скакке сразу назвал несколько покойных лидеров, включая Черчилля и Наполеона, которых с тем же основанием можно было бы показать, будь они живы.

Тем временем кортеж был сформирован полностью, и все расселись по местам, на минуту раньше, чем намечалось по плану.

Сенатор и шведский премьер сидели в бронированном лимузине. Премьер малость удивился, когда Каменное Лицо стал усаживаться на откидном сиденье напротив него, и едва не вышел из себя, когда сигара чуть не уткнулась ему в нос. Телохранителю премьера пришлось сесть в другую машину.

Премьер вполне вразумительно объяснялся по-английски, и стиснутый между двумя сановниками переводчик оказался практически без дела.

– Что ж, поехали, – сказал Гюнвальд Ларссон, включая зажигание.

«Порш» тронулся с места, и Mapтин Бек повернул голову, желая убедиться, что колонна движется, как предписано. Все было в порядке.

Сквозь голубые стекла машины сенатор с интересом созерцал пейзаж. Впрочем, тот шведский пейзаж, который открывался его взгляду за спинами полицейских и полчищ демонстрантов, показался ему скучноватым. Долго силился он придумать какой-нибудь лестный эпитет, наконец сдался и повернулся к премьеру, призвав на помощь свою самую неотразимую предвыборную улыбку.

Политический лидер Швеции улыбнулся в ответ; его предвыборная улыбка тоже была хоть куда, однако сенатор решил про себя, что с такой улыбкой сей деятель не прошел бы даже на пост шерифа в городе Франкфорт, штат Кентукки.

Каменное Лицо сидел неподвижно.

Сенатору надоело смотреть в окно, а премьер еще в зале для важных персон израсходовал все свои стандартные фразы и избитые любезности.